конечно, совсем не рад. Мы ее не видим, она все время дома сидит, - говорят, он ей запрещает
выходить на улицу, - Джо только покачала головой и вздохнула. «Ханеле прислала письмо, - она
приезжает летом, вместе со своей дочкой. Девочке годик, и ее тоже зовут Хана».
Джо прервалась и пробормотала: «Замуж она, что ли, в Польше вышла? И развелась, наверно.
Конечно, вряд ли найдется мужчина, что с Ханеле уживется».
-И дядя Теодор к нам собрался. Они с Ханеле встречаются в Одессе, вместе сюда плывут. Будем
надеяться, что ему удастся как-то поговорить со своим братом, хотя надежды на это мало. Рав
Судаков хозяин Иерусалима, тут все ему в рот смотрят. Мы посылаем пожелания здоровья и
благополучия нашим дорогим Давиду и Дворе, и будем молиться за процветание их семьи.
Джо сложила письмо, и Джон покрутил пальцами: «Наполеон ездил в Польшу, тем летом, два
года назад. Мэри его видела, она мне говорила, когда Мишеля в Данциг привезла. Ерунда, откуда
Наполеону знать Ханеле?»
Джо затянулась сигаркой и усмехнулась: «Ты знаешь, что Наполеон с Ханеле виделся, как он в
Святой Земле был? Иосиф мне рассказывал. Он же интересуется всей этой, - Джо повела красивой,
с длинными пальцами рукой, - мистикой».
-Мистикой, - недовольно проговорил Джон и обернулся - стукнула дверь. Мэри стряхнула капли
дождя со своего темного, мужского редингота.
-Завтра на рассвете выходим, - она подсела к огню и налила себе кофе. «С рыбаками, вдоль
побережья, а там разберемся».
-Курица на обед, - предупредила Джо. «Свежая совсем, сегодня к резнику ходила, - она
улыбнулась и потрепала брата по голове: «Как девчонки?»
-Растут, - Джон потянулся. «И мальчишка тоже, - он повел носом и Джо рассмеялась: «Буду
накрывать на стол».
Джон подождал, пока сестра выйдет на кухню: «Мэри..., Тебе не обязательно туда ездить, я и сам
справлюсь..., У меня отличный немецкий, выдам себя за местного...»
-Договорились ведь, - сердито сказала женщина. «Продумали все, спланировали. Будешь сидеть, и
ждать меня. Пойду, Джо помогу». Она закрыла дверь. Джон, глядя на огонь, спросил себя: «Имею
ли я право?».
Он и сейчас спрашивал это у себя, глядя на смуглую щеку Мэри.
-Ты уверен, что будет секретное соглашение? - спросила она.
-Уверен, - вздохнул Джон и стал загибать пальцы: «Россия признает завоевания Наполеона и
новых европейских монархов. У человека большая семья, - мужчина ядовито усмехнулся, - надо
их как-то пристроить. Будет создано так называемое Герцогство Варшавское, это точно»
Мэри подобрала прутик и начертила на песке карту. «От Пруссии отрежут все польские области, -
задумчиво сказала она, Наполеон и Александр их поделят. Россия, наверняка, выведет свои войска
из Валахии, раз турки теперь их союзники. Наполеон еще хочет захватить острова у западного
побережья Греции...»
-Корфу и окрестности, - кивнул Джон. «Русские умоют руки, наплевать им на это. Но тайное
соглашение..., там, наверняка будет пункт о присоединении России к блокаде Англии на морях. Ты
же понимаешь, пенька..., Все наши верфи, весь наш флот - все зависит от русской пеньки. Хотя, - он
почесал нос, - русские смогут ее продавать американцам, а те нам».
-Наполеону это не понравится, - заметила Мэри. «Но царь Александр далеко не дурак, и не захочет
терять такой источник дохода. И еще надо выяснить, кому из сестер Александра он будет
предлагать брак».
-Да ему все равно - присвистнул Джон, - там две незамужних осталось, хотя Филип написал мне,
что их мать - словно наша королева Шарлотта. При одном упоминании Наполеона крестится и
называет его дьяволом во плоти. А вот император Франц, после того, как Наполеон забрал у него
Тироль и Венецию, и растоптал при Аустерлице - может и согласиться отдать свою дочь в жены
Бонапарту.
-Завтра все увидим, - Мэри посмотрела на восходящее солнце. «Пора мне, - она поднялась и
оттолкнула лодку. С утра они встречаются, прямо на середине реки, - она пожала Джону руку и
заработала веслами.
Он еще посидел, покуривая, глядя на темноволосую голову женщины. Потом лодка скрылась за
излучиной. Джон, пошел обратно в сарай, пробормотав: «Тебе остается только ждать».
Наполеон ополоснул бритву в медном тазу. Улыбаясь, насвистывая себе под нос, он стал
намыливать щеки. Маленькое, потускневшее зеркальце стояло на походном, складном столе, в
палатке было свежо, - над Неманом всходило солнце. Наполеон аккуратно побрился, - он до сих
пор предпочитал делать такие вещи сам, не превращая адъютантов в денщиков. Темно-зеленый
мундир полковника уже был разложен на холщовой койке. Он замер, коснувшись серебряного
медальона на крепкой шее.
-Вот и все, - подумал Наполеон. «Европа на коленях. Осталась Швеция. Русские введут войска в
Финляндию, и этот упрямец Густав Адольф пожалеет, что на свет родился. Мы его заменим нашим
королем, надо подобрать кого-то из маршалов. И Англия, - он поморщился, и едва сдержался,
чтобы не выругаться.
-Ладно, - Наполеон пригладил волосы и стал застегивать пуговицы на мундире, - как только Англия
потеряет русскую пеньку, она прекратит быть владычицей морей. Тем более Нельсона больше нет,
некому вести их флот».
Он присел на койку. Достав из-под нее походный сундучок, Наполеон открыл потайное отделение.
Там лежала маленькая связка писем.
-И не съездить к ней, - вздохнул Наполеон. «Такая толпа собралась - незаметно не ускользнуть.
Она все равно в Святую Землю собралась. Дочка..., - он внезапно, нежно приложил верхнее
письмо к щеке.
-Маленькая Хана уже бойко ходит и лепечет, - читал он. «Мы с ней в конце весны едем в Одессу, а
оттуда поплывем в Яффо. Пожелай мне удачи и помни - остерегайся воды. Если что...- перо
остановилось, - если что, ты найдешь Хану в Иерусалиме, у моего младшего брата. Не волнуйся, он
и его жена присмотрят за девочкой».
-Если что, - желчно повторил Наполеон и убрал шкатулку. «С другой стороны, кто я такой, чтобы ей
запрещать или разрешать что-то? Таких людей, как она, на свете, и нет больше». Он вспомнил
дымные, серые глаза, черные, тяжелые волосы и только вздохнул.
Лагерь еще спал, только Мишель, сидя на какой-то бочке, мечтательно смотрел на восток, туда, где
розовел летний рассвет.
Он вскочил и вытянулся: «Ваше величество, все спокойно, русские...»
-Я вижу, - Наполеон взглянул на восточный берег Немана. «Тоже еще не встали. Беги-ка, найди
мне лодку. Хочу сам проверить, что там с охраной шатра. И быстро, а то сейчас все проснутся,
начнется суета...»
-Есть, ваше величество, - Мишель сбежал вниз, к воде. Наполеон проводил его взглядом:
«Хороший мальчик. Смелый, от пуль за моей спиной не прячется. Под Аустерлицем его ранили, и
потом - еще раз. И честный, пока мы с русскими воевали, не стеснялся говорить, что в России
вырос, что родители его там, приемные. Ничего, сейчас мир заключим - пусть они в Париж
съездят, хоть с сыном встретятся».
-Все готово, ваше величество, - донесся до него голос Мишеля. Наполеон спустился к Неману, -
широкому, серому. Ступив в лодку, он вспомнил: «Остерегайтесь воды».
-Документы уже в шатре, - подумал он, - их вчера вечером туда отвезли. Там тридцать человек
гренадеров, они всю ночь глаз не сомкнули. И что я беспокоюсь..., Непонятно.
-Греби, - велел Наполеон адъютанту. Положив руку на пистолет, император осмотрел реку. Плот
стоял на самой середине, ниже по течению. Еще ниже он увидел какое-то темное пятно и
пробормотал: «Надо было подзорную трубу взять…»
-Рыбак, ваше величество, - вежливо заметил Мишель.
-Ты у нас зоркий юноша, - усмехнулся император. «Говорили же, - вздохнул он, - вычистить всю
округу, не позволять никому забрасывать сети..., Хотя людям семьи надо кормить, конечно».
Мишель греб и вспоминал веселый голос императора, что осматривал квартиру на набережной
Августинок: «У мадемуазель Бенджаман я в гостях никогда не был. Я, как из кадетов вышел, сразу
на юг отправился. Политикой я тогда не занимался, в отличие от твоего отца...»
-Он мне не отец, - Мишель прошелся по комнатам, что пахли свежей краской и деревом, - паркет
был переложен. «Отсюда, ваше величество, - он указал на балкон, - мы на крышу и карабкались,
когда на воздушном шаре улетали».
-Вид отменный, - Наполеон полюбовался башнями собора Парижской Богоматери и осенним
золотом деревьев на острове Ситэ. Он потрепал по плечу Мишеля: «Семь комнат у тебя есть,
осталось жениться и завести детей».
Юноша отчаянно покраснел. Наполеон тогда горько подумал: «А я женюсь на какой-то принцессе,
просто потому, что нужен наследник. Анна, Анна, - он подавил вздох, - зачем Господь так решил...,
