замычал и скорчился на постели.
— Не благодари, — пробормотал узник, — это самое меньшее, что я могу сделать для моего спасителя, — он странно хихикнул, приглаживая взлохмаченные патлы. — Ладно, мне пора. Ещё свидимся… Да. Может быть, удастся всё исправить… Хм.
Джулиано пришёл в себя в крошечной комнатке, скорее напоминавшей подземный мешок спасённого им накануне узника, с той лишь разницей, что в узкое окно-бойницу над головой лился слабый болезненный свет. Время от времени за стеной что-то оглушительно бухало и свистело. Впрочем, смердело тут почти так же, как в приснопамятном зиндане: но в основном серой. Бок и низ живота плотно облегала чистая тканевая повязка. Рана ныла, но не слишком сильно.
Юноша с трудом повернул закостеневшую шею и обнаружил сидевшего у него в ногах тощего мальчишку, старательно водящего пальцем по строчкам засаленного евангелия и тихо повторяющего слова святого писания.
Джулиано кашлянул, привлекая внимание читающего.
— Вам уже лучше, сеньор! — счастливо воскликнул мальчишка, откладывая книгу. — То-то отец Бернар обрадуется!
— А, я тебя помню, — нахмурился Джулиано, — ты — Деметрий, послушник из Веригии.
— Ага, только не из Веригии, а из Марасии… — согласился молодой монашек. — Мы у ворот Конта вместе ночь коротали.
— Да-а, — протянул Джулиано, с трудом воскрешая в затуманенном болью и усталостью мозгу недавние события, — там ещё брат Себастьян был, и брат Игнациус, и…
— Ага, был, — Деметрий некрасиво хлюпнул носом, — мы на пресветлое рождество сюда спешили. Хотели святыням истианским поклониться, а тут вон оно как всё вышло-то… Игнациуса на мосту Ангельском проклятые еретики насмерть саблями засекли, а брату Себастьяну ногу по колено ядром оторвало. Теперь выживет ли — неведомо. Столько крови потерял. Эх. Ну и прочие наши не все в целости до Папской крепости добрались…
— Сочувствую, — сказал Джулиано, пробуя встать.
— Куда вы, вам нельзя! — всполошился Деметрий. — Отец Бернар лежать повелел, покуда кровь не уймётся.
— Мне надо…
Игнорируя настойчивые уговоры марасийского отрока, Джулиано, пошатываясь, вышел в узкий длинный коридор, залитый нежно алым светом утренней зари, к которому примешивались отблески недалёкого пожара. Всюду толпились люди. Лестницы и переходы, заполненные до крайности уставшими и ранеными контийцами, показались де Грассо бесконечным лабиринтом. Некоторые защитники крепости спали прямо в кирасах, сидя на полу и привалившись головами к шершавым стенам. Кто-то, замотанный окровавленными бинтами, метался в бреду и звал мать прямо на брошенной в переходе соломе. Несколько раз ему на пути попадались бегущие мимо ополченцы, от макушек до пят замаранные пороховой гарью. Все эти препятствия Джулиано приходилось огибать либо пропускать вперёд себя. Ещё на прошлой неделе он преодолел бы их, даже не запыхавшись, но сейчас все силы юноши без остатка уходили только на то, чтобы идти вперёд вихляющей походкой пьяной черепахи.
Опираясь на плечо Деметрия и изредка цепляя рукой за стены, юноша кое-как поднялся на верхнюю площадку крепости.
Вокруг суетились перемазанные сажей и копотью люди, таскали ящики с тяжёлыми ядрами, мешки с порохом и вёдра с водой. В морозном воздухе клубился пар, идущий от мортир и кулеврин, раскалившихся после долгой стрельбы. Кто-то кричал срывающимся голосом на нерасторопных пушкарей, требуя пошевеливать их драные Саттаной задницы.
Один быстрый взгляд на город, лежащий внизу, дал понять Джулиано, что Конт не сдался и продолжает сопротивляться вторжению жерменских еретиков. Сразу в нескольких местах бушевали пожары. Крошечные, казавшиеся с такого расстояния игрушечными, человечки пытались их тушить. По заваленным трупами улицам двигались разрозненные отряды мародёров. В них стреляли из некоторых городских башен и хорошо укреплённых палаццо.
Под стенами Папского замка бурлила громогласная ватага штурмующих наёмников. Через наполовину развороченный мост катили тяжёлую бомбарду. Вооружившиеся длинными лестницами ландскнехты с упорством трудолюбивых муравьёв карабкались наверх в азартной попытке сломить последний серьёзный очаг сопротивления Конта.
— Здорово, Ультимо! — тяжёлая рука чумазого, точно чёрт, мужчины радостно ударила Джулиано по плечу. — А мне наврали, будто ты уже одной ногой в могиле.
— Пустяки, царапина, — отмахнулся Джулиано, благодушно отвечая на приветствие де Ори. — Отец Бернар любит лепить из мухи демона. Как успехи?
— Пока держимся, — Ваноццо утёр вспотевший лоб, размазав едкую пороховую гарь по коже.
— Ты видел Пьетро, маэстро Готфрида? — спросил Джулиано, с надеждой озирая лица снующих туда-сюда пушкарей.
— К-хм. На твоём месте я бы понапрасну за де Брамини не волновался — такой пройдоха и в аду не пропадёт, — Ваноццо криво улыбнулся чумазым ртом. — Лучше иди сюда. Гляди, чего мне мэтр да Виньти подарил — это его последнее изобретение.
Ваноццо встал у горы ящиков и бережно, словно величайшее сокровище, извлёк из-под промасленной парусины новенький лакированный мушкет красного дерева, блестевший на первом солнышке свежей чернёной сталью.
— Красавчик! — любовно обронил силициец, прилаживая оружие на зубце стены. — Из такого можно вороне в глаз с трёхсот шагов попасть, почти не целясь. Колесцовый замок, облегчённые пули, зелёный порох и никаких тебе фитилей!
Джулиано, поддерживаемый Деметрием, выглянул за кромку стены. Прямо под ним, далеко внизу, придерживая лестницу, стоял граф де Монпансье. Его белое платье ещё больше посерело и запачкалось. Панцирь замялся. Красивый позолоченный морион со снежными перьями куда-то пропал. Громкими криками и яростной жестикуляцией он вдохновлял наёмников на очередной штурм Папского замка.
Де Ори, целясь в графа, прищурил один глаз и от усердия высунул кончик языка.
— Гляди, как я сейчас этому хлыщу мозги вышибу, — кровожадно пробормотал он.
Силициец нажал на курок. Лёгкий хлопок мушкета растворился в грохоте кулеврин. Душа де Бурона отлетела к светлеющим небесам вместе с зыбким облачком дыма из новенького ствола. Предводитель наёмников беззвучно упал ничком, обильно забрызгав стоящих рядом солдат багряным.
— Де Бурон мёртв! — скорбным эхом прокатилось над рядами атакующих.
А затем откуда-то с востока ветер донёс радостный барабанный бой и пение труб.
— Eja! Eja, Gloria! Наши идут!
Глава 84. Искра божья
Придерживая ноющий бок и на всяком шагу морщась от прострелов в оном, Джулиано не спеша доковылял до собора Святого Петра. Его никто не остановил. Монахи в бурых рясах торопливо выносили мертвецов из дома божьего. Жирующее вороньё пировало на свежих трупах, сваленных по обеим сторонам центральной арки портала. Студёный закат мертвенным багрянцем разливался по лицам покойников, по камням притихшей овальной площади, по окнам недостроенного барабана центрального купола.
После гибели Шарля де Бурона и прихода в Конт союзных войск наёмники пали духом и скоро отступили за стены, в спешке бросая раненых товарищей и награбленное. Предместья, подожжённые ударившимися в бегство ландскнехтами, ещё горели, наполняя воздух удушливым дымом, но большинство пожаров в городе удалось потушить, так и не дав им
