– Но, государыня,- воскликнул наваррский король,- ведь кузен Генрих молод и здоров, он еще долго процарствует!
– Допустим, ну а… после него?
– Разве у него не может родиться сын?
– Нет! – грустно ответила Екатерина, покачав головой.Однако, что бы то ни было, сколько бы ни продлилось царствование Генриха, я верю, что вы не пойдете ни на какие интриги, ни на какое насилие, чтобы захватить трон в свои руки. Если Генрих умрет без наследника – трон по праву ваш. Но обещаете ли вы мне, что до того времени вы будете всеми силами и мерами защищать трон Валуа от всякого посягательства на него извне?
– Обещаю и клянусь!
– Ну, так приди в мои объятья, сын мой! – и Екатерина, обняв наваррского короля, сердечно поцеловала его.
Генрих ответил ей таким же сердечным поцелуем и, встав на одно колено, торжественно провозгласил:
– Клянусь, что до последней капли крови, до последнего вздоха я буду защищать французский трон, корону и жизнь короля Генриха III!
– Я верю тебе, сынок,- ответила Екатерина.- А теперь едем в Амбуаз!
По приказанию королевы были поданы лошади и экипаж, и Екатерина двинулась в обратный путь. Когда бойницы и стены анжерского замка были уже далеко за спиной, Генрих, ехавший верхом рядом с экипажем королевы, наклонился к окну и сказал:
– Воображаю удивление моих дружков Гизов, когда, заглянув в подземелье, они не найдут меня там!
– Их ждет, быть может, еще больший сюрприз,- ответила Екатерина.- Сейчас мой человек поедет в Блуа с письмом от меня к королю! Как бы им самим не попасть в положение, которое они готовили тебе!
XXXIX
Читатели, наверное, не забыли Рауля, прекрасного пажа, безумно влюбленного в Нанси. Но последняя была кокеткой и потому не подпускала особенно близко прекрасного Рауля, не давая ему, однако, терять надежду.
– Вот было бы славно,- не раз говаривала она ему, если бы такая благоразумная девица, как я, вышла замуж за какого-то пажа! Нет-с, сударь, благоволите сначала выйти в люди и стать настоящим дворянином, а потом уж мы посмотрим.
Раулю было долго ждать, а потому однажды он подстроил Нанси ловкую штуку, о которой читатели благоволят вспомнить из восемнадцатой главы романа "Похождения "Валета Треф". Сначала Нанси сильно встревожилась, но так как дело обошлось без последствий, то она, решив на будущее время быть осторожнее, повела с Раулем прежнюю тактику.
Наконец Раулю удалось добиться повышения и из пажа стать шталмейстером. Казалось бы, все препятствия к браку устранены? Не тут-то было! Нанси опять нашла причину для отсрочки, заявив, что положение политических дел сейчас не таково, чтобы заниматься свадьбой. А тут, как мы уже упоминали в одной из первых глав этого романа, Генрих Наваррский услал Рауля с тайным политическим поручением к герцогине Анне.
Читатели уже знают, в чем состояло это политическое поручение, как знают и то, что Рауль с успехом выполнил его. Действительно, Анна полюбила красавца-пажа и приблизила его к себе. В результате – пленение Анны, гибель шаланды, появление "призрака" в замке видама Панестерского и падение Рауля в недра ублиетты.
Но судьба благоволила к красавцу-пажу, и он не разбился при падении, как того можно было бы ожидать. Ублиетты Панестерского замка уже давно оставались без употребления, и их дно заросло таким слоем тины и грязи, что представляло собою довольно мягкую подушку. К тому же Луара с течением времени отступила от прежнего русла, так что воды в ублиетте почти не было. Вот это-то и спасло жизнь Раулю.
Тем не менее падение было достаточно серьезным, и первый момент Рауль пролежал без чувств. Когда же сознание вернулось к нему и он стал двигать руками и ногами, то он убедился, что все дело ограничилось оглушением, но ни один член не был сломан у него.
Убедившись в этом, Рауль принялся первым делом выкарабкиваться из тины. После долгих усилий это удалось ему, и, взобравшись на каменистый выступ, он начал рассуждать обо всем происшедшем. Он сразу сообразил, что стал жертвой мистификации герцогини Анны. Однако в таком случае, значит, она жива? А если она жива и скрывается, то не делом ли ее рук было крушение шаланды? Но одна она не могла бы вызвать катастрофу. Значит, у нее оказался сообщник? Словом, как видит читатель, Рауль и тут не потерял обычной догадливости и быстро ориентировался в создавшемся положении.
Покончив с рассуждениями о прошлом, он перешел к настоящему, которое было далеко не утешительным. Ледяная сырость пронизывала все тело, темнота не позволяла ступить ни шага, так как, кто знает, быть может, где-нибудь зияла новая пропасть?
И Рауль решил продержаться кое-как до наступления дня, когда, наверное, свет заглянет в эту мрачную трубу и даст возможность придумать что- либо для освобождения.
Вдруг его внимание привлек чей-то слабый стон, раздавшийся совсем близко от него. Рауль насторожился. Стон повторился. и этот звук показался ему просто райской мелодией. Во всяком случае это был товарищ по несчастью, а быть не одному в таком положении – это уже значительно больший шанс на спасение.
– Боже мой! Где я? – произнес тот же голос.
– Ба, да можно подумать, что это мой друг Гастон! – воскликнул Рауль.
– Боже, а это Рауль? – ответил Гастон.
– Да. Как вы сюда попали?
– Я отправился с видамом осматривать по поручению герцогини Анны ее комнаты, как вдруг пол подо мною поколебался и я упал. Я был так оглушен падением, что…
– Постойте-ка, друг мой! Прежде всего расскажите мне, каким образом вы очутились с герцогиней Анной?
– Мы вместе спаслись с шаланды.
– Гм! Это наводит на размышления… Ну-с, итак, вы отправились осматривать ее комнаты и попали в западню? Со мною случилось почти то же самое.
– Но как выйти отсюда?
– Нам придется обождать рассвета, так как в этой тьме ничего нельзя предпринять. По моим соображениям, нам уже недолго ждать!
Они замолчали, страстно впиваясь невидящим взором в непроглядную тьму. Действительно, Рауль оказался прав. Мало-помалу эта тьма рассеивалась, уступая место какой-то неопределенной серости. Сначала выдвинулись осклизлые, мрачные стены ублиетты, затем Рауль разглядел неясный силуэт Гастона, лежавшего в нескольких шагах от него, а вскоре стало достаточно светло, чтобы можно было вполне ориентироваться в их местонахождении.
Первым делом Рауль убедился, что они находятся на самом дне и что им не грозит никакая иная пропасть. Тогда он осторожно подошел к Гастону, помог ему выбраться на сухое место, освидетельствовал, не сломано ли что-нибудь у него, и затем, усевшись опять на выступ, сказал:
– Ну-с, а теперь, прежде чем выйти отсюда, нам необходимо поговорить!
– Поговорить? – удивленно переспросил Гастон.
– Вот именно! Многое во всей этой истории еще неясно для меня! – и Рауль принялся допрашивать Гастона с искусством опытного, заматерелого следователя.
Как ни вертелся бедный гасконец, ему все же пришлось сознаться в своем ослеплении и безумии.
Конечно, Рауль сурово выговорил Гастону всю мерзость его поведения, но вместе с тем разве Гастон уже не был наказан за свою измену и разве этот урок не отобьет у него охоту на будущее увлекаться женщинами в ущерб политике? К тому же сам Рауль не чувствовал свою совесть достаточно чистой, так как и его роль при Анне была не из красивых. А главное – вдвоем было несравненно легче выбраться из этой западни, и потому, дав товарищу суровый нагоняй, Рауль великодушно отказался от права быть его судьей в этом деле и перешел к обсуждению способов бегства.
Способ был только один: надо было воспользоваться тем самым отверстием, через которое в ублиетту проникал свет. Это отверстие было поперечной трубой, которая соединяла ублиетту с Луарой. Правда, эта труба приходилась довольно высоко, но, встав на плечи друг другу, можно было добраться до нее.
Так и сделали. Гастон подставил свои плечи, Рауль вскочил на них, уцепился руками за край трубы и подтянулся к выступу. Утвердившись там, он заглянул в трубу и увидел воду, озаренную солнцем, и часть противоположного берега. Правда, у самого выхода труба была слишком узка, чтобы сквозь нее мог протиснуться человек, но у Рауля сохранился его кинжал, а камни, которыми была обложена труба, стали настолько дряблыми от времени, что расширить проход на небольшое расстояние было делом недолгих трудов.
Конечно, Рауль сейчас же принялся за работу, и скоро его радостный возглас оповестил Гастона, что выход найден. Однако их испытания еще не кончились. Ведь опасно было выходить при свете дня: не для того спровадила герцогиня обоих молодых людей, чтобы пощадить их, если им удастся выбраться. Следовательно, затаив муки голода и жажды, приходилось ждать до вечера.
Наконец яркий луч света, пробивавшийся в ублиетту из боковой трубы, стал меркнуть. Тогда Рауль вскочил снова на плечи своего товарища по несчастью, взобрался на выступ, укрепился и протянул Гастону руки, в свою очередь помогая ему подняться туда же. Затем они поползли по трубе навстречу свободе и жизни.
