И Дыне, и Чемодану очень хотелось сказать «да». Это было очевидно по их масляно заблестевшим глазам. Однако, то ли из опасения быть неверно истолкованными, то ли все же сомневаясь в истинности своих познаний, оба немца неуверенно повели плечами, что могло означать равно и да, и нет.
— Основное качество русских женщин — верность, — наставительно, как школьная учительница, пояснила Рита важным гостям. И по их мгновенно поскучневшим лицам Зоя поняла, что они в очередной раз попали в самую точку, нейтрализовав неугомонных самцов на дальних подступах.
— К тому же русские мужчины необычайно ревнивы, — улыбнувшись легко и ненавязчиво, добавила она. — Поэтому нам, женам бизнесменов, никогда не достигнуть европейского уровня свободы.
— Вас это не возмущает? — вскинулся донельзя разочарованный Чемодан, готовый просто немедленно броситься практически отстаивать права российских женщин на сексуальную свободу.
— Нисколько, — снова улыбнулась Зоя. И, соорудив на лице милую гримасу, добавила: — Жить-то хочется!
Все засмеялись, оценив истинно русский юмор.
— Может быть, мы приступим к делу? — легко предложила Зоя, соскальзывая с неоднозначной темы.
— Давайте, — с видимым сожалением согласились немцы, тоскливо ковыряя вилками принесенный салат.
— Итак, вы хотели бы договориться о том, чтобы наше агентство было официальным представителем вашего.
— И не только, — деловито вскинулся Дыня по имени Иоганн. — Как мы докладывали, наша фирма состоит в альянсе с аналогичными агентствами Бельгии, Голландии, Австрии, Франции, Канады и Австралии. Мы уже наладили контакты с Москвой и Ленинградом, но в ваших столицах люди не очень хотят работать за те деньги, которые мы предлагаем. Они выезжают из России и тут же разрывают контракты. Мы терпим неустойки. В провинции же, насколько нам известно, ситуация иная. Рабочих мест не хватает, а кадровый потенциал очень высок. Мы провели исследования в двенадцати областях средней России и выяснили, что единственное профессиональное агентство европейского уровня — «РиК». Впрочем, все это мы уже вам сообщали.
— Ничего, — улыбнулась Рита, — добрые слова в свой адрес мы готовы слушать бесконечно. Кофе?
— О, да, с удовольствием, — кивнул тучный Чемодан. — Позвольте мне заказать к кофе немного коньяка? Так сказать, за знакомство?
— Нет! — в один голос выкрикнули дамы, едва не подскочив со своих кресел. — Мы не пьем!
— Тем более коньяк, — взглянув на ошарашенные лица немцев, смущенно добавила Зоя. — Аллергия…
* * *
— Никогда бы не подумала, что на коньяк бывает аллергия, — рассматривая в зеркало красные шелушащиеся пятна, усыпавшие лоб и щеки, задумчиво проговорила Зоя.
— Если продолжать пить дальше, то аллергические пятна могут смениться трупными, — мрачно ответила Рита.
Коньяк они пили ровно неделю. С небольшими перерывами на сон. Из закуски сначала присутствовали лишь «Сникерсы» и шоколадки, потом сладкое опротивело, и женщины перешли на сухие столетние макароны, которые завалялись в ящике хозяйского стола.
В ту первую же ночь, выговорившись и наревевшись, они обнаружили, что спиртное их совсем не берет. Пятая бутылка шла так же легко, как первая. Горьковатая коричневая вода, мерзкая и безградусная.
— Черт, захочешь напиться, так и это не получается, — огорченно выругалась Рита. — Может, на водку перейдем?
— Ты что, — перепугалась Зоя. — Водка после коньяка! Так мы вообще окочуримся. Давай уж лучше не мешать!
— Молодец, — одобрила подруга. — Соображаешь. Хотя окочуриться было б совсем нелишним.
— Но не от пьянства же! — запротестовала Зоя, мгновенно представив себе раздутый синюшный собственный труп с кучей черных, противно жужжащих мух, роящихся у открытого рта, из которого неопрятно вытекает струйка слюны.
Маргарита внимательно взглянула на Зою.
— Правильно. Мы должны быть красивыми даже после смерти.
Зоя неуверенно кинула, соглашаясь. Рите легко быть красивой в любую секунду — яркая, броская, стройная. Такие женщины всегда были предметом Зоиного восхищения и доброй зависти.
Наградила же природа! — любуясь, вздыхала она, одновременно чуточку тоскуя о том, что ей с этим делом не повезло. По молодости — да, а потом располнела, подурнела… Если уж совсем честно, то вопрос собственной внешности занимал ее мало. Во-первых, не девочка, а во-вторых, для кого? Их с Владимиром брак давно перерос такие понятия, как внешность. Он основывался на другом — доверии, уважении, дружбе. Привязанности, наконец.
Володя. Уже, наверное, вернулся домой. А дома — ни ее, ни котлет! — снова пришла откуда-то издалека странная потусторонняя мысль. — Расстроится?
Ответа на этот вопрос Зоя придумать не могла. Или его вообще не существовало?
Рита тем временем еще раз спустилась в ларек, забрав у донельзя изумленного продавца последнюю бутылку «Московского».
— Слышь, сколько вас там? — округлил глаза ларечник. — Мужики, что ли, пьют, а ты на стол подносишь?
— Типа того, — согласилась женщина. — Давай-ка, сгоняй куда надо, привези сразу ящик. И подними прямо в квартиру. Сделаешь?
— Нет базара! — обрадовался продавец. — А мужиков много? Хватит ящика-то?
— Пойду посоветуюсь. — глубокомысленно заявила Рита, пряча на груди заветную бутылку.
Ввалилась в квартиру, разлила коньяк.
— Как ты думаешь, сколько нам надо, чтобы опьянеть и отключиться?
— Не знаю, — пожала плечами Зоя. — Мы сколько уже выпили? А ничего не берет. Вот и считай.
— Ясно, — поднялась Рита. Стоя опорожнила стакан и скрылась в дверях. — Вези два, — строго приказала ларечнику. — И покрепче! Этот у тебя какой-то слабый…
— Слабый? — побледнел киоскер. — Неужто левый всучили? Вроде у надежного поставщика брал… Че, мужики так и говорят, что слабый?
— При чем тут мужики? — удивленно воззрилась на него покупательница. — Кто им наливал? Да там и мужиков-то нет. Я да Зойка.
— Так вы что, все это вдвоем? — не поверил продавец. — Ладно, не гони! С шести бутылок уже и мужики бы вырубились. А у тебя — ни в одном глазу…
— А я тебе про что говорю? — возмутилась Рита. — Привезешь такой же, сам будешь пить! А за некачественный товар деньги вернешь!
— Понял, — вытянулся ларечник.
В его вялых сонных мозгах откровенно сражались два враждебных чувства. Страсть к деньгам (когда это за ночь один покупатель забирал столько коньяка! Это в его-то районе, где самым ходовым товаром числился мерзавчик гаражной водки!) и серьезное опасение попасть впросак (уж больно покупательница странная! А вдруг коньяк и в самом деле, того. Кто знает, с кем они там бухают! Еще заявятся на разборки).
Пересилило соображение экономической выгоды.
— Жди, минут через двадцать доставлю прямо в хату!
Возвратившись с докладом, Маргарита обнаружила, что Зоя, не дождавшись ее, пьет одна. Мелкими интеллигентными глоточками, словно смакуя.
— Ты что? — возмутилась Рита. — Как алкоголичка! Одна, без тостов.
— Почему без тостов? — Зою очень возмутило несправедливое обвинение. — Я за здоровье Спартака выпила.
— Ты что, футбол любишь? — поразилась подруга. — Мы же с тобой решили, что все мужики — гады, а ты…
— Нет, Ритуль. — Зоя вытянулась, словно бы давала священный обет. — Уговор дороже денег. Смерть мужикам! А я за другого Спартака пила, ну, того, помнишь? Который — «вставай, проклятьем заклейменный»!
— А, из книжки? Хороший, наверное, мужик был. Правильный. Не то что наши. — Рита задумалась. — Но все равно — мужик! Неизвестно, что бы с ним стало, если б разбогател. Отменяй тост!
— Ладно, — безропотно согласилась Зоя. — Тогда за мир во всем мире.
— Отлично! — согласилась Маргарита и двинула в сторону Зои синий стаканчик.
Они как раз успели дожать последнюю бутылку, когда в двери тренькнул звонок. На пороге стоял киоскер. У его ног белели две коробки с черной надписью «Московский» Коньяк.
— Вот, — пнул ларечник ближний короб, — принимайте товар.
— Заноси! — широким жестом пригласила желанного гостя Рита. — Сейчас будем дегустировать. — И защелкнула за мужиком дверь.
— Что дегустировать? — заинтересовалась Зоя.
— Как что, коньяк. Вдруг паленый?
— А как мы отличим? Ты что, разбираешься?
— А мы его заставим! — кивнула Рита на продавца. — Пусть из всех бутылок пробует. Если хороший товар — выживет, если плохой — сам виноват.
— Э! Э! Вы чего? — попятился продавец. — Я же на работе! Я не могу!
— Какая работа? — изумилась Маргарита. — Уж утро скоро! Неужели ты бросишь двух таких очаровательных женщин одних, ночью, в чужой квартире.
— Как это — в чужой? — Ларечник откровенно струхнул. — Так вы тут не живете?
