Н. И. Загородников видит недостаток предложенной И. Исмаиловым структурной схемы в том, что при такой системе уголовной политики не видно, какое место занимают граждане, общественные организации, коллективы трудящихся в борьбе с преступностью. Такое замечание Н. И. Загородникова, на наш взгляд, является необоснованным, ибо деятельность перечисленных субъектов нельзя отнести к уголовной политике по борьбе с преступностью. Их деятельность осуществляется в рамках социальной политики государства по борьбе с преступностью.
Исходя из вышеизложенной нашей позиции на сущность уголовной политики мы считаем, что она (уголовная политика) состоит из: законодательной политики, судебной политики и уголовно-исполнительной политики. Законодательная политика представляет собой направление деятельности законодательного органа по выработке общих положений уголовного законодательства, установлению круга преступных деяний и системы наказаний, разработке санкций в конкретных составах преступлений.
Центральным вопросом в законодательной политике государства в борьбе с преступностью является криминализация и декриминализация деяний. Как известно, основным материальным признаком всякого преступления является общественная опасность. Однако не всякое общественно опасное деяние должно считаться преступлением и влечь за собой уголовную ответственность и наказание. Отсюда вытекает важное значение принципов, которыми руководствуется законодатель при определении круга деяний, относимых к преступлениям, т. е. принципов криминализации.[135] Для того чтобы в законодательной политике принять решение об отнесении того или иного поведения к преступному и наказуемому, необходимо последовательно ответить по меньшей мере на четыре конкретных вопроса, а именно: а) существует ли потребность (необходимость) в законодательном запрещении подобных действий; б) допустимо ли это запрещение в рамках существующей общественной и правовой системы; в) осуществимо ли оно с практической точки зрения; г) полезно ли (целесообразно ли) данное запрещение с учетом комплекса всех социальных, политических, психологических и т. п. обстоятельств.
Следует разделить беспокойство С. Ф. Милюкова, который справедливо указывает, что «законодатель и в прошлом, и в настоящем игнорировал и нередко игнорирует предложения как криминологии, так, впрочем, и уголовно-правовой науки, в силу чего многие его нормотворческие решения выглядят волюнтаристскими и даже импульсивными».[136]
Нельзя недооценивать значения включения (исключения) тех или иных норм в состав уголовного законодательства. «Это важно для процесса правоприменения, так как органы предварительного расследования и суд непосредственно ориентируются на борьбу именно с данной разновидностью преступной деятельности, либо такая задача, по мнению законодателя, на должном этапе уголовно-правовой политики перестает быть актуальной».[137] Тем не менее «введение тех или иных статей в Особенную часть или, напротив, исключение из нее таковых далеко не всегда приводит к криминализации или декриминализации».[138]
Установление круга уголовно-наказуемых деяний есть важная, но отнюдь не единственная задача законодательной политики. Не меньшее значение приобретает проблема придания криминализированным деяниям определенного характера наказуемости.[139] Важно иметь в виду, что и сам процесс создания логически стройной системы криминализируемых деяний предполагает в конечном счете выдержанность и научную обоснованность санкций, их соответствие существу запрещаемых деяний, а также взаимную согласованность между собой. «Свобода существует, – писал Ш. Монтескье, – когда уголовные законы налагают кару в соответствии со специфической природой преступлений». И далее он продолжал: «Здесь нет места произволу: наказание зависит уже не от каприза законодателя, но от существа дела и оно перестает быть насилием человека над человеком».[140]
Приходится констатировать, что в настоящее время теоретические основы конструирования санкций уголовно-правовых норм еще в достаточной мере не разработаны,[141] практика же законотворчества, лишенная научно обоснованных рекомендаций, вынуждена зачастую прибегать в этой сфере к методу «проб и ошибок», устанавливая санкции не путем научного постижения существа уголовно-правовых запретов, а, так сказать, «прикидывая» на рулетке, исходя из уже существующих санкций по другим составам и из субъективных мнений участников выработки предложений.
Практика применения УК Азербайджанской ССР 1960 г. свидетельствовала о том, что уголовно-правовые санкции из-за конструктивных недостатков часто отменялись, изменялись или дополнялись. Проблема теоретического обоснования построения уголовно-правовых санкций, к сожалению, сохраняет свою актуальность и в настоящее время. Дело в том, что при построении некоторых санкций действующего УК Азербайджанской Республики 1999 г. не были должным образом учтены научные положения о соразмерности преступления и наказания. Задача сегодняшнего дня состоит не в том, чтобы доказывать невозможность соизмерения преступления и наказания и ориентировать законодателя и судебную практику на принятие утилитарных решений, а в тщательной разработке ценностных социологических критериев для перехода от преимущественно интуитивного к научному подходу при построении уголовно-правовых норм.
Судебная политика как составная часть уголовной политики представляет собой деятельность судебных органов по избранию справедливых и целесообразных мер уголовного наказания в отношении лиц, признанных виновными в совершении преступлений, недопустимость осуждения невиновного. Н. А. Беляев отмечает: «Практическая деятельность всей системы судебных органов страны обеспечивает проведение в жизнь уголовно-правовой политики, оказывает существенное влияние на борьбу с преступностью».[142]
Применение уголовного наказания судами препятствует прежде всего, совершению новых преступлений со стороны лиц, уже совершивших преступные деяния. Однако значение уголовного наказания как средства борьбы с преступностью не ограничивается лишь указанным. Устанавливая круг деяний, совершение которых обусловливает применение наказания, уголовный закон благодаря общеобязательной силе конкретных предписаний: а) воздействует на неустойчивых граждан, предупреждая тем самым возможность совершения ими преступлений; б) информирует основную массу членов общества о должных правилах целесообразного поведения, общественной опасности их нарушений и соответственно – о значении борьбы с ними.
Уголовная политика оказывает определенное влияние на решение суда при назначении наказания. Например, в нашей стране в последние годы ведется активная борьба с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ. По этой причине преступления, связаны с таким незаконным оборотом, наказываются достаточно сурово. Так, гражданин Ирана А. по предварительному сговору с группой граждан Азербайджанской Республики контрабандным путем привез на территорию Азербайджана 5021 грамм опия. Здесь он всю партию наркотиков продал соучастникам преступления, которые при попытке сбыта наркотиков более мелкими партиями были задержаны полицией. Суд Азербайджанской Республики по делам о тяжких преступлениях признал А. виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 32, 206.3.1 и 32, 206.3.2 (контрабанда наркотиков, совершенная в соучастии повторно и группой лиц по предварительному сговору) и ст. 234.4.1, 234.4.2, 234.4.3 (незаконный сбыт наркотических средств, совершенный группой лиц по предварительному сговору, повторно и в крупном размере) УК Азербайджанской Республики и приговором от 20 июля 2001 г. осудил его к окончательному наказанию в виде лишения свободы на 15 лет путем частичного сложения наказания.[143]
Третья выделенная нами подсистема уголовной политики – уголовно-исполнительная политика продолжает реализацию уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. Если в судебной политике центр тяжести лежит в сфере разработки и осуществления мер, обеспечивающих неотвратимость, справедливость, своевременность привлечения преступников к ответственности, то в уголовно-исполнительной политике – в сфере исполнения этих мер.[144] Специфические цели уголовно-исполнительной политики ориентируют соответствующие органы государства и общественные организации на то, чтобы назначенное осужденному наказание было исполнено надлежащим образом, иными словами, чтобы оно карало преступника и в то же время само по себе, будучи соединенным с исправительным воздействием, достигало с наибольшей эффективностью цели восстановления социальной справедливости, исправления осужденного, а также предупреждения совершения новых преступлений как самим осужденным, так и другими лицами.
