Крис вдохнула полной грудью и ощутила, как холод прокатился до самого сердца. Теперь вода на нижнем уровне, где она чуть не утонула, казалась прогретым озером. Нет, лезть сюда определённо не стоит… Скользкие камни, на которых даже грибы не росли; стылый подземный поток, уносящийся ещё глубже; густые размазанные тени, залепившие почти всё пространство — всё буквально кричало об опасности. Даже из принципа, даже желая доказать свою правоту, Крис бы не подумала сунуться сюда. Она ведь никогда не рисковала зря, именно поэтому и не пошла с Дереком.
Но неожиданно кое-что привлекло её внимание и заставило напряженно прищурится. Чуть ниже по течению реку пересекала какая-то тень. «Я просто посмотрю! — уверила себя Крис и начала осторожно пробираться по вершине вала в ту сторону, цепляясь левой рукой за растущие с одной стороны грибы — чтобы не соскользнуть. — Это может оказаться что-то важное, какая-то подсказка. Будет обидно её упустить. Спускаться не буду!»
Но, когда Крис подобралась достаточно близко, её сердце предательски ухнуло вниз — тень оказалась прогнившим мостом, созданным из кое-как обмазанным смолой и переплетенных лозой стеблей. Никак не закрепленный, он был попросту перекинут над гудевшим в метре под ним бурным потоком и походил, скорее, на способ свести счеты с жизнью, чем на переправу. Но Крис смотрела не на бурлящую реку, не на мост, а туда, где дальний его край упирался в темневшее в скале углубление. В боковой стене которого явственно проглядывали ведущие вверх ступени.
Глава 23
В то время, когда Крис пробиралась по тёмным и сырым окраинам, Дерек бодро шагал по главной улице. Залитая мягким светом невидимого солнца, она всё гуще утопала в зелени: распушился облепивший стены мох, блестел слюдяными листьями плющ, выглядывали из проёмов оград лохматые лапы кустарников. Всё чаще дорогу перебегали шустрые стайки мелких мокриц: едва доходивших до пояса, поднимись они на задние лапы; а из-за оград доносилось увлеченное чавканье и хруст. И Дерек знал, почему всё живое так тянется к этой центральной городской артерии — по ней когда-то текла живительная влага, навсегда впитавшаяся в стены и сам воздух. Он даже уже ощущал этот сладковато-пряный запах.
Над головой всё чаще проплывали высокие, резные арки — практически единственное архитектурное украшение в этом безликом городе. Они походили на тонкие накрахмаленные кружева, сахарно-белые, только вместо привычных растительных мотивов пестрели угловатыми и незнакомыми символами. На редких участках стен, не захваченных мхом, мелькали высеченные и разукрашенные ветви деревьев, а ещё — силуэты людей. Все они как будто радостно спешили вперёд, прямиком к зданию, что возвышалось теперь посреди улицы — уже так близко, что Дерек мог его рассмотреть.
Перед ним взбегали кверху всё те же массивные прямоугольные уступы — и через них пролегала привычная, удобная для человеческого роста лестница. По краям её, на кубических постаментах, застыли питомцы богини, высеченные из какого-то блестящего черного камня. Их хищным чертам, гибкому телу пантеры и торчащим из оскаленной пасти клыкам очень подходил этот материал. Подъем был таким крутым и высоким, что Дерек, на мгновение замерев у основания, задрал голову вверх, но всё равно ничего не увидел — только ступени. Он отчего-то нервно облизнул губы. Чем ближе Дерек подходил к этому зданию, тем отчётливее ощущал какое-то странное радостное возбуждение. Оно не напоминало предвкушение того, что он вот-вот обнаружит выход. Или окажется прав. Нет, ничего подобного он уже очень давно не испытывал. И в данном случае это казалось абсолютно неуместным.
Но эмоции — это всего лишь эмоции. Собравшись, Дерек принялся размеренно подниматься по лестнице, внимательно оглядываясь по сторонам и стараясь не коситься в ту сторону, куда ушла Крис. Очень скоро он действительно о ней совершенно забыл, увлеченный изучением постаментов. Под лапами черных животных камень украшали яркие картины, выполненные с небывалой аккуратностью, реалистичностью и дотошностью — кто бы мог подумать, что это не фотографии, а всего-то рисунки древних мастеров, имевших в распоряжении всего несколько оттенков краски.
Картины эти изображали сценки местного празднества. Уже не больные и немощные отчаянно тянулись к прекрасной богине, а все жители города спешили к храму, надеясь глотнуть волшебной воды. В ярких одеждах, причудливых головных уборах, с охапками зеленых ветвей в руках. Были даже гирлянды ярких цветов — возможно, того самого плюща. Отдельной группой шли дети — совсем маленькие, в зеленых венках и забавных одеяниях. Взявшись за руки, они с улыбкой поднимались по ступеням храма, к радушно раскрывшей объятья богине — и почему-то от этой милой картины у Дерека защемило в груди. Слёзы защипали глаза, на мгновение вытеснив дурацкую эйфорию, заставив закусить губу и крепко зажмуриться. «Что-то не так!» — мелькнуло в голове.
Но уже в следующую секунду, оглянувшись, он обвёл взором распластанный под ногами город — и Дерека захлестнуло необъяснимое счастье. Сердце застучало часто и гулко, дыхание сбилось, на губах сама собой расплылась широкая улыбка. Тело как будто стало легче, а перед глазами мертвые улицы наполнились жизнью: десятками нарядных горожан, устремившихся к храму, голосами, смехом, ароматом священной воды. Люди поднимались по ступеням, задевали Дерека плечами и одеждами, проходили мимо него… Он застыл, совершенно не понимая, что происходит, но ощущая себя неотъемлемой, исконной частью этой толпы. Даже бункер, его нижние уровни, которые Дерек считал своими владениями и своим единственным, вечным домом, не вызывали такой горячей привязанности, как это место.
Способность критически мыслить будто и вовсе покинула его. Дерек, конечно, сам предлагал верить в очевидное необъяснимое, вот только он тогда немного лукавил… А сейчас ничего уже не мог с собой поделать. Вновь повернувшись к лестнице, он шаг за шагом, всё быстрее и быстрее продолжил подниматься наверх. «Дети… Дети… Хлоя», — стучало в висках, словно замурованный в стене смертник, так же безнадёжно и безответно. Дерек не слышал. Его сердце пело, предчувствуя скорую радостную встречу с кем-то важным; его глаза впились в край последней ступени, из-за которой уже понемногу показались крыша и стены. Яркие, расписные, узорчатые: такие легкие и воздушные, в отличие от занимавших улицы каменных коробок. Тонкие колонны, распускавшиеся лепестками скаты, ограда по краю верхней площадки…
«Что со мной происходит? Почему? Это яд мокрицы?» Дерек не мог сосредоточиться, он просто не хотел. Если бы ему было плохо, если бы перед глазами плыло, а тело наполняла слабость — он бы стискивал зубы и кулаки, чтобы взять себя в руки, из последних сил преодолеть последствия отравления. Но Дереку было хорошо. Он не ощущал недомогания, вообще не чувствовал чего-то странного. Словно сама кровь, наполнявшая его вены, шептала, что всё хорошо, что пора прекратить придумывать себе проблемы и наконец-то расслабиться. И сила воли покорно прогибалась, словно стальной лист под непрерывным потоком лавы. Дерек не мог ухватить тот неясный призрак, с которым ему следовало сражаться; определить, что именно его тревожит — и поверить в это. И не было рядом Крис, способной задать резкий, неудобный, но такой важный сейчас, отрезвляющий вопрос.
Сотня ступеней остались позади. Не замечая, как кровь стучит в ушах, а легкие разрывает от такого марш-броска, Дерек поднялся на площадку и восхищенно застыл. Он не замечал теперь ни изящного строения на вершине этой пирамиды, ни причудливого трона, стоявшего по центру, ни огромных ворот на заднем плане. Так и все горожане, спешившие сюда вместе с Дереком, внезапно куда-то пропали. Взгляд его теперь был прикован к высокой и статной женской фигуре, облаченной в замысловатые одежды, неподвижно и терпеливо ожидавшей запоздалого гостья. На незаурядном, но гармоничном и прекрасном молодом лице светилась теплая полуулыбка.
— Хлоя, — едва слышно выдохнул Дерек. — Ты жива.
