— Получай Мудила, — взорвалась чу-Чандра и со всей дури захуярила кусок торта Мудону в ебальник. Торт пришелся прямо на лупы Мудона и на мгновение придурок ослеп. Перестав ориентироваться в пространстве, Мудила стал шарахаться из стороны в сторону, зал покатывался со смеху…
А в это время хитровыебанный Гурун, переодетый в женское платье с фартуком и с косынкой на плеши, улыбался так с голубизной и подбадривал ребят мерзким фальцетом:
«А спорим, не подеретесь, хи-хи-хи, спорим, не подеретесь», — подъебывал Гурун, расхаживая вокруг дураков, жеманничая, строя глазки и манерничая, обнажая свои кривые зубы так, что зловоние, исходящее из его рта, наповал сражало вблизи стоящих.
Наконец, зенки Мудозвона стали кое-как пробиваться сквозь сладкий слой крема на его ебальнике и, особо не разбирая кто где, стал неуклюже размахивать лапами, чтобы отомстить своему обидчику. Но Нарада оказался сзади, и увесистый удар обрушился на рядом стоящего Гуруна. У того звездочки из глаз так и посыпались.
— Ой, ребята, вы уж полегче, — дрожащим голосом забормотал Гурун, поднимая трясущимися руками подол своего хитросварганенного из мешковины платья, чтобы не ебнуться харей в пол.
— Ребята, давайте жить дружно, — продолжил он слащавым голосом.
Урок «семейного счастья»
На следующий день утром в зал, как обычно, завалили Гну и Нандзя, чтоб похавать. Три ползающих хуя — Гурун, Нарада и Мудя приступили к своим обязанностям и стали кормить их. В это время в зале тусовалась Синильга и разбирала какую-то кучу тряпья.
— Ну че, Синильга, ты поняла, что в семейке тебе житья не будет? — спросил у нее Гну.
— Поняла, — торопливо ответила Синильга, боясь, что ей опять че-нибудь устроят.
— Смотри-ка, поняла, — хитровато усмехнулся Гну.
— Плохо поняла, — нарочито мрачно произнес Нандзя, обгладывая куриную лапу. — Если поняла, о чем сейчас замечталась?
— Ни о чем, — сказала Синильга, не понимая, шо лезет в залупу.
— То-то у тебя взгляд мутный, — прикололся Гну.
— Ты знаешь, что с тобой муж будет делать? — спросил Нандзя.
— Знаю, — Синильга была в растерянности.
— Нихера ты еще не знаешь, — злобно произнес Нандзя. — Ну-ка быстрее шевелись, сука! — вдруг заорал он. Синильга засуетилась быстрее.
— Быстро тащи сюда варенье! — заорал Гну.
Синильга поползла в кухню за вареньем. Коды она вернулась, ее встретили уже вошедшие в раж Гну с Нандзей:
— А! Скотина! Притаранила! Хуй ли так медленно шевелишься! Ща как вломлю тебе! — глумился Гну.
— Н-на тебе, сука! — заорал Нандзя и с силой швыранул в Синильгу косточку.
— Ха-ха-ха! — заржал Гну и тоже захуярил в нее обглоданную кость.
Синильга запуганно забилась в угол комнаты и не знала, че ей делать.
— Ну, давай, мечтай теперь о принце! О семейном счастье! — бушевал Гну, забрасывая тупую куклу костями и объедками. Нандзя активно помогал ему.
— Вот оно, семейное счастьице! П-па-лучи!!!
— Нравится, сволочь?! Об этом ты мечтала, свинья?! Ну-ка быстро неси нам чай, и не дай бог ты, сука, задержишься!
Синильга пулей попиздила снова на кухню, а когда вернулась с чайником и заваркой, ее встретил град костей и корок и глумливые вопли Гну и Нандзи, исполнявших роль «любящих» супругов.
— Ты че, скотина, еле шевелишься?! — дико орал Гну.
Синильга не знала, куда деваться от «семейного счастья» и сразу двух принцев, неожиданно посланных ей Небесами, и только носилась туда-сюда, как угорелая. Мечтать уже было некоды.
— Вот, смотри, свинья, вот оно — семейное счастьице! Давай все быстрее делай!!! Ха-ха-а-а!!! — бесился Гну. — Мечты сбылись, ха-ха-а-а-а!!!
— Это тока начало! — обрадовал Синильгу Нандзя и схватил тапок, т. к. кости уже кончились. — Ну-ка убирай все с ковра, с-сучара! — заорал он и запузырил в нее тапком.
Гну, не долго думая, запиндюрил второй тапок. Оба тапка приземлились точно Синильге на бошку. Взмыленная обладательница охуенной дозы «семейного счастья» забилась в угол и не знала, че теперь с ним делать.
Вечером Гурун, предварительно переговорив с Азой, подвалил к Нараде, шепнул ему на ухо: «Слышь, тебя, кажися, собираются по-настоящему отпиздить. Я тут краем уха подслушал разговор, и сразу съебался». В следующее мгновенье Нарада стал похож на смертника на электрическом стуле, потому шо точно так же интенсивно затрясся. Тут откуда ни возьмись, стали появляться все ученики старшего звена.
— Нандзя, где у тебя веревки?! — злобно кричала Элен.
— Ща найду.
— Гну, а ты доставай палки!
— Ага.
Нарада сидел посреди комнаты и гладил полотенца. Люди ходили вокруг него, нагнетая поле злобы, агрессии и беспощадности.
«Ой, бля-а!!! — подумал Нарада. — Это они что ж, меня свяжут и будут палками хуярить? Ма-ма! Мамочка!»
Пришли Аза с Ксивой и тоже со злобными харями заходили туда-сюда мимо Нарады, бросая на него искоса хищные взгляды. В руках у одной был металлический прут, и она махала им, рассекая воздух, как бы примеряясь для удара и кровожадно улыбаясь, а другая подыскивала в куче мешков подходящий для удушения.
«А-а!!! — Нарада конкретно присел на измену, и в его штанах не замедлила образоваться приличная кучка говна. — Они будут меня душить мешком и одновременно полосовать прутом!!!!!!!» — хлестанула мозг страшная догадка.
— Вот говнюк! — рычал Гну. — Ну, сволочь!
— Ля-ля, ля-ля, — злорадно напевала Аза себе под нос, пробуя в кулаке свинцовый кастет.
— Ну, сука, он за все ответит! — бесновался Нандзя в коридоре, издавая звуки, очень похожие на затачивание ножей. Затем он неистово начал хуярить грушу, выкрикивая страшные проклятья.
Нараду трясло и колотило, и он уже не мох ни гладить, ни сидеть на месте. Его рожа вся побелела и покрылась испариной, а челюсти ходили ходуном, весело постукивая зубами. Взгляд выражал полное безумие и помрачение рассудка. Люди свирепо ходили вокруг него и то и дело как бы невзначай пихали и толкали, наступая ему то на руку, то на жопу.
Так продолжалось полчаса, пока поле злобы, агрессии и беспощадности не достигло апогея. Нарада уже замер с остекленевшими глазами и уже еле дышал от страха. Волосы давно стояли дыбом, а вокруг растекалась лужа мочи. Вдруг к нему подбежал Сантоша и прямо в ухо сказал:
— Нарада, иди, понюхай цветок!
Все остановились и стали наблюдать за Нарадой. Тот сначала нихуя не вдуплил. Но через минуту понемногу пришел в себя и стал озираться по сторонам. Никто больше не приготавливал орудий пыток и убийства, никто не ревел и не проклинал, не бил грушу и не махал прутьями и палками, а все спокойно и выжидательно смотрели на него. Еле поднявшись, Нарада, шо лунатик, доковылял до цветка на подоконнике и нюхнул его. Тишина взорвалась бурей смеха. Это была выдающаяся практика просветления Рулон-холла, когда чучика обуревают чувства страха или обиды или гнева, а ему говорят: «Иди, понюхай цветок», и в ентот самый миг сознание чучика может отделиться от чувствишек, мыслей и тела, и он станет на один еблысь ближе к просвятлению.
Кады костры ужо подходили к концу, пришла Элен и сказала:
— Ну, вот, говноеды, теперя будем решать, че с вами дальше делать. Мастер сказал каждому из вас написать про всех, куда кого вы пророчите. И на основе этого все и решится. А выбирать нужно из такого: в город без единого рулонита, в Рулон-класс начального уровня, в Тьмутаракань, санчом, в Чечню делать семинар по Астрокаратэ и… — Элен злорадно усмехнулась. — Еще месяц костров!
— Можно мне месяц костров?! — тут же вылез хитрожопый Гурила.
— О! Смотри-ка, Гурун сам просится еще остаться, — радостно и одновременно недоверчиво сказала Элен вошедшей Азе.
— Да-а-а?! — наигранно протянула Аза. — Мы скажем Мастеру.
Мудила, слушая список приговоров, озабоченно ждал, когда огласят то, че усамый раз для няго, но че-то ничего подобного не прозвучало. Любой из перечисленных вариантов явно не устраивал его свинскую натуру. Мудон тут же заиндульгировал.
Все взяли листки и начали размышлять, озираясь по сторонам и усиленно трясясь за свою задницу. Мудон долго не мох выбрать свою судьбу, потому шо ниче из предложенного ему не нравилось. Про остальных-то он быстро напясал, тут бояться было нечего. В конце концов, он выбрал для себя город без единого рулонита, так как ентот вариант показался яму наименее страшным. Хотя практика была дана именно для того, чтобы каждый мог принять по-настоящему сильное решение и совершенно объективно, в отрешении от своей жалкой душонки выбрать для себя то, что однозначно вытекало из всех его мышино-хаснамусских качеств.
Вскоре листки собрали и унесли. Хоть решение еще не было вынесено, всем было сказано узнавать свои поезда и самолеты и готовиться к отъезду. Многие с облегчением вздохнули, в тайне надеясь, что распределение заданий было просто проверкой реакции. Мудя позорно успокаивал себя тем, что Рулон не пойдет на такое, потому что некому будет вести важные дела. Он считал себя незаменимым уебком. Нарада, по всей видимости, думал о том же. И только изредка Мудила вспоминал, что надо бы остановить внутренний диалог и настроиться на самоотверженное и радостное принятие любого решения Силы. Как всегда, идиоту на единственно верную реакцию не хватало энергии, которую он постоянно, как пачкун, спускал на бесплодное воображение и страхи.
