Рейтинговые книги
Читем онлайн Люди в летней ночи - Франс Силланпяя

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 144

После сна Ольга отправилась на прогулку. В коротком синем жакете и с розоватой вуалью на голове она вышла со двора и двинулась вниз по дороге. День клонился к вечеру, утро осталось далеко позади, по ту сторону сна. Ей что-то приснилось, что она уже не помнила, но какая-то тень от этого сна словно витала в воздухе и придавала всему вокруг странно-нездешнее, вневременное выражение. Такие минуты у Ольги случались часто и усиливали ее чувство одиночества. В ее душе не было ощущения сопричастности к этой красоте, вольно раскинувшейся между небом и землей. Она была сама по себе, но это нисколько не печалило ее. Она просто жила и разве что порой гадала о своей жизни. Иногда задавала себе важный вопрос: собирается ли Бруниус сделать ей предложение? Потому что у него на уме несомненно что-то было, когда он обещал приехать сюда летом. — За него я могу пойти, думала Ольга, если и впредь он будет вести себя так же. За ним уж точно будешь как за каменной стеной… как за крепостной… Но прежде мне хотелось бы все-таки кое-что испытать… самой почувствовать, как это — обнимать кого-то… но только безопасно… да, какого-нибудь молодого парня… вроде Тааве… Нет, Тааве не годится, с ним ничего не выйдет. Но как это должно быть восхитительно — самой управлять таким положением. И ведь можно все устроить тайно, никто не узнает, и нечего будет потом стыдиться…

Обдумывая эту возможность, Ольга на миг почувствовала себя так, словно внешний мир придвинулся к ней. — Да-да, в сущности, здешнее уединение тем и мило, что потом можно не стыдиться. Пока я только начинаю размышлять об этом… Но ведь здесь так удобно все устроить, все испытать… только — станет ли мир и жизнь понятнее от этих опытов?

И Ольга после обдумывания этого вопроса пришла к заключению, что ее жизнь все равно останется прежней и что жизнь с Бруниусом все равно предпочтительней.

И тем не менее она хотела испытать и другое… по собственному усмотрению.

Тааве боронил поле; он поздоровался с ней и чуть смутился. Настроение Ольги тотчас поднялось: она почувствовала себя сильнее Тааве и полновластно управляла положением. С довольным видом она проследовала мимо, напевая и уже отмечая в окружающей природе что-то, что было согласно с ее настроением. — Лето, наступает лето, может, оно будет отличаться от других.

Она вернулась домой и села за фортепьяно. Солнце в этот день, казалось, не спешило закатываться. Был вечер пятницы — канун возвращения Элиаса. Позже, лежа в постели и ожидая прихода сна, она придумывала, какие яркие наряды сошьет летом. И правда, это отличное времяпрепровождение. Она заснула незаметно для себя, а встав утром, направилась в гардеробную, чтобы достать выбранное на сегодня лиловое летнее платье с черным шелковым поясом и манжетами. И, только войдя в комнату, поняла, что платья такого у нее нет, что она выбрала его во сне. Этот милый случай определил ее настроение на все утро. О нем с улыбкой напоминал ей и тот дымчатый костюм, на котором она после долгих колебаний остановила свой выбор. День был тихий, погожий, а вечером Ольга узнала, что к старой хозяйке приехал сын.

В тот же вечер, возвращаясь после купания, Ольга в первый раз увидела Элиаса, сидящего на коньке крыши и обращенного лицом на юг. — После ухода Люйли Корке! — Ее взаимоотношения с Элиасом, по сути, начались именно в этот момент, потому что весь оставшийся вечер ее мысли, так или иначе, были заняты им. Ее комнаты находились в мезонине, и оттуда была видна дорога. Но единственный, кого она заметила, был Тааве, в половине десятого удалившийся по направлению к деревне. Ей было приятно, что он ушел. И хотя больше никого увидеть не удалось, она не испытывала ни огорчения, ни досады. Все, казалось, шло отлично, куда лучше, чем во все предшествовавшее время.

В воскресенье после обеда она вышла прогуляться и впервые взяла с собой зонтик. Старая хозяйка с сыном была на улице, и они вместе любовались побегами красных лилий и пионов.

Многие, многие события в природе, столь бурно вздымающиеся со дна лета, в сущности, мимолетны — сегодня только родятся, в ночь вовсю расцветают, а уж назавтра вянут. Так и первое любовное свидание Элиаса и Люйли — уже теперь оно неприметно начинало увядать. Но зачахнет оно не вдруг, еще есть время, прежде чем его цветение вовсе заглохнет. И тогда прощай, крепкая летняя ночь со своими дроздами! Разве что многие твои, ночь, мелкие события и подробности сохранятся, вплетенные в ткань художественного полотна…

Первое чувство Элиаса, когда он проснулся поздно утром, было желание увидеть Люйли. Но чувство это было словно продолжением сна и скоро исчезло. Осталось только какое-то ощущение радостного довольства. Он повалялся в постели, вспоминая свое взбудораженно-смятенное состояние в весенние месяцы, сливавшиеся в его теперешнем бодром представлении в один сплошной час, подчиненный одному настроению, подобно часу этого воскресного утра. Лежа в кровати, он в полной мере ощущал прелесть мира. А цветы черемухи за окном? Они прямо исходили желанием понравиться. Сонные тени окончательно растаяли в лучах солнца. В душе Элиаса установилось на удивление простое и целостное настроение, которое ближе всего можно было передать словами: «Я живу в этом мире». Первоначальные причины этого умиротворенного состояния медленно проплывали в его мозгу. — Подумать, размышлял Элиас, в каких только поэмах я не читал и не слышал о прелести бытия, я так привык к таким формам и способам выражения, что восхищался одними формами и совсем забыл, что сами предметы поэм существуют в действительности. Но разве можно как-нибудь выразить то, что я сейчас чувствую? Прелесть жизни — это вечная и недостижимая цель поэзии. Вот она — всегда тут, всегда доступна для тех, кто способен ощущать. И иногда человек вдруг угадывает что-то о ней. Как я сейчас; неужели кто-нибудь еще может так же чувствовать, как я?!

Элиас попытался извлечь из памяти какое-нибудь прекраснейшее творение, к которому он успел приобщиться, но не смог — мешал яркий солнечный свет. Ни в каком произведении не находил он отклика, связи с этим нынешним чувством. — Вот земная поверхность, на которой я нахожусь в окружении этих стен, на этой кровати. Наверху небо и солнце, а между небом и землей повсюду разлита жизнь, чье выражение, кажется, начинает проясняться. Она словно приготовляет что-то и улыбается на вопросы бедного дитяти человеческого: «Когда она приготовит уже? Сколько времени будет длиться приготовление?» Время? Что это? Такого не существует…

И в мозгу Элиаса снова возникли первоначальные причины его настроения.

Мы люди. Я — человек, и Люйли… человек…

Элиас проговорил это слово почти вслух, думая при этом о Люйли. Ему представилось, что прямо отсюда он обнимает Люйли — в воздухе, где-то над Корке, и отсюда же смотрит туда на нее. А Люйли все понимает и позволяет себя обнять. — У нее есть человеческое тело, руки, ноги, и в ее груди есть человеческая душа, которая стремится ко мне. Когда-нибудь вечером я снова пойду туда на холм, и мы снова обнимемся. Может быть, еще не сегодня. Меня там ждут, ждет живое бьющееся сердце… Так Элиас размышлял, а какой-то голос в душе тихонько твердил, что пойти он может и сегодня. Но Элиас не вслушивался, он оставил решение до вечера; поднялся с постели, чувствуя особенное удовольствие от этого нерешения, и неодетый подошел к окну, словно совершая привычный утренний ритуал. Жаркий луч согревал сквозь стекло его открытую грудь, и мысли его снова обратились к увиденному во сне.

Таково было утро. В полуденные часы Элиас праздно бродил вокруг дома, объятый ровным сиянием и отдаваясь во власть разлитому в природе воскресному строю, подчиняя ему все чувства и настроение. Взгляд его упал на рябину и валун, и он сошел по нижней дороге, чтобы, свернув, подойти к ним поближе. По мере приближения казалось, что они сами спускаются вниз, навстречу: взгляд не мог оторваться от валуна, от поросшего лишайником ствола и отдельных ветвей. Но, стоя рядом, можно было оглядеть окружающие просторы — как бы нечаянно, потому что они не ждали взгляда оттуда, от подножия валуна. Вон дом, вон горизонт. Они пристали этому виду, как волны волнующемуся морю. Элиасу чудилось, что он стоит на крошечном островке; и для полноты ощущений он решил взобраться на камень.

Оттуда открывался вид на южную опушку леса, дальнюю и истонченную, как бы затихающую, как затихают при мощном гласе солнца последние предутренние звуки. Глядя на нее сквозь незаполненное воздушное пространство, невозможно было даже мысленно перенестись туда — разделяющее пространство сковывало воображение. В той дали нельзя было услышать здешний голос или разглядеть лицо — также как нельзя было отсюда разглядеть те лица. И Люйли Корке казалась от этого еще дальше — крошкой в этом огромном пространстве, которую Элиас видел, как все вокруг, но не мог различить. Но вдруг, на краткий миг, чары исчезли, и он взглянул на нее трезвым взором: она была просто девушкой из лесного захолустья. Настроение его переменилось. Солнечный свет улыбнулся недоумевая, и Элиасу захотелось вернуться домой. — Начинается долгое лето, и я проведу его здесь, возле дома… да-да, там Люйли, я помню… Вон и в большом доме живет барышня, это она, видно, вчера вечером шла из бани вместе с другими женщинами… Воскресенье, вчерашний вечер, пение дрозда, Люйли… Мне чего-то недостает, я чего-то хочу, но чего?

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 144
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Люди в летней ночи - Франс Силланпяя бесплатно.
Похожие на Люди в летней ночи - Франс Силланпяя книги

Оставить комментарий