сражавшаяся, насчитывала 22 тысячи. В целом, вместе с парками, численный состав армии можно было оценить в 100 с лишним тысяч человек.
Что касается решения, которое надлежало принять, мнения сильно разделились. Даву считал, что поскольку легкораненые вернулись в ряды, а корпуса прекрасно отдохнули, давно пора отбывать; что поскольку дорога в Калугу приведет нас в центр плодородного и не разоренного края и в более мягкий климат, только в этом направлении и следует двигаться. Из слов маршала можно было заметить, что пребывание в Москве ему кажется чрезмерно затянувшимся. Начальник штаба Бертье, нередко склонный противоречить Даву и обязанный защищать решения, получившие перевес, поскольку он представлял Главный штаб, утверждал, что пребывание в Москве, напротив, было весьма полезно и необходимо, что именно ему обязаны возможностью реорганизовать войска, вернуть им здоровье и силы. Тем не менее и Бертье согласился, что настало время уходить. Привыкнув сообразовываться с мнением Наполеона и зная, какое предпочтение тот всегда отдавал дороге в северном направлении, Бертье предложил вернуться в Витебск, двигаясь через Воскресенск, Волоколамск, Зубков и Белое. Это был план Наполеона, но исполнять его уже не имело смысла.
Мортье, лояльный и послушный, высказался так же, как Бертье, обычный выразитель замыслов императора. Ней горячо поддержал мнение Даву, сказав, что в Москве побыли уже довольно, что означало слишком, и что нужно уходить из нее как можно скорее. Он много говорил о состоянии своего корпуса, сократившегося до 10 тысяч человек, не считая вюртембержцев, и заявил, что единственно допустимым является движение на Калугу. Евгений, слишком мягкий и робкий, чтобы высказывать мнение, отличное от мнения Главного штаба, высказался как Бертье. Дарю без колебаний объявил, что не согласен ни с кем, и высказался за зимовку в Москве.
Наполеон, столь скорый на составление собственного мнения, имел обыкновение, когда искал советов других, молчать, слушать и размышлять об услышанном. Он предпочел бы марш на север, имевший наступательный характер; но близость зимы и появление адмирала Чичагова в низовьях Днепра заставляли его двигаться на юг. Марш на Калугу и расположение в этой богатой провинции, при оставлении гарнизона в Кремле и помещении Виктора в Ельне со всей определенностью казались ему планом, наиболее отвечавшим обстоятельствам. Его и было решено принять, но смутная надежда получить ответ из Санкт-Петербурга, хоть он на него и не рассчитывал, задержки с выводом войск из-за недостатка повозок, ослепительно ясная погода (будто природа сговорилась с русскими, чтобы обмануть нас), наконец, всё то же нежелание начинать попятное движение удержали Наполеона еще на четыре-пять дней, и он только намеревался отдать окончательные приказания о марше на Калугу, когда 18 октября внезапное и опасное происшествие положило конец его прискорбным промедлениям.
Ясным утром 18-го Наполеон производил смотр корпуса Нея, когда вдруг с юга, с Калужской дороги, послышались глухие пушечные раскаты. Вскоре офицер, присланный из Винково, объявил, что Мюрат, рассчитывая на устный уговор с русскими насчет предупреждения за несколько часов о начале военных действий, был застигнут врасплох и атакован этим утром всей русской армией, что он спасся, по своему обыкновению, благодаря храбрости и удаче, потеряв, однако, некоторое количество людей и пушек. Вот, впрочем, подробности произошедшего.
С некоторого времени в русскую армию начали прибывать подкрепления, и по непрекращающейся оружейной пальбе легко было догадаться, что Кутузов обучает новобранцев, чтобы включить их в свои батальоны. После того как интриги избавили его от несчастного Барклая-де-Толли, а огонь неприятеля – от Багратиона, у Кутузова оставался только один неудобный критик, Беннигсен, и он старался освободиться от соперника, дабы свободнее следовать собственным замыслам. Его замыслы, глубоко продуманные, состояли в неторопливом усилении армии, в то время как французская армия будет ослабляться, в том, чтобы не торопиться, не рисковать с таким неприятелем, как Наполеон, и начать действовать против него только тогда, когда он будет на три четверти побежден суровым климатом. До сих пор всё происходило согласно его желанию. Кутузов получил двадцать с лишним казацких полков, ветеранов, что было весьма ценной помощью, когда придется преследовать неприятеля. Со сборных пунктов ему прислали многочисленных рекрутов, которыми он пополнил полки. Многие заблудившиеся и легкораненые солдаты вернулись в строй, и в середине октября Кутузов насчитывал около 80 тысяч человек пехоты и легкой кавалерии и 20 тысяч превосходных казаков. Согласно пожеланию императора Александра, он ничего не ответил Наполеону, дабы продлить пребывание французов в Москве.
Несмотря на решение повременить с военными действиями, положение Мюрата было слишком соблазнительным, ибо Мюрат расположился среди большой равнины за оврагом Чернишни, прикрыв правый фланг глубокой частью оврага, обрывавшегося в Нару, но его левый фланг был незащищен, потому что слева Чернишня была неглубока и не представляла препятствия для нападения неприятеля. Воспользовавшись лесом, который простирался между двумя лагерями и мог скрыть движения русской армии, легко было дебушировать на левый фланг Мюрата, обойти его, отрезать от Воронова и, возможно, уничтожить весь корпус, включавший, помимо пехоты Понятовского, почти всю французскую кавалерию.
Пылкий полковник Толь, разведав с генералом Беннигсеном позицию, предложил положить начало военным действиям смелым нападением, после которого Наполеон будет настолько ослаблен, что окажется в существенном численном меньшинстве по отношению к русской армии. Хоть и решив не рисковать, но убежденный вероятностью успеха, настояниями полковника Толя и страхом дать Беннигсену оружие против себя, Кутузов согласился на предложенную операцию. Вечером 17 октября генерал Орлов-Денисов с крупными силами кавалерии и несколькими полками пеших егерей и генерал Багговут со всей его пехотой получили приказ скрытно выдвинуться через лес, находившийся между двумя лагерями, и внезапно дебушировать на левый фланг французов, тогда как основная часть армии выдвинется на Винково с фронта.
План был приведен в исполнение в ночь на 18 октября, и утром генерала Себастиани неожиданно атаковали. На левом фланге легкая кавалерия, рассыпавшаяся для фуражирования, была отброшена за Чернишню; в центре пехота, внезапно проснувшись в расположениях, бросилась к оружию и успела сделать несколько выстрелов от оврага, более глубокого в этой части. Там французы потеряли несколько артиллерийских орудий, несколько сотен пленных и множество обозов. Однако Понятовский и генерал Фридерикс с помощью пехоты остановили движение русских на наш фронт, а на левом фланге Мюрат, всегда исправляя на поле боя легкомыслие своих подчиненных и свое собственное, исполнил столь частые, мощные и верные кавалерийские атаки, что рассеял кавалерию Орлова-Денисова и прорвал и порубил саблями четыре батальона пехоты. Благодаря чудесам доблести, а также неверным движениям русских, которые действовали неуверенно, по-прежнему опасаясь столкнуться с самим Наполеоном, Мюрат отступил целым и невредимым на Вороново, оставшись обладателем дороги на Москву. Он потерял около 1500 человек и убил
