если бы Нику хватило ума приставить мне нож к горлу и потребовать, чтобы
ты положила арбалет, ты бы этого не сделала?
— Чтобы они прикончили нас обоих? Конечно же, нет.
— Умница! — искренне похвалил я.
Мы, наконец, подошли к ожидавшему нас в укромном месте между
холмами графскому коню. Должно быть, его необычная масть сыграла свою
роль в нападении троицы — они издали поняли, чья это лошадь… Но, умчав
от них Эвьет, он полностью искупил свою невольную "вину".
— Почему ты ускакала на нем, а не на Верном? — спросил я.
— Каждый миг был дорог, а он стоял ближе… Ну и потом, Верный -
твой конь, — смущенно спохватилась она.
— Не стесняйся, — рассмеялся я. — Когда речь идет о спасении жизни,
вопросы собственности отходят на второй план. Хорошо, что Быстрый не
подвел, но на будущее запомни — уходить от погони лучше на знакомом
коне.
— Его зовут Быстрый? Он оправдывает это имя.
— Ты, пока скакала, а потом подбиралась к этим парням, не заметила
в окрестностях хорошего места для ночлега? Думаю, возвращаться на их
стоянку было бы неблагоразумно.
— Да, я видела грот в склоне одного из холмов. Если внутри
достаточно сухо…
— Сейчас, по-моему, везде достаточно сухо.
Грот оказался полостью в каменном теле холма — стало быть, в нем
можно было ночевать, не опасаясь быть заваленными песком; в то же время
пол был песчаным и мягким. Правда, в глубину грот был от силы ярда три,
а в высоту не достигал и двух, так что коней пришлось оставить снаружи;
я надеялся, что по крайней мере Верный, если что, подаст голос. Но за
ночь нас никто не потревожил — ни солдаты разбитого войска, ни мародеры,
ни, разумеется, призраки убитых.
Утром я проснулся поздно — Эвелина призналась, что ждала меня часа
два, но не будила, помня о моей травме — и по-прежнему чувствовал себя
плохо, что меня нимало не удивило. По-хорошему, после такого удара по
голове надо отлеживаться по меньшей мере дней пять, а то и все десять.
Но не в этой же норе, в самом деле. Надо отыскать какой-нибудь приличный
постоялый двор — будем надеяться, что такие в округе еще остались…
Нехотя выбравшись на солнце, я почувствовал, что яркий свет мне
неприятен, но все же достал и развернул злополучную депешу. Угловатые
вычурные буквы, нестерпимо резкие на залитом солнцем пергаменте, прыгали
перед глазами и с трудом соглашались складываться в слова. Промучившись
с минуту и чувствуя, как усиливается головная боль, я протянул листок
Эвьет и попросил ее прочитать вслух.
— "Сим предписываю верному моему графу Рануару прибыть с
войском…" Что это, Дольф?
Ах, да. Она же не присутствовала при обнаружении депеши, а я
накануне ничего ей не рассказал. Пришлось сделать это сейчас.
— Выходит, мы и в самом деле убили гонца, везшего важное послание?
— помрачнела Эвьет.
— Ну, если тебе от этого будет легче, не мы, а я. Но он сам был
виноват. В любом случае, теперь это уже не изменишь. Читай дальше.
После того, как Эвелина закончила чтение, я почувствовал, что
последние части головоломки встали на место.
— Ну что ж, — резюмировал я, — конечно, это не доклад штабного
аналитика, а приказ командующего подчиненному, так что кое-что
приходится додумывать. Но в целом, очевидно, события развивались так.
После разгрома грифонцев на юге все, в том числе и Ришард, и я, как ты
помнишь, ожидали, что Карл стянет все свои силы на своих родовых землях.
Полагаю, что и донесения разведки подтверждали, что грифонцы действуют
именно так. Ришард на тот момент располагал численным перевесом по общей
численности отмобилизованных войск, но они были разбросаны на довольно
большом пространстве: главная армия стояла на севере, примерно на
долготе Ра-де-Ро, сводные юго-восточные силы собирались под
командованием Рануара возле Нуаррота, и западнее этих двух группировок
по долготе, а по широте где-то между ними оставались еще части,
устроившие засаду южной армии Грифона и создававшие иллюзию концентрации
йорлингистских сил в Плерансе, а затем соединившиеся для разорения
Лемьежа и окрестностей. Изначальный план Ришарда предусматривал, что все
эти части подтянутся к основным силам, а затем объединенное войско
обрушится на сидящего в глухой обороне Карла. В соответствии с этим
заранее просчитанным планом Рануар и выступил на северо-запад; видимо,
он должен был присоединиться к основной армии Ришарда в ходе ее движения
на запад. Поскольку рануарцам, движущимся с юга по диагонали, пришлось
бы пройти существенно больший путь до точки встречи, чем идущей на запад
главной армии, та должна была тронуться с места позже, когда граф был бы
давно на марше… Однако Карл понимал, чем грозит ему весь этот расклад.
Сражение в чистом поле против объединенных войск Льва он, скорее всего,
проигрывал, а, загнав его войска за стены крепостей, Ришард, и без того
получивший уже фактический контроль над наиболее плодородными землями
юга, обретал возможность взять врага измором. Поэтому Карл решился на
отчаянный шаг: любой ценой, даже и ценой открытия противнику прямой
дороги на Греффенваль, не допустить соединения львиных армий и разбить
их поодиночке. Его сводное войско все еще было сильнее, чем любая из них
в отдельности. План был таков: сначала покончить с более слабыми
западной и южной армиями, ударив им во фланг, пока они идут на
соединение с основной группировкой. У Ришарда в таком случае оставалось
два варианта. Либо идти на юг и давать генеральное сражение оставшимися
силами — и тут уже расклад был бы в пользу Карла, даже с учетом
неизбежных в предыдущих боях потерь, которые не могли быть большими:
Рануара грифонцы превосходили примерно вчетверо, а "западников",
наверное, вообще раз в десять. Либо идти ускоренным маршем на
Греффенваль, пользуясь тем, что остановить его грифонцы уже не успевали.
Во втором случае Ришард беспрепятственно вошел бы в лангедаргские земли
и взял бы столицу и родовой замок своего врага. Но тем самым он загнал
бы себя в мышеловку, ибо теперь уже войска Льва были бы заперты в
крепостях, а войска Карла хозяйничали бы снаружи. Причем, учитывая
враждебность местного населения и, соответственно, практическую
невозможность наладить нормальное снабжение, йорлингистам в такой
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
