собираясь, очевидно, на свой манер поучить меня вежливости. — Да погоди
ты драться! — раздраженно мотнул головой я, словно отмахиваясь от
докучливой мухи, и подобная реакция настолько его удивила, что кулак и
впрямь замер в воздухе. — Дослушай сначала! Я же пытался вам объяснить!
Если бы вы тогда меня дослушали, купались бы в золоте все трое… Я
лекарь, я хотел спасти графа, остановить кровотечение…
— Лекарь, говоришь? — осклабился вояка. — А локти ему, выходит, для
здоровья скручивал?
— В данном случае именно так, — терпеливо втолковывал я. — Это был
единственный способ его спасти.
— Ну тогда ты нам спасибо сказать должен! — хохотнул солдат. -
Мы-то тебе локти не хуже связали! Будешь здоровенький до самой виселицы!
— Среди вас хоть один знает, что такое "артерия"? — безнадежно
вздохнул я.
— Ты нам зубы-то не заговаривай, — злобно откликнулся пращник (я
узнал его по голосу). — Слова он будет всякие непонятные говорить на
ночь глядя… Ты не колдун ли часом?
Только этого мне не хватало!
— А очень может быть, — тут же отозвался до сих пор молчавший
третий; он как раз в это время придвинул к себе одну из моих сумок и
принялся рыться в ней. — Склянки тут у него с зельем каким-то…
— Я уже сказал, кто я! Это не зелья, а лекарства!
— Вот отвезем тебя, куда надо, там разберутся, — зловеще посулил
третий, не прекращая, впрочем, своего занятия. Очевидно, упустив награду
за спасение Рануара, они вознамерились получить хоть что-то за поимку
того, кто, по их мнению, пытался его пленить. Ну что ж, в моем положении
это была хорошая новость: по крайней мере, меня не прикончат прямо
здесь.
Хотя, если меня все же доставят "куда надо", я, вероятно, пожалею,
что не умер быстро.
— Девчонка где? — спросил я как можно более равнодушным тоном,
воспользовавшись паузой.
— А мы ее зажарили и съели, — вновь осклабился ближайший ко мне
солдат; он, похоже, считал себя большим остроумцем. Устав сидеть на
корточках, он плюхнулся кожаной задницей на землю.
— Съели вы, положим, свинину из моих корзин, — холодно ответил я. -
Точнее, то, что вам показалось свининой. А что это за мясо на самом деле
и что с вами будет уже… — я посмотрел на звезды, словно определяя
время, — через три часа — об этом вы, конечно, даже не задумались.
Пращник испугано рыгнул. Пожалуй, сейчас блеванет, подумал я. И
даже в свете костра, падавшем сбоку, было заметно, как побледнел
остряк-самоучка.
— Ээ, — выдавил он из себя, — лекарь или кто ты там… ты так не
шути, понял? Потому что, ежели ты не шутишь — мы ж тебя за эти три часа
на куски порежем и самого эти куски жрать заставим…
— Ладно, — произнес я, выдержав паузу и насладившись их страхом, -
я лишь показал, что не только ты тут шутить умеешь. Это просто мясо
дикого кабана. А теперь давай так: я не шучу с вами, а вы со мной. Так
где девчонка?
— Ускакала, — нехотя признал остряк. Я надеялся на такой ответ, и
все же испытал немалое облегчение — не слишком логичное, учитывая мое
собственное положение.
— И не догнали? — иронически приподнял бровь я.
— За Быстрым разве угонишься… — буркнул солдат и тут же озлился:
— Ничего, нам и тебя одного хватит!
Я понял, что Быстрый — имя графского коня, и дано оно, конечно же,
не просто так. Ну что ж — Эвелина поступила абсолютно правильно, что
бросила меня, спасая свою жизнь. Если бы нас повесили обоих, от этого
никто бы не выиграл…
Впрочем, я и сам еще отнюдь не собрался на виселицу. Осталось
только придумать, как с оной разминуться. Блеф явно не проходил: это не
деревенские старухи, они и в самом деле примутся меня пытать, требуя,
чтобы я снял "проклятье". А поскольку проклятье будет мнимым, а боль
настоящей…
— А это еще что за хрень?
Я похолодел. Третий вертел в руках огнебой.
— Флейта Пана, — криво усмехнулся я, чувствуя, как пересохло в
горле. Хорошо, что никому из них не придет в голову щупать мой пульс…
— Так ты лекарь или музыкант? — с явным недоверием осведомился
третий.
— Всего понемногу…
— И как же на ней играть? — спросил он, заглядывая в стволы.
Разглядеть заряды внутри он при таком освещении, конечно, не мог. Его
большой палец меж тем просунулся в круглое отверстие в рукоятке и лег на
спусковую скобу. Я замер. Нет, если он просто нажмет, ничего не
произойдет. Скоба упрется в ограничитель. Когда я показал учителю свой
чертеж огнебоя, тот настоял, что надо предусмотреть защиту от случайного
выстрела. Но если этот тип догадается сначала сдвинуть скобу вбок, а
потом нажать..
Ну и что? Ему разнесет голову, двое других будут в ступоре, но я-то
останусь связанным. Если бы они убежали в ужасе, бросив меня, то, рано
или поздно, я бы сумел освободиться. В крайнем случае — пережег бы
веревки в костре; руки бы, конечно, при этом тоже обжег, но свобода и
жизнь того стоят. Однако шансов на их паническое бегство слишком мало.
Будь я свободен и с огнебоем в руках — тогда конечно, но не при нынешнем
раскладе сил.
Так что, вместо чуть не сорвавшегося с моих губ гибельного совета,
я ответил:
— Дай сюда, я покажу.
Третий, пожав плечами, передал огнебой остряку, по-прежнему
сидевшему ко мне ближе всех, а тот поднес стволы к моему лицу, вновь
заставив меня занервничать, как бы теперь уже он не нажал на скобу.
— Руки мне развяжи, — потребовал я.
— Зачем? Так дуй, а я подержу.
— Ты что, никогда не видел, как на флейте играют? — возмутился я. -
Там без рук никак. Ну чего ты испугался, вас же трое, у меня нет оружия,
и я не прошу ноги развязывать. Это же просто музыкальный инструмент…
Остряк, казалось, заколебался, но все испортил пращник:
— Ну его на хрен с его флейтой, убери ее от греха. Видел я флейты
Пана, не такие они. Похоже, но не такие.
— Это новая конструкция, — сделал последнюю попытку я.
— Новая-хреновая… Убери, кому говорят.
Весельчак не стал спорить и вернул трофей третьему. Тот положил его
на землю, рядом с другими моими вещами. Сумку он, похоже, уже выпотрошил
полностью и собирался заняться второй.
— Чего-нибудь интересное нашел? — осведомился пращник. Полагаю, что
под "интересным" он имел в виду деньги или что-то вроде и спрашивал не
из праздного любопытства, а из опасения, что товарищ может зажать общую
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
