говорил.
Арриан не выдерживает, он поднимается на ноги, закрывает меня собой, опустив одно крыло достаточно низко, чтобы я исчезла из поля зрения Николаса и не попала под удар. Хранитель поглядывает в мою сторону, как бы прося ещё немного продержаться. Я ничего не отвечаю, лишь моргаю ему — даю понять, что я постараюсь. Но это ложь. И моё сердце готово разорваться от сожаления за своё враньё.
Я даю ему свободу действий. Он обязан закончить то, что начал — привести в исполнение свой приговор. А что до меня? Это не имело значения. Я устала. Я так сильно устала…
Все решается очень быстро.
Арриан замахивается на Николаса своим крылом, собираясь снова сбить его с ног. Николас умудряется в последний момент увернуться и ударить Хранителя очередным сгустком тьмы, но у него не выходит, ветер толкает его в спину, в объятия Арриана. Стихия вцепляется в Рейнсейра, ранит его, будто потоки ветра остры, как настоящие заточенные лезвия. Ник взвыл от боли, его глаза почернели, он растворился во тьме.
За что оказывается в очень шатком положении — Арриан восхищает меня снова, он явно успел изучить Николаса и успел всё просчитать и приготовить удар там, где Рейнсейр собирается появиться, и, пытаясь избежать очередного удара крылом.
Николас оступается, когда Арриан норовит его схватить и обездвижить. Какие-то секунды — Николас отскакивает к забору набережной. И замирает, отклоняясь как можно дальше — практически перегнувшись через забор назад, над водой — задерживает дыхание от страха, потому что Арриан приставляет крыло к нему так, что нижние перья касаются кожи шеи Тёмного. Я понимаю, что они остры, как лезвия и оружие не хуже, чем заточенные клинки, когда перья прижимаются к коже Ника с предупреждением, и по горлу течет тонкая струйка крови.
— Остановись! — раздался громогласный взрослый мужской голос.
И все замерло. Ветер стих, и на меня свалилась какая-то вязкая жуткая тишина, а в голове тем временем зашумела кровь.
— Отпусти моего сына, — потребовал он.
Арриан немедленно отпустил Ника. Дал ему возможность вернуть себе устойчивое положение, а затем схватил его и отшвырнул так, что тот собрал всю пыль и грязь, как мешок с картошкой. Как мерзость, которую не жалко повалять лишний раз.
— Вы не торопились! — рыкнул Арриан, складывая свои огромные крылья за спиной.
— Я приношу извинения, — голос Кайрила дрогнул. Я впервые услышала проявление его слабости.
Перед глазами всё начало расплываться, и я возвела взгляд к небу. Оно всё ещё было затянуто грозовыми тучами. Я провела ладонями по асфальту, пытаясь зацепиться хоть за что-то знакомое. Мелкие камушки царапают мне кожу, а пыль ложится неприятным слоем, это дает мне понять, что я ещё жива. И я снова пытаюсь вдохнуть, потому что наружу рвётся всхлип и истерика. Только я не могу, могу лишь мелко и часто дышать.
Внутри все обрывалось, все ниточки медленно, одна за другой лопались. Меня затрясло, бросало то в жар, то в холод, и я не знала, когда это все закончится.
— Их не будет достаточно! — раздался громогласный, раскатистый голос Арриана.
Хранитель был неумолим.
— Мы обсудим инцидент позже, высший. Оставь моего сына и подумай о ней — забери её отсюда!
— …!
Я не слышала раньше, чтобы Арриан ругался, да ещё и явно на каком-то своем языке. Я не смогла разобрать слова или слов, но судя по интонации это точно отборное ругательство.
Я нервно хрипела. Дышать было всё ещё больно, но я пыталась. Я пыталась жить. Сознание уплывало. Неожиданно для меня перед глазами стали появляться тёмные пятна и мир вдруг потух. Сердце заколотилось слишком быстро — от охватившей мое ослабшее тело страха и паники. Я… не вижу! Со мной остался только звук.
— Не дай ей уйти за грань! — крикнул тёмный.
— Какое вам, Тёмным, до неё дело?!
Я услышала шелест крыльев, шаги и шуршание одежды. Я вздрогнула от неожиданности, когда меня кто-то коснулся. Промедление. Осторожность. Мне стало страшно.
— Я обещал её матери, — взволнованно, с сожалением признался Кайрил.
Оказывается, Арриан поднял меня на руки и прижал к своему телу. Я слабо осознавала, что происходит, пока не уткнулась в приятную ткань, а в нос не ударил знакомый родной запах луговых полей и свежести. Он внушал мне спокойствие.
— Тогда её смерть будет на вашей совести, — заявил Арриан. — Ваш сын совершил преступление и напал на неё. Напал на Хранительницу.
— Я знаю правила. У тебя, Ветер, нет времени на это.
Как произнёс Кайрил? За грань? Если уходить из этого мира, то пусть пахнет домом, пусть ветер будет свистеть в моих ушах и играть в моих волосах.
Что-то внутри меня ломалось. Трескалось. И ярый жаркий поток наполнял все мое тело. Я стучала зубами, дрожала и не знала, выживу ли.
— Держись, милая… пожалуйста…
Арриан нёс меня по небу. Но было уже всё равно. Я знала и чувствовала — он не успеет, потому что темнота и слабость обрушились на меня неожиданно, они поглотили меня, отчеркнув и отделив от мира. В голове зашумело, а сердце заколотилось настолько быстро, что в голове раздался гул, а затем я перестала слышать его биение, и шум в ушах сменился абсолютной тишиной.
Ну, как вам? Спасибо, что ждали:3
Интерлюдия
Интерлюдия
Ветер был непривычно холоден и зол.
В вечерней тиши послышался щелчок обычной зажигалки Зиппо. Вспыхнувший на фитиле огонь объял поднесенный кончик сигареты, и дымок взвился вверх, а мужчина втянул в себя смог с особой страстью и каким-то понятным только ему чувством облегчения.
— Ты проиграл мне двадцать бутылок, — с удовольствием изрёк мужчина, выдыхая дым из лёгких и стряхивая пепел с сигареты на влажный асфальт.
Рядом с ним пыхтел от негодования его собеседник.
Они вдвоем притаились в ближайшем переулке, из которого открывался отличный обзор.
— А я тебе говорил, что надо ужесточить меры! И вообще, мы договаривались на одну бутылку.
— На двадцать, — поправил мужчина и снова сделал затяжку. А потом повернулся и, посмотрев снисходительно, добавил: — У тебя все записано. — Он указал двумя пальцами, которыми держал сигарету, на спрятанный внутри плаща собеседника нагрудный карман. И улыбнулся, когда увидел, как его друг поджимает губы и готов вот-вот взорваться негодованием. Он, отвернувшись, произнес: — Все нарушают правила. Даже такие правильные и сдержанные, как Арриан.
— Одно и тоже правило! — воскликнул мужчина и стал расхаживать по переулку, будто это могло помочь ему успокоиться.
— И он не стал исключением, — продолжил первый, докуривая свою сигарету. — Запретный плод сладок. Не нашлось такого
