Мири было очень грустно, что спокойная смерть, которую табор не видел очень много лет, произошла именно в их мирной избушке, в которой теперь осталась она и её любимец Тото. Она похоронила Гюли под старой сосной и приготовилась жить одна в лесной глуши Цетийских Альп…
*Пхурэ дырлЫно — "дура старая" по-цыгански
Глава 6. Раненый чужак
Когда Вера только узнала новость о предстоящей свадьбе Ростика, она очень надеялась "урвать" неделю каникул. Но дату свадьбы назначили на середину мая, то есть в самый разгар подготовки к годовым контрольным работам. Несмотря на все мольбы, директриса разрешила взять "отгул" только на один учебный день в понедельник.
Так что Вере ничего не оставалось, как брать билет на ночной рейс, который отправляется вечером в пятницу и прибывает в субботу рано утром. Это значило, что она доберётся к бабуле аккурат в день торжественного бракосочетания. И, в прямом, смысле попадёт с корабля на бал. В её случае: из поезда на свадьбу.
Вот так радужная перспектива провести неделю в Крыму, разбилась о действительность.
После занятий в лицее, Вера собирала вещи наспех. Ещё теплилась надежда, что получится поспать в поезде. Но и тут Веру ждал большой "облом".
Шумные соседи по плацкартному вагону всю ночь мешали спать своими затянувшимися до полуночи песнями под гитару и постоянными хлопаньем дверей. Вера понимала, что подвыпившая компания тайком от проводника бегает покурить в тамбур. Хотя громкое шлёпание по вагону и резкие хлопки дверью можно было назвать "тайными" с большим трудом.
Вера бы с удовольствием поехала в купе, но мать, наслушавшись об ужасах, которые могут произойти в купе с юными девушками, считала что в плацкарте безопаснее.
Урвав всего несколько часов сна уже под утро, Вера ощущала себя уставшей и разбитой.
Как и предполагалось, она, приехав к бабуле, попала в самый разгар предсвадебных сборов. Хотелось смыть с себя характерные запахи поезда, которыми старый плацкарт, казалось пропитался насквозь, но… первой заняла душ бабуля. Следом за ней пошёл Ростик, единолично решив, что виновника торжества обязаны пропускать вперёд.
Вере с отцом пришлось долго ждать, пока Ростик, наконец, соизволит освободить оккупированную ванную. А Ростик, как будто назло, тянул время и демонстративно брился, несмотря на нетерпеливые стуки в дверь.
Только через час после приезда Вере наконец, удалось смыть с себя противный липкий запах плацкарта.
Впрочем, радоваться пришлось недолго, потому что Ростик успел занять прихожую, в которой висело самое большое зеркало. Так что Вере пришлось сушить волосы феном в комнате, под ворчание бабули о куче волос, которые ей потом, бедной нужно будет выцарапывать из пушистого ковра на полу.
Из прихожей Ростика "изгоняли" уже втроём: Вера, бабуля и отец. Ростик упирался и кричал, что он ещё не собрался.
Вера "подколола" брата, что он крутится перед зеркалом, как невеста. Он проворчал в ответ что-то нечленораздельное и в очередной раз демонстративно поправил ярко бордовый галстук-бабочку, любуясь на своё отражение. Вера тоже готова была признать, что в своём костюме цвета слоновой кости с бордовыми бабочкой и платком, кокетливо выглядывающим из нагрудного кармана, Ростик действительно хорош. Вере понравилось, что Ростик отошёл от устаревшей традиции военных жениться в парадной форме и выбрал этот светлый костюм. Но… сейчас Вера бесилась из-за медлительности брата и того, что он своими сборами мешает всем остальным домочадцам.
Добавляла перцу в это суетное утро и бабуля. Она металась в ярости из-за того, что Ростик “копошится”, а Вере доставалось “за компанию”.
— Могла бы на день раньше приехать, — ворчала бабуля, — теперь мешаешься под ногами со своим чемоданом. А я между прочим, вчера весь день прибиралась… И надо оно мне было ухайдокиваться так? Вон, смотри, сколько мусора на колёсах чемодана нанесла…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не могла я раньше приехать, — пыталась оправдаться Вера, хотя бабуля пропускала её слова мимо ушей
— Вот и скажи на милость, — продолжала ворчать бабуля, — что мне попервой-то делать? Порядок заново после тебя наводить? Или кормить с дороги? А я ещё даже укладку не сделала и платье неглаженое!
— Бабуль, не хочу я ещё кушать, — робро попыталась возразить Вера, хотя знала, что если бабуля что-то собралась делать, остановить её невозможно.
Так случилось и сейчас. С помадой в одной руке, второй рукой бабуля ловко снимала со сковороды яичницу.
— Твоя любимая, с помидорами, — буркнула бабуля и пошла гладить платье, крикнув вдогонку, — жри давай, и не выкаблучивайся мне тут!
Краем глаза из кухни Вера заметила, что бабуля молча стала гладить и Верино платье.
Ковыряясь в тарелке и заставляя себя есть, Вера наблюдала за очередной перебранкой Ростика и бабули. Казалось, в этом бедламе только отцу Веры удавалось сохранять олимпийское спокойствие.
Вера думала, что потом будет меньше неразберихи, но глубоко ошиблась. Спокойно доесть не дал приезд друзей жениха. Шумная толпа молодых парней ввалилась в квартиру и… стало ещё больше суеты и гама.
Санька, который должен был быть свидетелем на свадьбе, громко ругался, потому что никак не мог прицепить бутоньерку к лацкану пиджака. Двое друзей Ростика вызвались помочь, остальные просто создавали вокруг симуляцию бурной деятельности. А по факту — мешали и себе и другим.
А потом Ростик забыл, кому отдал обручальные кольца… Потом был жаркий спор о том, кто поведёт свадебную машину…
В итоге, Вера попыталась было накрасить ресницы тушью, уже сидя на заднем сиденье машины, направлявшейся за невестой, но… лихо подпрыгнув на ухабе и вымазав щёку, от греха подальше спрятала тушь в сумочку.
По приезду к невесте стало ещё веселее. Юля жила на четвёртом этаже девятиэтажки с самого рождения, так что все соседи объединились в большой дружный коллектив по выкупу невесты.
На первом этаже Ростик с пятого стакана компота нашел "ключик от сердца невесты"… Кто-то из друзей пошутил, что с сегодняшнего дня Ростик возненавидит компот… На втором этаже Ростика встречала толпа детей… На третьем этаже… нет, Вера больше не могла этого выдержать и ушла ждать в машину, чтобы спокойно закончить макияж.
Торжественная церемония бракосочетания прошла под девизом: "плачут все!". Тётя Лида плакала в обнимку с матерью Юли. Бабушки молодых утирали слёзы платочками…Как обычно бывает на свадьбах, почти все приглашенные в гости женщины в момент поздравлений новой семьи прослезились.
Вере казалось, что этот бесконечный день никогда не закончится. Было такое впечатление, что время замедлилось в два, нет, в три раза…
Потом было длительное застолье с тостами, поздравлениями, криками "горько", конкурсами и обязательным обрядом похищения невесты. Молодые не сводили глаз друг с друга. Гости пили и гуляли по команде тамады. А дети просто носились с дикими воплями индейцев на тропе войны между столами и танцующими.
Наконец, ложась спать далеко за полночь на кресло-кровать в квартире тётушки, Вера надеялась провалиться в спокойный, безмятежный сон. Но, не тут то было. Вере "прилетело" совершенно другое видение: она попала в самый разгар сражения и наблюдала за происходящими событиями, как будто находилась рядом…
Сны, связанные с жизнью Мири, Вере снились самые разные. В некоторых снах Вера, как будто ощущала себя в теле другого человека: слышала его мысли, понимала почему в разных ситуациях он поступает именно так и никак иначе. Эти сны Вера, по своей внутренней классификации, называла "попадашками".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Иногда были сны, в которых Вера наблюдала за происходящими событиями со стороны. Как в кино. Такие сны в своём дневнике Вера называла "киношкой".
Сон, который приснился Вере после свадьбы Ростика, не был похож на другие. Ей казалось, что она сразу везде: и внутри человека и со стороны. Это было как полное погружение. Вера сравнила ощущения с подводным плаванием: когда попадаешь в совершенно другое трёхмерное пространство. Вера назвала этот сон "нырком".
