— Назову вам еще одну причину, уважаемый Барук. Поскольку празднество Геддероны является вашим главным празднеством, лазутчики империи не преминут появиться у госпожи Симталь. Если они собираются вонзить кинжал в сердце Даруджистана, лучшего времени и места невозможно придумать.
Барук с трудом подавил дрожь.
— Во-первых, будет нанята дополнительная охрана. Если имперские «когти» попытаются, как вы говорите, вонзить кинжал, маги Торруда им этого не позволят.
Алхимик помолчал, затем устало кивнул.
— Довольно споров, Рейк. Симталь согласится принять вас в качестве моего гостя. Вы обещаете мне, что не подведете с костюмом?
— Обещаю.
Барук подошел к окну. Небо над даруджистанскими крышами посветлело.
— Вот и начинается, — прошептал он. Тистеандий тоже подошел к окну.
— Что начинается?
— Наш новый год, — ответил алхимик. — Год Пяти Клыков умер. Рассвет знаменует рождение года Лунных Слез.
За внешне бесстрастным лицом Аномандера Рейка угадывалось напряжение, которое Барук сразу же почувствовал.
— Странное название, правда? И совпадение необычное, хотя я скептически отношусь к этим древним названиям. За тысячу лет многое изменилось. Наверное, тот, кто их нам подарил, вкладывал в них иной смысл.
— Я знаю, кто их вам подарил. Икарий. Это его названия: Пять Клыков, Лунные Слезы. Колесо времени, надо понимать, — тоже его подарок?
Баруку оставалось лишь удивленно таращить глаза. В голове алхимика теснились вопросы, но задать их тистеандию он не успел.
— Думаю, в будущем вы серьезнее отнесетесь ко всем дарам Икария. Тысяча лет — не такой уж большой срок, уважаемый алхимик. В последний раз Икарий был у меня совсем недавно — лет так восемьсот назад. Он явился вместе с неким Маппо из расы треллей, и с ними был Озрик… или Оззерк — кажется, поклоняющиеся ему так произносят его имя.
Рейк печально улыбнулся.
— Помню, мы с Озриком поспорили, и Бруд еле-еле нас растащил. Это был давнишний спор.
Миндалевидные глаза тистеандия сделались серыми. Он замолчал, погрузившись в воспоминания.
Роальд, как всегда, предварил свое появление вежливым стуком. Затем слуга вошел и поклонился.
— Господин Барук, Мамот проснулся и выглядит достаточно отдохнувшим. Ваш помощник Крюпп передал устное послание. Он просил также передать его искренние извинения, что не смог явиться сюда сам. Желаете выслушать послание?
— Да, — коротко ответил Барук.
Роальд снова поклонился.
— Угорь встретится с вами нынешним вечером, на празднестве в доме госпожи Симталь. Угорь находит ваше предложение об обмене сведениями и совместных действиях весьма волнующим. Это все.
Барук даже просиял.
— Замечательно.
— Прикажете привести сюда Мамота?
— Конечно, если он в силах идти.
— В силах. Сейчас приведу, — пообещал Роальд и ушел.
Алхимик повеселел и уже с улыбкой сказал Рейку:
— Как я и говорил вам, там соберутся все. В данном случае все — точное и правильное слово.
Рейк молча смотрел на него, а улыбка алхимика становилась все шире.
— Надо же, сам Угорь туда пожалует. Загадочный даруджистанский шпион высочайшего уровня. Его называют «человеком без лица».
— Не забывайте, он будет в маске, — напомнил алхимику тистеандий.
— Если мои предположения верны, маска вряд ли поможет Угрю, — ответил Барук.
Дверь снова открылась. На пороге стоял отдохнувший и посвежевший Мамот. Кивнув Баруку, он сказал, не тратя время на прелюдии:
— Возвращение оказалось легче, чем я предполагал.
Увидев Аномандера Рейка, Мамот улыбнулся и поклонился.
— Приветствую вас, хозяин базальтовой крепости. Едва я узнал от Барука о союзе с вами, мне невыразимо захотелось взглянуть на вас.
Удивленный Рейк повернулся к алхимику, ожидая объяснений.
— Мамот тоже входит в тайный союз Торруда… Друг мой, мы очень тревожились, когда тебя пленила магия Древних.
— Да, я попал в ловушку, но ненадолго. Влияние Омтоза Феллака затронуло меня только краем. Спокойствие и рассудительность помогли мне и внутри чужого Пути, и двигающийся по нему меня даже не почуял.
— Сколько времени у нас есть? — спросил разом помрачневший Барук.
— От силы два-три дня. Джагатскому тирану непросто сразу пробудиться к жизни.
Глаза Мамота заприметили графин, стоявший над очагом.
— О, ваше прекрасное вино уже ждет меня. С вашего разрешения я налью себе бокальчик.
Старик направился к очагу.
— Кстати, вы что-нибудь слышали о моем племяннике?
— Странный вопрос, Мамот, — фыркнул алхимик. — Последний раз я видел его еще ребенком. По-моему, это было лет пять назад.
Мамот наполнил бокал и сделал несколько глотков.
— Пять лет в его возрасте — большой срок. Крокус уже не ребенок. Надеюсь, с ним все благополучно. Он…
Барук мотнул головой и шагнул к Мамоту.
— Как ты сказал? — спросил он, цепенея от страха. — Его зовут Крокус?
Алхимик звучно ударил себя по лбу.
— Крокус! Каким же дураком я оказался!
Мамот ответил ему кроткой улыбкой мудреца.
— Вы узнали, что монета находится у него.
— А ты это знал и молчал? — едва вымолвил потрясенный Барук.
Угольно-черные глаза Рейка застыли на Мамоте.
— Простите, что вмешиваюсь в ваши личные дела, уважаемый Мамот. Скажите, вы будете на празднестве у госпожи Симталь? — довольно равнодушным тоном спросил тистеандий.
— Разумеется, — улыбнулся Мамот.
— Рад это слышать.
Рейк вынул из-за пояса кожаные перчатки.
— Там и поговорим.
Барук почему-то не обратил внимания на внезапный уход Рейка. Это было его первой ошибкой в день празднества Геддероны.
Из ворот с пронзительным криком выбежала бритоголовая женщина в длиннополых одеждах. Она размахивала куском бурой шкуры. Адъюнктесса Лорна посторонилась, уступая жрице дорогу. Вскоре та скрылась в толпе. Праздник выплеснулся за городские стены. Главная улица Перетряса была запружена народом, и Лорна целых полчаса пробиралась к воротам.
Она потрогала рану на плече. Путешествие внутрь кургана приостановило заживление. Касаясь места, куда ее ударили шпагой, Лорна ощущала боль. Почему-то боль была не обжигающей, а холодной, словно воздух в кургане. Поглядывая на двух караульных, Лорна пошла дальше. Один из солдат окинул ее мимолетным взглядом, зевнул и продолжил глазеть на пеструю шумную толпу обитателей Перетряса. Мало ли таких, как она, явившихся в Даруджистан на празднество Геддероны?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
