Алина плакала совершенно безнадежно, опустив голову и вытирая тыльной стороной ладони слезы.
— Мне больно, — всхлипывала она, — отпустите. Я сама пойду.
Он дернул рукой, отступил назад, провел ладонью по волосам, выругался матом.
— Какого черта вы вообще пошли за мной! Богуславская! Я же неадекватен!
Принцесса не отвечала. Зеркало рассеивалось, истаивало льдистой дымкой, а он совершенно не понимал, что делать.
— П-ц, — выругался он снова. Пошел на кухню, налил себе воды — из гостиной все еще слышны были всхлипывания. Отпил, с раздражением поставил стакан в раковину. Снял пиджак, расстегнул ворот рубашки.
— Идите сюда, — позвал он, стараясь унять колотящееся сердце. — Алина. Подойдите ко мне.
Никакой реакции на его слова не последовало — и он налил еще воды, сам пошел к ней. Девчонка сидела на полу и сердито вытирала лицо рукавом. Маленькая и жалкая.
— Я вас ненавижу, — сказала она отчаянно, шмыгнула носом и подняла на него почти прозрачный от злости взгляд, — ненавижу, слышите? Я никогда не думала, что могу кого-то так ненавидеть. Вам доставляет радость унижать людей? Я думала, что вы больше не тронете меня… Не подходите!
Макс, не слушая ее, поднял ее с пола, подтолкнул к дивану — она неуклюже плюхнулась на него — поставил перед ней стакан. Сам сел на стул напротив.
— Черт, — сказал он, морщась, — да прекратите вы плакать! Богуславская. Посмотрите на меня, я не могу говорить с вашей макушкой. Да прекратите! Я неправ, извините меня!
Принцесса подняла голову, прищурилась зло — на миг в ее лице промелькнуло что-то неожиданно хищное — схватила стакан с водой и швырнула в него. Макс так обалдел, что уклонился только в последний момент — стакан проехал по виску, вода залила лицо, рубашку, капли дорожкой осыпались на столик. А взбесившаяся принцесса орала «Ненавижу!» и швырялась всем, что попадало под руку — аккуратно стоящий на белоснежной салфетке заварочный чайник, сахарницу — белый песок разлетелся по гостиной, блюдо с печеньем, сложенные газеты. Пнула стол, так, что он ударил его по голеням, вскочила, словно не в силах выносить свое бешенство, вздохнула рвано — глаза помутнели, закатились — и завизжала от ярости, прижав руки к ушам и зажмурившись.
Его как молотом ударило — если бы не щиты, наверняка потерял бы сознание. А так только отшвырнуло со стулом на пол, оглушив на мгновение. Визг не прекращался, набирал обороты, она раскачивалась, вцепившись себе в волосы, и от нее шли такие мощные ментальные волны, что трескались стекла и лопались лампочки в светильниках. Макс ощутил на лице и виске горячее, потрогал — из носа и ушей шла кровь. Кое-как поднялся, укрепил щиты, и пошел к ней — тяжело, как против урагана. Дернул к себе, обхватил со спины за талию, зажал рот ладонью — лицо было горячее, мокрое от слез, а сама девушка — совершенно прямой, одеревеневшей, погруженной в какой-то странный транс. И он не придумал ничего лучше, как влезть в бушующее силой сознание и погрузить ее в сон. И когда она обмякла — уложил на диван, огляделся ошалело, снова выругался. Вытер влажную от ее слез руку об рубашки и посмотрел на спящую.
На пожизненное он уже наработал. Если ее уже не ищут, то скоро начнут. И уж точно узнают, что к нему в лекторий она зашла, а обратно ни один из них не вышел.
Алина проснулась резко, как по щелчку. Открыла глаза — все расплывалось, щеке, прижатой к коже дивана было горячо, и голова болела, и все тело было слабым, вялым.
— Только не кричите снова, — раздался голос где-то над ней. — Считайте, что вы уже мне отомстили сполна.
Тротт вложил ей в ладонь очки, и она села — голова кружилась — нацепила их, присмотрелась.
В гостиной был разгром. Все окна, стекла в шкафах были покрыты мелкой сетью трещин. Сам хозяин оттирал мокрым полотенцем кровь с лица — красные пятна были и на мокрой рубашке, и на полу.
— Перед вами сладкий чай, выпейте, — приказал он, вытирая шею, — вам нужно восстановиться. Я добавил туда тоник. Он безопасен для вас.
— Сколько я была без сознания? — прошептала она сорванным голосом. Взяла чашку, попробовала чай — вкус был приятный, травяной, и запах шел успокаивающий. С первым же глотком в глазах просветлело, тело подобралось, перестало дрожать.
— Минут десять, — ответил инляндец. — Как вы себя чувствуете?
— Вам не все равно? — огрызнулась она хрипло и сделала еще глоток. — Я хочу уйти.
— Пока я не удостоверюсь, что вы себе не навредили, — сказал он жестко, — вы отсюда не уйдете.
— Я пожалуюсь на вас в отдел магконтроля, — заявила Алина внезапно. — Вы же опасны для общества, профессор.
— Пока я опасен только для вас, — сообщил он мрачно и многообещающе. — Пожалуетесь, но сначала я вас осмотрю. Снимите пиджак. Я наверняка наставил вам синяков.
Она фыркнула и сделала еще глоток.
— Богуславская, — сказал он бесстрастно, — если вы не послушаетесь, я отправлю вас в стазис и раздену сам. И тогда уже не плачьте. Мне терять уже нечего, а вы можете потерять здоровье.
— Отправляйте, — пробурчала она, не поднимая глаз.
— Хорошо, — согласился он легко. Крутанул ладонью — и принцесса замерла. Зашел сзади, за спинку дивана, вытащил из ее пальцев чашку, потянул один рукав, другой. Дыхание у нее было рваным и злым. Наверное, убила бы, если б могла.
— Я действительно поступил некорректно, — говорил он, а она вспоминала все ругательства, которые знала, — еще раз приношу свои извинения.
«Ненавижу. А ведь думала, дурочка, что он хороший».
Инляндец расстегнул манжет на той руке, за которую он схватил ее, закатал выше, до самого плеча.
— Если вы желаете, вы вполне можете написать заявление, — продолжал он равнодушно, — я не буду отрицать свою вину.
«И напишу. Обязательно напишу! Сразу, как вернусь!!»
Прохладные пальцы прикоснулись к ее коже, и она скосила глаза. Чуть выше локтя наливались багровым пятна синяков.
«Больно-то как».
Руку стало покалывать, по мышцам полилось тепло.
— Если вы примете мои извинения, я могу сделать для вас то, что вы просили. Но для этого мне нужна будет ваша кровь.
«Пошел ты со своей помощью, профессор!»
— Я, кстати, слышу ваши мысли, — ровно проговорил он.
«Это хорошо. Не трогайте меня. Мне противно».
— Потерпите. Надо еще подумать, куда вас возвращать. В лектории наверняка уже идет следующее занятие.
«В Зеленое крыло, профессор. Сразу расскажу Тандаджи о том, какой вы мерзкий гад. И урод.»
— Как скажете, принцесса.
Холодные пальцы прижались к ее вискам, и голове тут же стало легко — будто кто-то открыл ставни и пустил в душное помещение свежий воздух. А затем от его рук потекла пульсирующая энергия — и тело начало оживать, покалывать бодростью, как после хорошей прогулки в лесу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
