на её слова. В углу его беззубого рта серебрилась капелька слюны. Изабелла вздохнула и закончила:
— Возможно, иного случая вам уже не представится.
— Пф-ф! — пренебрежительно фыркнул наследник, но покосился на монаха и не стал развивать свою мысль далее, боясь получить очередную порцию нудных нравоучений.
У кованных ворот виллы, что скрывались за аллеей старых кипарисов, возникло какое-то движение. Герцогиня в тревоге привстала на цыпочки, высматривая долгожданного гонца. На подъездной дорожке раздалось громкое цоканье копыт. Из-за кустов зимоцвета показался запылившийся всадник верхом на такой же пыльной лошади неопределённой масти. Следом за ним трусило ещё восемь уставших солдат в форме контийского гарнизона.
Подскакав к белым ступеням веранды, пыльный всадник спешился, снял перемётные сумки и кинул поводья расторопному слуге.
При виде этого человека Изабелла вся сжалась, превратившись в один натянутый нерв. Её глаза лихорадочно заметались по фигуре мужчины в отчаянной попытке отыскать разгадку мучавшего её все эти дни вопроса.
— Добрый вечер, сеньор викарий! — опережая мать, воскликнула подбежавшая к ступеням Арабелла. — Как дела в благословенной Истардии?
— Ваш отец шлёт вам горячий привет и с нетерпением ожидает вашего возвращения домой, — сказал Лукка, снимая с головы берет и отвешивая элегантный поклон юной инфанте.
При этих словах сердце Изабеллы заледенело и, чтобы не упасть, герцогине пришлось опереться спиной о мраморную тумбу перил.
— Ну наконец-то! — воскликнул Леонардо, срываясь с мягкой тахты.
Арабелла радостно захлопала в ладоши. Ликующий Габриель унёсся на конюшню.
— Ваше высочество, вам дурно? — спросил Лукка, выждав, пока обрадованная известием молодёжь покинет веранду.
Отняв пухлую ладошку от груди, великая герцогиня глубоко вздохнула и в упор посмотрела на викария. Лукка, не дрогнув, выдержал её взгляд.
— Что случилось? — пискнула Изабелла и вздрогнула, испугавшись звука собственного голоса. Он предательски дрожал и срывался. Вместо привычных повелительных ноток в нём звучала жалкая мольба утопающей.
— Заговор раскрыт. Ландскнехты разбиты. Де Бурон и де Вико мертвы, — спокойно сообщил викарий.
Герцогиня в исступлении охватила себя за плечи и до крови прокусила губу.
— Как он погиб? — прошептала она, белея лицом.
На миг Лукка заколебался, но потом сказал с необыкновенной твёрдостью в голосе:
— Как и подобает настоящему воину — с мечом в руках. Герцог решил не выносить грязное бельё из дома. Де Вико объявят героем, павшим в неравном бою с иноземными захватчиками.
— Это же ты его предал?! Ты! Ты! Подлый секретаришка! Грязный писака! Поганый лизоблюд Франциска! — возопила герцогиня в порыве внезапного озарения, и как обезумевшая кошка набрасываясь на Лукку. — Я всегда знала, что тебе нельзя доверять!
Под пледом на диванчике беспокойно завозился так и не проснувшийся старик.
— Возьмите себя в руки, сеньора — вы проиграли, — тихо сказал викарий, перехватывая и сжимая мягкое запястье Изабеллы.
Бешено сверкая глазами, женщина вырвалась из его захвата и отступила на шаг. Она тяжело дышала, не отрывая ненавидящего взора от лица Лукки.
— Великий герцог Фридрих милостиво предлагает вам выбор.
Викарий подобрал отброшенную в процессе борьбы с герцогиней сумку и, водрузив её на стол, извлёк на свет две миниатюрные шкатулки чёрного лака. Неторопливо отщёлкнув хищно блеснувшие в закатных лучах крышки, Лукка галантно развернул их к Изабелле. В первой коробочке лежал крошечный флакон с тёмной маслянистой жидкостью, во второй — простой эмалевый крестик на грубом конопляном шнурке.
Женщина непонимающе воззрилась на эти дары, несколько раз моргнула, а потом обессиленно упала в кресло рядом со столиком.
— Мой супруг, как всегда, слишком добр к своей недостойной жене, — пробормотала опальная герцогиня, нервно заправляя непокорную прядь волос. — Имею ли я право подумать над его предложением?
— Безусловно, сеньора, весь ближайший час в вашем полном распоряжении.
— Хорошо. А мои дети? — уточнила Изабелла, потирая зудящий висок.
— Вы можете не опасаться: инфантицида не будет, — заверил её Лукка. — Фридрих знает, что дети не замешаны в заговоре.
— Хорошо, — повторила Изабелла, с сомнением разглядывая последние дары нелюбимого супруга.
Она придвинула к себе обе коробочки, коснулась нервными пальцами креста, затем скользнула по гладкой прозрачной стенке пузырька с ядом, и под конец её взгляд остановился на книге, забытой на столе дочерью, убежавшей собираться в дорогу. Женщина взяла книжицу в руки, перевернула и прочла заглавие.
«Антоний и Клеопатра» — гласила раскрытая страница.
Словно испугавшись своих мыслей, герцогиня мгновенно захлопнула элегантный, тиснёный золотом томик.
— Как это будет? — спросила она осипшим голосом, указывая на крест.
— Вам предлагается определённая разновидность проклятия памяти: вас отвезут в отдалённый монастырь в Арлийских горах и лишат всех связей с внешним миром. Там, в молитве и покаянии вы проведёте остаток своих дней. Ваше имя постараются забыть и вымарать со страниц истории, словно вас никогда и не было на свете.
— А это? — женщина едва коснулась дрогнувшим перстом края второй шкатулки и тут же отдёрнула руку, будто пальцы её прошлись по холодной коже рептилии.
— Быстрая смерть, без боли и страданий. Доктора спишут её на слабое сердце. Вас похоронят в родовой усыпальнице со всеми подобающими вам почестями. Ваша доброе имя и честь останутся незапятнанными.
— Слабое сердце, — пробормотала Изабелла, крутя в руках бутылочку и поглядывая на томик сонетов.
— Матушка, кареты готовы! — оживлённо выкрикнула Арабелла, выскочив из дома на дорожку, ведущую к конюшням.
— Поезжайте, моя хорошая, я вас догоню, — сказала Изабелла Фларийская, слабо улыбнувшись дочери.
— Прощайте, ваше бывшее величество, — воскликнула девушка.
Она крепко поцеловала спящего деда в лысую макушку, бросила на стол сорванный походя огонёк зимоцвета и чуть ли не бегом поспешила за братьями, унёсшимися к стойлам.
Вскоре на веранде остался лишь старик, Изабелла и викарий.
Взметнув пыльный след в замершем к ночи воздухе, укатили тяжёлые кареты. Ускакали сопровождавшие их солдаты.
Стемнело. Слуги зажгли масляные светильники. Тёплые отсветы пламени заплясали на белых балках и колоннах.
Викарий молча уселся за стол напротив задумчивой женщины и стал неторопливо листать страницы забытой книги.
Изабелла мяла в подрагивающих пальцах жёлтую головку цветка, изредка обрывая прозрачные лепестки.
Альфонсо Весёлый открыл пустые мокнущие глаза и потребовал, чтобы его увели в дом. Молчаливые слуги забрали плед и помогли старику подняться.
— Прощай, отец, — сказал Изабелла, с грустью наблюдая за дёрганой походкой бывшего правителя Фларии.
— А-а, чего тебе? — переспросил Альфонсо, шаря по дочери незнающими очами.
— Доброй ночи, ваше величество, — откликнулась женщина.
— А-га, — согласился старик, безучастно шаркая к двери стоптанными тапками.
Песчинки времени потекли через край.
Увядший зимоцвет полетел за перила веранды. Герцогиня, более не раздумывая ни минуты, схватила в ладонь и крепко сжала заветный флакончик с ядом.
— Хочу, чтобы меня запомнили молодой! — твёрдо сказала она.
Лукка согласно кивнул.
— И если это возможно, пусть
