Хотел бы я тебя совсем не видеть
И, отомстив тебе, тебя обидеть,
Найти себе любимую, как ты,
Но суетны об этом все мечты.
Меня твой брак, Лейли, привел в смятенье,
Не помню я себя от изумленья:
Ведь ты источник жизнь дающих вод,
В моей душе твоя душа живет.
В моей душе твой образ - вечный житель,
Зачем же у тебя другой властитель?
Но может быть, обманут Ибн-Салам,
Лишь блеск доходит твой к его глазам?
Он лишь мечту, лишь образ твой лелеет,
К тебе напрасно страстью пламенеет?
Пусть им владеет гордость, суета:
С ним рядом не Лейли, но сон, мечта.
Ужель Лейли любимого забудет?
Ужель она дружить с другими будет?
Жемчужина в венце! Иль нет, венец!
Достигла цели ты! Пути конец!
Дойдя до совершенного предела,
За пиршеством с друзьями ты сидела.
Блаженно трепеща, я долго ждал,
Что вспомнишь ты того, кто так страдал.
Ты не сказала: "Я рабом владею,
Мое ярмо ему согнуло шею".
Пусть так! Но почему же, мой кумир,
Меня не пригласила ты на пир?
Мне сетовать на бедность - святотатство:
В душе моей - несметные богатства.
Но если ты решила: "Беден он,
Заботами всегда обременен!" -
То и тогда -сказала бы хоть слово,
Зачем молчать так долго и сурово?
Но от тебя вестей не слышу я,
Ужель так холодна душа твоя?
Живущая во мне, со мной враждуя,
Пусть для тебя хоть недругом слыву я,
Привычек ты не забывай своих,
Не забывай своих друзей былых.
И, радуясь и веселясь с другими,
Хоть изредка мое припомни имя.
Прослушай песню о моей судьбе,
Ее почаще напевай себе:
Песня
Объясни, почему, если в сад ты выходишь,
то с тобой постоянно бывает другой?
С ним сидишь на пиру, говоришь с ним любезно,
у меня отнимая душевный покой!
Неужель это честно: дворец обещаний,
не смущаясь, разрушить своей же рукой?
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Беспрестанно внимая чужим уговорам,
наконец, ослабев, поддалась ты на них,
И, внимая наветам соперников злобных,
осушила любовную чашу других.
Так забыла ты сговор, свои обещанья,
голос совести, прежде столь громкий, затих.
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Ты к другому теперь воспылала любовью
и забыла высокую нашу любовь.
А меня разлюбив, предалась ты насилью
и готова теперь проливать мою кровь,
Ты забыла наш сговор и все обещанья
и теперь не желаешь припомнить их вновь:
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Без вины я оставлен, покинут тобою,
берегись! Ведь такая дорога крива!
Все заботы твои я делил неизменно,
ты ж другим понесла утешенья слова.
О скажи, неужели таков твой обычай,
неужели приязнь у тебя такова?
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Ты, подобно врагу моему - небосводу,
положила начало жестокой вражде,
Честь и доброе имя, известное людям,
ты теперь предала поруганью везде.
Веселила других, а меня бессердечно
предала ты тяжелой, суровой беде ...
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Ныне духом окреп я - и больше не буду
горевать и стонать о душистых кудрях,
Сердце алою кровью не будет сочиться,
если вспомню о сладких рубинах-губах.
Ты ведь мне не верна, и при мысли о прежнем
не появятся слезы в печальных глазах ...
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?
Ты терпенья меня и покоя лишила
обещанием новых пленительных встреч,
Жажду глаз моих ты утолить не желала
и решила меня на разлуку обречь.
Словно я - Физули, озлобленное время
не устанет меня злою мукою жечь.
О жестокая, где же святые обеты,
где любовный союз, что связал нас с тобой?"
Конец главы
Когда закончились пера страданья.
Вручил он Зейду горькое посланье.
И, окрыленный скорбным тем письмом,
Зейд полетел обратно голубком.
Вот у высокого порога храма
Он вызвал, скрыв свой облик, Ибн-Салама.
"Я маг, - сказал, - гадаю по рукам".
Его радушно встретил Ибн-Салам.
Когда сказал он Зейду про печали,
Что жизнь Лейли несчастной омрачали,
Зейд молвил: "Исцелить ее могу
И для нее молитву берегу".
Поддавшись на обман, его поспешно
К Лейли препроводили безутешной.
И вот когда увидел Зейд Лейли,
Цветы высоких целей расцвели.
Зейд на Лейли свой взгляд безмолвно вскинул
И, с хместа встав, к Лейли посланье вынул.
Письмо Меджнуна он облобызал,
"Молитва здесь", - склонившись, он сказал.
Лишь передал письмо волшебник мнимый,
Лейли узнала: пишет ей любимый!
Увидела она: записка та
Молитвам Амра с Зейдом не чета.
Взглянула на письмо, поднявши вежды,
Изорвала своей души одежды.
Решила: "Это бог послал мне сам!" -
И приложила письмецо к глазам[75]
Чтоб жемчуга из моря глаз вобрало,
Рубины сердца влажные[76] впитало.
Чтоб этих драгоценных камней клад
Его умножил цену во сто крат.
Рассыпав жемчуг, в глуби глаз укрытый.
Она прочла листок, слезой облитый,
И каждый поняла она намек
И каждый скрытый поняла упрек.
Ей причинило боль посланье это -
И вот приспело время для ответа.
От Лейли к Меджнуну ответные строки, ее просьбы, мольбы и упреки
И так она вела своим пером:
"Письмо во имя бога мы начнем,
Воздвигшего союзов брачных зданье,
Дарящего детей и достоянье,
Творца вселенной в древние года,
Кем начата явлений череда,
Владыки на престоле небосвода.
Кем вечно украшается природа!
Письмо несчастной женщины одной,
Письмо Лейли, утратившей покой,
Высоко вознесенному Меджнуну,
Несчастьем изнуренному Меджнуну.
Шипы - твоя постель, ковер твой - прах,
Ты счастием забыт, глаза - в слезах.
Меня ты укоряешь справедливо,
Сношу я все укоры терпеливо.
Но разве мало мучит горький стыд
И совесть, что мгновенья не молчит?
Себя признала я давно виновной, -
Так пусть меня простит твой суд верховный.
Вед покупают, продают Лейли,
Купцы меня жемчужиной сочли.
И этот торг мне небом был навязан, -
Мой покупатель не был мне показан.
Когда б я над собой была властна,
Я лишь с тобой была б обручена.
Да, я достойна горького укора,
Все ж от меня не отвращай ты взора!
Ведь я не жемчуг, чтобы ювелир
Спешил меня купить, забыв весь мир.
Пред Ибн-Саламом, плача и горюя,
Ночной свечой и солнцем дня горю я.
Но он издалека мой видит свет, -
Меж нами близости супругов нет.
Лишь издали лучи мои сверкают,
Вблизи мои лучи его сжигают.
И ты не думай, что довольна я, -
В тенетах бед живет душа моя.
Я даже выйти из дому не смею,
Себя ударить силы не имею.
А если вдруг расплачусь, то должна
Предлог придумать, чем огорчена.
Тоскуя по родителям, стенаю,
Друзей и родичей я вспоминаю.
То будто рассердилась на швею,
Хочу одежду, мол, порвать свою:
Подол-де плохо сшит, малы карманы,
Тут недостатки есть и тут изъяны!
Когда тебя хочу увидеть вновь,
Увидеть, как живет моя любовь.
То к роднику тогда я отправляюсь.
Как будто в омовении нуждаюсь, -
Снимаю там одежды, а потом
Я спутываю волосы над лбом,
И, глядя на свое же отраженье,
Я вижу в нем твое изображенье.
Я не ношу чужие жемчуга
