— Правильно, если уж менять прикид, так полностью, че мелочиться! — поддержал Гну.
— О, у нас где-то в мешках были белые такие трусы в зеленый горошек, да еще с рюшечками, — вспомнила Элен.
И Ксива снова побежала в кладовку за нижним бельем для Нарады. Долго ждать не пришлось.
— Вот они, я их нашла! — кричала Ксива, раскручивая в руке женские плавки.
— Ха-ха-ха, — уссывались рулониты. Веселье было подлинное!
— Нарада, ты же у нас Нарада, поэтому и трусы тебе полагается носить соответствующие, — прикололась Аза, — а то ты че это род позоришь.
Увидев еще одну часть своего нового гардероба, Нарада совсем упал духом. Теперь ему даже штаны не казались такими ужасными по сравнению с тем, что ему предлагали одеть сейчас.
— Ты не ссы, Нарада, — успокоила его Элен, — мы добрые и пока не заставляем танцевать тебя «хостес», можешь взять плавочки и переодеться в кладовке, но потом сразу возвращайся, а то нам без тебя скучно, — сказала она, чем вызвала новую волну громкого смеха рулонитов.
— Че, пиздюки?! — обратился ко всем долбоебам Нандзя, пока Нарада ушел переодеваться, — легко смеяться-то над другими, а над собой так посмеяться, слабо?
Ученички так хвосты и поджали.
— Д-а-а-а, над собой так смеяться еще не получается, — с грустной миной ответила чу-Чандра.
— Свое говно ценно, — признался Гурун, — с ним не хочется расставаться.
— А че вы радуетесь? Ведь Нарада — это ваше отражение, — обрадовал всех Гну, — вы же ничем не лучше его. Разуйте глаза, увидьте все это говно в себе и смейтесь над собой, тогда будет польза. А, если вы будете бессмысленно ржать над Нарадой, а сами при этом будете думать: «Ну, я-то лучше, я-то не такой», то сами можете в такую же жопу попасть, да и вообще никакого роста у вас не будет тогда. Поняли, говноеды?
— Угу-у-у, — промычали рулониты, пытаясь увидеть Нараду в себе, что доставило новую порцию полезного дискомфорта, и смех стал более осознанным. Так как, когда ты не беспечно ржешь, а видишь в себе действие той или иной программы, того или иного механизма и высмеиваешь его в себе, в этот момент ты с ним растождествляешься, а значит, становишься более свободным от программы «ЗОМБИ».
— Ха-ха-ха, ну, ты и клоун! — заржала чу-Чандра, тыкая пальцем в появившегося Нараду.
Все тот же скелет, но теперь уже в женских, белых в зеленый горошек трусах, с кружевами по краям, стоял перед рулонитами.
— Ты, бля, как балерина настоящая, — глумился Гну, — а ну, повернись.
Нарада, уже чуть не плача от самосожаления, стал крутиться на своих ходулях.
— Давай, Нарада, смейся над собой! — дал ему мудрый совет Сантоша. — У тебя сейчас такая уникальная ситуация для просветления!
Но Нарада, похоже, был с этим не согласен. Он попробовал улыбнуться, но вместо улыбки у него получился оскал.
— Давай теперь, штаны натягивай, — кричали рулониты. Нарада стал натягивать на себя штаны Сантоши. Он так перенапрягся, одевая их, что пустил семь потов. Но все-таки с горем пополам ему удалось-таки напялить то, что называлось штанами. В этот момент Нарада выглядел круче любого клоуна: одна штанина доходила до половины голени, а вторая еле прикрывала колено. Затем долбоеб стал пытаться свести ширинку, которая, несмотря на то, что Нарада и так был не из толстых, отказывалась сходиться. Тогда Нарада под общий смех и улюлюканья втянул в себя живот, да так, что тот прилип к спине. Кое-как в таком положении он застегнул молнию, стал выдыхать, и тут же замок снова разошелся.
— Ну, ты, Нарада, не расстраивайся, — еле сдерживая смех, сказала Аза, — ты веревочкой подвяжись, — и тут же кинула ему первую попавшуюся под руку веревку, которой оказался тряпичный пояс от какого-то халата.
Нараде делать было нечего, и он аж в два оборота обвязался этим поясом, который теперь держал штаны, но ширинка при этом осталась расстегнутой. И через сие образованное отверстие можно было увидеть сексуально торчащие трусы в зеленый горошек.
— Нарада, ты глубину карманов еще не измерил, — в перерывах между смехом еле выговорила Элен, опять схватившись за живот.
Нарада, не долго думая, последовал совету жрицы. Впихнув свои грабли в боковые карманы брюк, он стал все глубже и глубже просовывать руки.
«Надо же, какие глубокие карманы, — думал Нарада, пока не нащупал что-то холодное и волосатое.
А рулониты, наблюдая эту комедию, уже еле стояли на ногах от смеха, видя, как Нарада с недоуменной мордой все дальше и дальше протягивает свои грабли, которые уже вылезли снизу коротких штанин, так как карманы оказались насквозь дырявыми, и теперь Нарада нащупывал свои же волосатые костыли.
— Нарада, ты носки повыше натяни, — дал ему мудрый совет Гну, — чтобы теплее было. Нарада немножко расшевелился и стал слегка косить под дурачка, строя рожи и уморно натягивая носки до колен. Получился настоящий буратино.
— А ну, Нарада, давай теперь, рубашку примерь, — кинула Ксива дураку вымазанную в краске рубашку с Сантошиного плеча, которая размеров на пять, если не больше была меньше Нарады. Когда Нарада одел ее, то рукава еле закрывали локти. Затем он ее застегнул, но от этого толку тоже было мало, так как сама рубашка не прикрывала даже пупа. Нарада попробовал пошевелить руками и тут же раздался треск швов.
— Вот это одежонка тебе в самый раз! — прикалывалась Элен.
— Да, сразу расхочется что-то о себе воображать, будешь более реально теперь себя ощущать, — заметил Нандзя.
— Ему бы еще бутсы какие-нибудь, — сказал Гну, прыснув от смеха.
— А мы и об этом позаботились, — ответила Элен, — Сантоша у нас очень добрый, он тебе, Нарада, даже кроссовки свои жертвует. Так что зря ты ему ноги не хотел целовать.
С этими словами Элен достала, хуй знает, какой давности кеды, словно с времен Великой Отечественной, а по размеру ровно в пол-ласты Нарады. От подошвы осталось одно название. По всей площади кеда была вентиляция в виде дырок. На одном кеде шнурок болтался где-то до половины, а на другом его вообще не было. Идиот с кислой миной принял очередной дар и попытался засунуть свои ходули. Передняя часть стопы кое-как влезла, а пятки остались дышать на свежем воздухе.
— Вот это клево! — веселилась Ксива. — Нарада, ты теперь даже моду можешь показывать.
— Ну все, Нарада, достиг! Полное и окончательное освобождение настало! — прокомментировал Гну.
— Теперь можно и на семинары ехать, — сказал Гурун.
— Вы что, серьезно думаете, что я поеду в таком виде? — удивился наивный Нарада.
— А как же?! Конечно! — обрадовали его рулониты.
— Но ведь что обо мне ученики скажут, которые на семинар придут?
— Да ты, Нарада не беспокойся, они подумают, что ты — крутой аскет.
— Или что ты практики скоморошества проходишь.
— Они еще тебя, гляди, больше зауважают, — глумились ученики.
Веселье было неописуемое! Нараду заставили покружиться и пройтись туда-сюда под общее улюлюканье и комплименты.
— Ну вот, Нарада, теперь тебе не о чем больше воображать! — сказала Элен. — А теперь давай, целуй ноги Сантоше и благодари его за такой подарок.
— Сантоша, иди сюда!
Прибежал Сантоша и, как ни в чем не бывало, встал перед Нарадой. Нарада опустился на колени и начал нехотя лобзать ноги Сантоши.
— Давай-давай, сука, целостней целуй! — подгоняли все.
— Проси прощения у Сантоши за все свое дерьмо и кайся! — с горечью произнесла Элен.
— Сантоша, простите меня. Я такой свинья, я обманывал Гуру, я покупал дорогие вещи без его разрешения! — стал ныть Нарада, ползая у ног Сантоши.
Сантоша стоял и спокойно смотрел на этого ничтожного придурка, и в нем не было ни капли амбиций или гордости.
— Простите меня, Сантоша! Я говно! Я постараюсь исправиться! Я буду бороться со своими пороками! — канючил Нарада.
Все молча смотрели на эту сцену.
— Мастер простит тебя, если ты изменишься, — сказал Сантоша. — А пока ты поедешь санчом с Вонью.
Эта новость повергла Нараду в дикую депрессию, которая была продиктована двойным западлом: первое — быть санчо было убийственно для его раскабаневшей гордости, и второе — быть санчо у Вони Подретузной, которую он считал недоразвитой, тупой и, уж конечно, не достойной командовать таким великим Нарадой, ях он.
Последняя проверка
— Ну, все говно, быстро на экзамен, соберитесь в экзаменационной комнате, — позвала всех Аза. Куча придурков, ковыляя, кое-как переползли в соседнюю комнату.
— А сейчас, свиньи представьте, что Гуру Рулон ушел, покинул эту Землю, чем вы тогда займетесь? — спросила Ксива.
Все так и сели. По недоуменным рожам было видно, что никто не задумывался даже над этим вопросом, беспечно полагая, что счастливая жизнь с Гуру Рулоном будет вечно.
