— Заебал, урод, — сказала Элен. — Пусть на тебе младшие тогда тренируются.
— Эй, свиньи, а ну сюда! — закричала Ксива.
Из соседней комнаты выбежало шесть девчонок, которые только недавно пришли в Рулон-холл, и каждая практика являлась для них откровением. Для них все было необычно и жутко интересно.
— Сейчас вы будете делать наставнику массаж просветления, — сказала Элен им спокойным голосом, обучая. — Садитесь двое у головы, двое у ног и одновременно начинайте делать такие упражнения, — стала Элен показывать на Нараде движения, от чего он взвыл.
— А-а-а, больно! — орало уебище. Девчонки радостно набросились, подумав: «О, это же Великий наставник, как здорово, сейчас мы будем делать ему массаж, круто!».
И бабы начали, как попало, мять ему спину, ноги, чесать голову. У одной оказались длинные ногти, и она как вонзилась ими в спину дурака.
— Дура, блядь, че ты делаешь, — взбесился Нарада, — больно же!
— Ничего потерпишь, ишь развыебывался, — осекла его Ксива.
— А ты, Катерина, не бойся, просто выполняй практику, — обратилась она к девчонке, которая поцарапала Нараду и теперь уже зашуганная, зачморенная сидела от того, что на нее наорал Великий наставник. Но массаж продолжался. В отличие от Муди Нарада даже секунды не мог нормально лежать, постоянно дергался, психовал, ныл, крутился и причитал, невозможно было что- либо ему сделать. И вот настал момент, когда надо было бить голову. Две девчонки, одна из которых опять оказалась Катерина, начали со всей силы бить по голове Нарады. Тут его терпение лопнуло окончательно. Со всего психу он стал бить как сумасшедший об пол кулаками, а когда кто-то стал бить его по икрам ног, он со всей дури лягнул своим костылем и заехал одной из девчонок прямо по лицу, потом как бешеный, вскочил на ноги и ударил кулаком того, кто попался под руку, и это опять оказалась Катерина, которая сразу не сообразила, что произошло, а, почувствовав боль в животе от удара, заревела.
— Ах ты, сука, что ты делаешь, говно! — бесились жрицы, прибежав из другой комнаты, услышав шум.
— Что, вообще себя уже не контролируешь, козел!
— А ты не ной, — стала учить Ксива Катерину. — Это мать тебя научила нюни развешивать чуть что. Хватит, это тебе тоже практика. Давай, вытирай сопли и начинай злиться. Катерина, послушав жрицу, всхлипывая, стала вытирать слезы и делать попытки разозлиться и войти в сильное состояние, в котором невозможно зачмориться или расплакаться. Для нее это были еще первые духовные уроки.
— А ты, осел, — набросилась снова на Нараду Элен, — сейчас будешь просить у нее прощения, — сказала она, имея в виду Катерину, — понял?
— А че это я должен у нее просить прощения?
— Ты еще спрашиваешь? — удивилась Ксива. — Кто тебе давал право руки распускать, говно? Давай, проси прощения, быстро!
«Блядь, чего приеблись, чего это я должен у какой-то малявки просить прощения, я че ненормальный? — думал Нарада. — Как это я буду выглядеть? — и он стоял, переминаясь с ноги на ногу, перещелкивая своими пальцами и хмуря брови. — Не, я че, лох? — думал Нарада, — не буду я у этой дуры прощения просить».
— Че ты застопорился, — набросился Гну, — а ну, быстро прощения проси, пока пизды не вломили. Услышав последнюю фразу, Нарада сразу же приступил к выполнению задания. Только подобные запугивания, намекающие о том, что его хлипкое тело может разрушиться от чьего-то большого кулака, моментально активизировали Нараду, и он сразу становился шелковым. Так произошло и теперь — Нарада сразу вытянул свой ебальник, стал по струночке и начал бубнить:
— Ну, прости меня, я не хотел, так получилось.
— Ну все, хватит, — остановил его Сантоша, — иди дальше унитаз драй, хватит тут колом стоять.
— Гурун, давай теперь ты ложись, — прикрикнула Элен.
Гурун, продолжая себя завнушивать, стараясь держаться спокойно и отрешенно, лег на палас и в течение всего массажа не произнес ни звука, только видно было каждую жилку, вену на его лице и лысине, которые появились от напряжения. Но Гурун, единственный, кто стоически вытерпел весь массаж. Правда, когда сказали вставать, он долго врубался, что же произошло. Руки, ноги, голова, спина, — ничего не ощущалось, все просто гудело. Гурун встал как солдат и, не в силах согнуть колени, чтобы ползти, вытянул назад свои лапы и пополз на передних, волоча за собой задние.
Строевая подготовка
— Все, хватит зависать, — дала всем встряску Элен, — сейчас Гну будет принимать у вас экзамен по строевой подготовке. Давайте пошевеливайтесь, ползите все в большую комнату. Гурун попытался прибавить скорость, но только вскрикнул от боли. После трех дней ползанья на коленках ему казалось, что он передвигается на голых костях и при каждом наступлении на колено, он ощущал жуткую боль. Поэтому Гурун стал пытаться встать на носки ног и ладони рук и так передвигаться.
— Что, не приятно? А ну, опустился, — заметила его Элен, — а когда свинил, когда разваливал Эгрегор, не хотел учить рулонитов, искажал истину, тогда приятно было, да? — бесилась жрица.
Гурун изо всех сил пыжился, пытаясь осознать, как он свинил в последнее время, но чувство важности все-таки давало о себе знать, хотя уже не так сильно как обычно, так как трехдневное голодание и ежедневные часовые разминки делали свое дело.
«Эх, только бы выдержать, только бы выдержать, — думала в это время Вонь Подретузная, так же ощущая боль в коленях, — ведь когда-то же это кончится все равно, только бы не сбежать, ну, Гурун здесь, значит, я пока буду тут, а потом посмотрим».
Никаким осознаванием здесь даже не пахло. Каждый думал о своих гнилых планах. Настолько деградировали, что уже не могли просто радостно принимать. Итак, началась веселая строевая. Гну вальяжной походкой прошел через зал, уселся в кресло и начал небрежно, даже как бы нехотя, давать команды:
— Эй ты, Нарада, а ну вставай в тот конец комнаты.
«О, классно, начало мне нравится, — подумал Мудон, видя, что Нарада встает с колен, — видимо строевая все-таки будет проходить на двух лапах, а не на четырех, вот это кайф», — обрадовался Мудила раньше времени. Нарада тем временем пытался выполнить команду «смирно». Его слишком длинное и худое тело никак не хотело выпрямляться, заваливаясь, то влево, то вправо, то вперед, то назад.
— Эй, ну хватит тут березку изображать, — поучал Гну, — а теперь на месте шагом марш, ать- два, левой, левой.
Только было Нарада хотел начать маршировать, как обнаружил, что ноги не хотят никак разгибаться.
«Ой, что это со мной, как-то мне не по себе», — думал Нарада. Вдруг он почувствовал, что хочется опуститься снова на колени. Уж настолько привык. Нарада сделал новую попытку шагнуть вперед, но когда он стал заносить левую ногу, длинное тело покачнулось, левая нога заплелась о правую, и Нарада чуть не ебнулся об пол, чем вызвал бурное веселье.
— Нарада, смирно, — сквозь смех снова выговорил Гну.
Длинное неуклюжее тело вновь стало пытаться выпрямиться.
— Шагом марш! — последовала следующая команда.
Нарада, еле переставляя ходули, стал маршировать, если это можно было так назвать.
— Ну ты, вперед-то продвигайся, долбоеб, — гнал его Гну или у тебя ноги к полу приросли? Нарада стал кое-как перемещаться вперед, по-прежнему выбрасывая скрюченные ходули, но все никак не мог понять, куда же деть руки, они разлетались в разные стороны, и он никак не мог их пристроить. Следующим должен был маршировать Мудя.
— Мудя, смирно, — скомандовал Гну.
Мудон кое-как встал на ноги, с хрустом распрямляя колени.
«О, нихуя себе, какой я оказывается высокий, — удивился он, — аж голова закружилась».
— Вы че все как пьяные, даже в стойку «смирно» не можете встать? — разбесился Гну, — да, тоже мне, наставники Великие. Хоть бы маршировать поучились, а то Наполеоном-то каждый горазд себя мнить, шизоиды.
— На-ле, на-пра-во, кру-гом, ша-гом марш, на месте стой, — отдавал команды Гну.
Мудон не успевал доделать одну команду, как уже звучала следующая, и он долго соображал, где лево, право, что такое — «марш», «стой», и при этом постоянно ударялся о рядом стоящий шкаф. Потом опять очухивался, пытаясь услышать новую команду.
«Ох ты, может это практика на отключение внутреннего диалога», — подумал Муд.
— Ну все, хватит, клоун, — остановил его Гну. — Давай, кто там следующий?
А следующими шли лица женского пола. Первой выперлась Синильга. Как девочка-дюймовочка, она продефилировала мимо Гну, виляя задницей.
— Слушай, Синильга, ты не на панели, давай маршируй. Синильга сделала новую попытку маршировать, но получалось у нее это как у коровы летать.
— Синильга, на-ле-во, — скомандовал Гну.
— Хи-хи-хи-хи, — ржала как придурошная Синильга и, пританцовывая, повернулась вправо, расставив руки в стороны.
