Все, что своей он выпросит мольбою,
То по крохам мы делим меж собою.
Все, что судьба ни уделяет нам,
Условились делить мы пополам".
Меджнун сказал: "Зачем, старик суровый,
Ты на разумного одел оковы?
Коль состраданье есть в твой груди,
Меня сковав, его освободи!
И за тобой последую, как тень я, -
Мне подадут, услышавши моленья.
Но много ль я, иль мало получу,
Все до последнего тебе вручу.
Я по земле пройду тебе в угоду,
Как ходит Муштари по небосводу.
И раннею иль позднею порой,
Быть может, рядом окажусь с Зухрой".
И вот старик, на выгоду в надежде,
Освободил закованного прежде.
И скован был Меджнун, печален, нем;
Он показал пример безумцам всем.
Меджнун излагает перед цепью глубину своих мучений и разматывает цепь своих злоключений
Звон цепи слыша, с воплями созвучный,
Сказал Меджнун: "Товарищ неразлучный!
Казну страданий стерегущий змей,
Основа бедствий и уток скорбей.
Ста ртами ты гласишь о скорбной муке;
Ты двинешься - несутся горя звуки.
В отверстиях ты с головы до ног,
Так легче укорять тебе злой рок.
Коль на любимую взглянуть желаешь
Ты сотней глаз для взглядов обладаешь!"
Чтоб снова на любимую взглянуть,
Меджнун со стариком пустился в путь.
Так, милостью божественной ведомый,
Пришел он вдруг и в край Лейли знакомый.
С Меджнуном на цепи старик бродил
И от шатра к шатру его водил.
К жилищу милой подошел влюбленный
И вдруг не выдержал, ошеломленный:
"Прошедший мир упал, завидев дом,
Упал гуляка перед погребком"
Со стоном повалился на пороге -
Лейли его услышала в тревоге.
Печальным вздохом разодрав шатер,
Вперила в угнетенного свои взор.
Увидела - невидим тот страдалец,
Зачах, ослаб от горя тот скиталец.
Подобно брови стан в дугу свело.
Сиянье взгляда горем унесло.
Душе он был худым подобен телом,
Застыла скорбь во взгляде омертвелом.
Царица красоты, его любя.
Позволила ему узреть себя.
В ней сердце горестное трепетало,
И вот стихи такие прочитала:
Газель Лейли
Иль сжалился любимый мой над горькой участью моей,
Вступив сегодня, наконец, в лачугу злых моих скорбей?
Быть может, это слезный дождь настолько благодатным был,
Что роза в цветнике моем так расцвела, всех роз пышней?
Я знаю, что горит огонь печальных вздохов, потому
Что в ночь разлуки свет свечи разлился ярче светлых дней.
И эту встречу, может быть, я просто сном бы назвала,
Когда бы сон доступен был для плачущих моих очей.
Быть может, это лишь мечта, что вижу пред глазами я, -
Могла ль мечтать я повидать мою мечту, что всех милей?
Любимый в гости к нам пришел - душа, отдай свое добро,
Истрать на гостя, сердце, все, чем ты владеешь, не жалей.
О Физули, мой милый друг пришел, чтоб душу взять мою;
Но он ведь сам - моя душа, и мне не жаль души своей.
Меджнун говорит Лейли о себе и своей печальной судьбе
Меджнун, взглянув печально на нее,
Раскрыл ей сердце скорбное свое.
К ее он обратился правосудию,
До звезд исторгнув стон горящей грудью:
"Царица и владычица моя,
О расскажи мне, в чем виновен я!
Я твой приказ попрать не постыдился?
Иль, может быть, с врагом я подружился?
Не наговор ли злобных языков,
И не коварство ль здесь клеветников?
Я - почитатель этого порога,
Зачем меня с него столкнули строго?
И кто виной того коварства был,
Виною моего мытарства был?
Я от порога твоего далеко,
Изнеможен, страдаю одиноко.
Сегодня я томлюсь от горьких мук,
А завтра мне страданье - лучший друг.
В пустыне изнываю я все время, -
Ни друг, ни близкий не разделит бремя.
А ты спросить не хочешь обо мне:
"Как ты живешь в далекой стороне?"
Мне равнодушие твое так странно -
Ужель я заслужил твой гнев нежданно?
Но если в гневе ты права своем -
Гляди, с повинной я пришел в твой дом.
Став на колени, цепь надел на шею, -
Даруешь ли прощение злодею?
Любой приказ готов исполнить я,
Лишь не исчезла бы любовь твоя!
Рази меня ресницами-мечами
Иль шелковыми удуши кудрями,
Но лишь в глазу соринки не оставь,
От гнева только своего избавь.
А если не изъявишь мне прощенья,
Меня убьет твое пренебреженье.
Ты амбровых владычица кудрей,
Твой клад - краса, и каждый локон - змей!
Твоими очарованный кудрями,
Я полонен безумия цепями.
Меня сковали горе и недуг,
И сумасшедшим я отныне друг.
Любовь одни печали мне приносит,
Но песнь моя любви у бога просит.
Газель Меджнуна
Твой локон - еретик, сломил всю крепость веры изначальной.
Теперь заплачет и гяур над долею моей печальной.
Тебя увидеть трудно мне, когда ж тебя увижу я,
То сразу же потоком слез я ослеплен, многострадальный.
Насилий много ты творишь, а вдруг не хватит больше их?
Насильем меньше омрачай ты зеркало души кристальной.
Но неизбывна скорбь моя, и кто б меня ни посетил,
Уходит так, как будто он обряд свершает погребальный.
Ведь каждое звено в цепи имеет звонкие уста,
И горе тайное мое всем звон поведает кандальный.
О Физули, печаль времен смертельно ранила меня, -
И вот покорно я пришел царице жаловаться дальной.
Конец главы
Так он рыдал от горя и невзгод,
Прося смягчить любовный тяжкий гнет.
Затем, опять порвав и сбросив цепи.
Он от людей бежал далеко в степи.
Он изнемог, разбит, истерзан был
И, пьян своей печалью, страх забыл.
Его толпою дети провожали,
Смеялись злые, добрые рыдали.
Меджнун - слепец мнимый. Он добивается лицезрения любимой
Стремясь к сноси любимой, он опять
Сумел предлог для встречи отыскать.
Закрыв глаза, Меджнун сказал: "Ослеп я!
Не вижу мира я великолепья!"
И, стариком незрячим притворяясь,
Пошел с сумой, не открывая глаз.
И путь его привел неотвратимый
Туда, куда хотел он: в дом любимой.
Чтобы Лейли услышала его,
Кричал он: "О мой друг и божество!"
Лейли, еще укрытая в жилище,
Услышав зов, узнала, кто тот нищий.
Она из дома вышла в тот же миг
И нищему слепцу открыла лик.
Успевши лицезрением насладиться,
Меджнун сказал сияющей царице:
"О бесконечной радости залог!
Стремлений сердца и любви исток!
Глаза мои закрыты - то не диво,
В них ключ реки могучей и бурливой.
Когда бы мне открыть глаза пришлось,
Мир потонул бы в море горьких слез.
Когда с тебя я не спускаю взора,
Становишься ты жертвою позора.
Глаза мои тебе несут беду.
Я в жертву их принес. Прощенья жду.
Закрыв глаза, пришел в дворец к тебе я.
К твоим стопам кладу их, не робея.
О нежная моя! Ты мед и меч!
Прости иль голову снеси мне с плеч!
О гурия, войдя в твои палаты,
За свет моих очей хотел я платы.
С тобою встретясь, потерял я страх,
Что буду я в убытке на торгах.
За след стопы глаза тебе вручил я,
И выгоды не мало получил я.
Хоть нищий я, кумир души моей,
Но я - твой друг, не избегай друзей.
На поле дней ты горе посадила,
В саду сердечном древо бед взрастила,
Плоды приносит дерево в саду:
Оно несет мне слезы и беду.
Пройдись по полю этому и саду,
Найдешь плоды, несущие отраду".
Все высказал безумный странник тот,
В пустыню страсть опять его несет.
Как Ибн-Салам стремился к Лейли, но черные тучи утро его надежд заволокли
О кравчий, дай покой сердцам смятенным,
Несчастным душу дай, души лишенным.
