сходило с уст членов совета и комиссаров.
Когда я, в январе месяце 1919 года, усталый и изнервничавшийся из-за непрерывных боев на фронте IX армии, попросил дать мне отпуск, то члены совета IX армии хором завопили, что желание идти в отпуск во время непрекращающихся боевых действий на фронте является саботажем и изменой и может повлечь за собой расстрел.
В штабе IX армии было пять офицеров Генерального штаба: я, полковник Корк, полковник Яцко, полковник[1452] Ролько и, позже, генерал Карепов, бывший в царской армии командиром Сибирского корпуса и назначенный ко мне начальником штаба, когда я принял командование IX армией. Все мы были одного мнения: мы должны работать постольку поскольку и, не выказывая явной измены, всеми силами, насколько это было возможно, оказывать помощь белым армиям. Моя задача в этом плане сводилась к тому, чтобы искусными и предвзятыми докладами убедить и склонить командарма подписать какой-либо невыгодный для Красной армии приказ.
Принимая во внимание, что командармом IX армии был в то время Княгницкий, бывший прапорщик инженерных войск, некомпетентный в управлении такой крупной тактической единицей, как армия, в силу чего выполнял свою роль лишь фиктивно, — мне это легко удавалось. Я полагал, что тайной длительной работой и подсказыванием командарму выгодных для белых армий решений можно было оказать последним более существенную пользу, чем явной изменой, при которой, рискуя и играя своей головой, мы неминуемо были бы разоблачены и ликвидированы. Много раз, когда мы отдавали заведомо неблагоприятные для текущих операций приказы, мы скорбели и наши сердца больно сжимались, но поступать иначе мы не могли и утешали себя надеждой, что все это — временное; каждый из нас искал скорейшего выхода из создавшегося тяжелого положения.
Ворошилов
К востоку от IX армии оперировала X армия Ворошилова.
В этот период войны и революции Ворошилов представлял собою простого, с угловатыми манерами человека. Грубый, бестактный, упрямый, он жестоко обращался со своими подчиненными и производил отталкивающее впечатление. Только значительно позже он приспособился и стал понемногу разбираться в военных вопросах. Как и все коммунисты, он отличался жестокостью и подозрительностью; всюду он видел измену или контрреволюцию.
Генерал Носович, прибывший на фронт для работы и случайно попавший к Ворошилову, немедленно был им арестован и брошен в грязный трюм баржи[1453], стоявшей на Волге. Там Ворошилов его пытал, морил голодом, мучил допросами и уже хотел «пустить в расход», когда об этом узнали в штабе Южного фронта и приказали Ворошилову немедленно препроводить генерала в г[ород] Козлов, где он был назначен на должность помощника командующего Южным фронтом.
Особенно неприятными чертами характера Ворошилова были: интриганство, мстительность и честолюбие — стремление властвовать и повелевать; он не переносил своих соперников и немедленно устранял их со своей дороги, нисколько не задумываясь над тем, какими средствами это допустимо было сделать; для него все средства, даже преступные, были хороши, если они вели к достижению его цели. Так, например, Носовича он хотел ликвидировать только потому, что видел в нем конкурента и боялся, что его назначат командармом X.
Еще рельефнее эта отрицательная черта характера Ворошилова выразилась позже, когда он сделался народным комиссаром и власть его достигла своего апогея. Как известно, Ворошилов всеми фибрами души ненавидел Блюхера[1454], в котором видел опаснейшего для себя врага и наиболее вероятного кандидата на занимаемый им пост.
Советско-китайская война 1928 года[1455] принесла Блюхеру славу, громадную популярность и подняла его на недосягаемую высоту. Лавры Блюхера не давали Ворошилову ни сна, ни покоя. Уже тотчас же после окончания советско-китайской войны в 1930 году, Ворошилов не выдержал и прикатил к Блюхеру, захватив с собою многочисленную свиту и окружив поездку большой помпой. Честолюбивая цель его была всякому понятна: он хотел, чтобы его имя произносили на праздничных торжествах и тем самым присоединили бы его к славе Блюхера, что, конечно, умалило бы и ослабило заслуги последнего перед Родиной. В 1936 году появились слухи о назначении Блюхера на пост заместителя наркома обороны. Ворошилов заволновался и решил действовать с тем, чтобы унизить достоинство Блюхера. С этой целью он назначил своим заместителем не Блюхера, которого он ненавидел, а командующего Приморской группой, командарма Федько[1456], который находился в подчинении у Блюхера, и тем самым подчеркнул, что Блюхер был недостоин такого высокого назначения, чем дискредитировал его в глазах подчиненных. Но и этого оказалось Ворошилову мало. Блюхер не обращал внимания на мелкие уколы своему самолюбию и продолжал успешно работать. Тогда Ворошилов задумал попросту Блюхера ликвидировать, как можно скорее отправив его к праотцам. Его не смущало даже то обстоятельство, что Советский Союз был накануне войны с Японией, а потому смена высшего командования являлась не только нежелательной, но и преступной.
После целого ряда искусственно вызванных инцидентов, связанных с хасанскими событиями[1457], Ворошилов вызвал Блюхера в Москву и отправил его на Лубянку, где на одном из допросов полицейский комиссар первого ранга Ежов[1458] выстрелил ему в живот. Тяжело раненный Блюхер был помещен в кремлевскую гостиницу, а по выздоровлении расстрелян[1459].
Так избавился Ворошилов от своего чересчур опасного противника.
Во Вторую мировую войну Ворошилов хотя и получил высокое звание маршала[1460], но это выдвижение было искусственным, ибо военные способности его нисколько не улучшились и ранга маршала не заслуживали.
Так, будучи главнокомандующим Северным фронтом[1461] и защитником Ленинграда, он, при первых же столкновениях с немцами, преступно очистил подступы к городу, благодаря чему уже 12 сентября 1941 года Ленинград был близок к агонии: 36[-я][1462] моторизованная и 1[-я] панцырная[1463] дивизии генерала Хопнера[1464] стояли в предместье города, на Дудергофских высотах. VI панцырный корпус был юго-западнее Демьянска. Командующий, генерал Манштейн[1465], только и ждал приказа Гитлера начать штурм города. Ночью 13 сентября приказ Гитлера пришел, но он штурмовать город не разрешал ни теперь, ни в будущем. Пришедший приказ гласил:
«Город Ленинград не штурмовать. Объявить осадное положение и изморить его голодом».
Генерал Манштейн назначался командующим XI армией, действующей на юге против Крыма. Это, а не защита Ворошилова, спасло город и дало ему возможность выйти из безвыходного положения.
Во время боев на подступах к Ленинграду, когда Ворошилов быстро отступил, Сталин послал к нему на выручку генерала Власова[1466], но последний прибыл слишком поздно и восстановить положение не мог. Армия, защищавшая Ленинград, была расчленена на много частей и групп, разрозненно отступавших от периферии к центру. С одной из таких частей
