забытье?
Я плавала где-то на границе между сном и явью.
Мне хотелось только одного.
— Пить, — прошептала я. Это всё, чего я хотела, всё, о чем я могла просить. Ничего больше. Просто дайте мне воды, дайте мне трубочку и поставьте рядом с озером, я иссушу его в мгновение ока. Воды! От невозможности сию же секунду утолить жажду, избавиться от сухости и вязкости во рту, на глаза навернулись слёзы. И я прошептала, выдавливая из себя звуки: — Про…шу… По…жа…луйста…
Я не знала, кого я молила, не знала даже, где находилась.
Моих губ что-то коснулось. Несколько влажных капель смочили пересохшие губы, а по зубам ударило что-то железное. Я вздрогнула в страхе от неожиданности. В результате что-то теплое — кажется, простая вода — потекло по подбородку, а я стала жадно слизывать капли.
— Светоч! — выругался знакомый мужской голос совсем рядом со мной. — Давай ещё раз.
И процедура повторилась. Что-то железное коснулось зубов и стало толкаться дальше, в попытке открыть мой рот. Ложка? Да, похоже, это она. Я поддалась и позволила провести эту странную экзекуцию. В рот полилась теплая вода, она омыла мне язык, и я проглотила желанную влагу.
Мне дали ещё и ещё. В целом я послушно проглотила пять таких ложек. Мое дыхание сбилось, и я почувствовала, как из уголков глаз по вискам скатилось по горячей слезинке. Это было маленькое счастье.
— Она не видит, — послышался ещё один голос. Он заставил мое сердце биться чаще, и я испугалась своей же реакции.
— Это пройдёт, — убедительно произнес первый мужчина. — Вот так, умница. Лучше?
Это обращение явно предназначалось мне. Я с трудом дернула головой, надеясь, что получилось кивнуть. Я не особо понимала, что со мной происходит и что с моим телом. Оно всё ещё было непослушным, ватным и отдавало ноющей болью в конечностях. Я боялась шевелиться, чтобы не окунуться в новую волну боли, так что надеялась, мою попытку кивнуть поняли правильно.
Я хотела прошептать: «Ещё. Ещё воды. Пожалуйста! Можно мне ещё воды?!»
Но силы кончились. Сразу стало тяжело и плохо, на мои плечи будто накинули плед, который весил, как взрослый, тучный мужчина. Я тут же расслабилась, растеклась и больше не смогла ворочать языком.
— Хорошо, теперь спи, — велел все тот же знакомый голос. Ему даже сопротивляться не хотелось. Зачем?
Я пока не знала и не понимала, где я и кто рядом со мной. Но я чувствовала себя в безопасности, и знакомые запахи, окружавшие меня, не возбуждали рецепторы бить тревогу, наоборот, я подсознательно знала — им можно доверять. Я была в тепле и уюте. Кажется, вреда мне не причинят.
В своё следующее пробуждение я пожалела, что вообще родилась на свет, что жила, и мне захотелось, чтобы меня упокоили. Просто избавили от страданий. Чтобы кто-то оказался достаточно милосердным и помог мне уйти за грань.
В голове стоял такой гул, будто меня стукнули чем-то крепким по затылку. В ушах шум, писк и треск. Давление было таким сильным, что внутри черепа все грозилось лопнуть. Глаза болели настолько, что хотелось их вынуть и отложить, с целью подождать, пока не станет лучше.
Боль и жар мучали меня, не давали провалиться в забытье, вернуться в темноту.
Мне жарко, плохо, тяжело. То, чем я укрыта, кажется, одеялом, будто набито камнями и соткано из тёплой жаркой шерсти. А я не могу себя освободить из плена. Мне плохо. Мне нужен воздух! Дайте прохлады!
Помогите!
Тело все ещё не слушалось — оно словно ватой было набито, и я непроизвольно дёргалась и металась в попытках убежать от неприятных ощущений.
По телу прокатился яркой вспышкой очередной спазм, не оставляя шансов провалиться в забытье и убивая последнюю надежду на это.
В этот момент я распахиваю веки и тут же щурюсь от яркости, которая ударяет мне в глаза. Всё несколько мутное — едва разберёшь что вокруг за пятна и что они означают.
Потолок тут же заплясал, и я зажмурилась. Но это не помогло, даже темнота под веками кружится и вертится — меня мутит со страшной силой.
— М-м… — завожу я, но голос не слушается. Все кажется туманным и текучим.
Я боюсь открывать глаза. Пляшущая темнота — это ещё куда ни шло, но танцующий мир точно заставит вывернуть желудок наизнанку. А я терпеть не могу это мерзкое ощущение… О нет, пожалуйста, верните меня обратно, я хочу умереть.
— Дара, — кто-то позвал меня, и я встрепенулась, забыла на мгновение о своей боли.
Моей руки коснулись прохладные, сильные, шершавые пальцы, и в груди взорвалось что-то яркое, приятное, успокаивающее. Я не поняла, что это было, но на мгновение стало так хорошо!
— Милая моя, — долетел до меня чужой шёпот, и я ощутила, как слёзы жгут глаза. Знакомый, родной голос. Этот голос я узнала бы из тысячи.
Я нахожу в себе силы — хоть это и непросто — двигаю пальцами в попытке сжать чужую ладонь в ответ. Но ничего не выходит. Однако я чувствую Арриана, чувствую его присутствие и его магию внутри себя.
Способность повернуть голову возвращается ко мне не сразу. Снова распахиваю глаза и пытаюсь сфокусироваться — мне удаётся разглядеть сидящего в кресле рядом с изголовьем кровати Хранителя. Я узнаю его светлые, стянутые резинкой волосы, он в знакомой бежевой толстовке, которую часто носила сама. У него немного осунулось лицо, залегли под глазами тени, явно от усталости и недосыпа. И смотрит на меня он с такой болью и надеждой и, кажется, не дышит вовсе — застыл, будто боится спугнуть момент.
— Ари…
— Она очнулась, — голос Арриана звучит тихо и взволнованно, но с долей облегчения.
Эти слова предназначались не мне!
И вот он отпускает мою ладонь, его касание ускользает, а я не хочу, чтобы оно меня покидало. Время передышки закончилось! И боль снова накатывает и обрушивается на меня, словно сошедшая с горной вершины снежная лавина. Меня трясет, в кружащейся голове пульсирует жаркий туман боли. Он сжимает виски, давит, гудит внутри черепа. Я запрокидываю голову, хнычу от бессилия и начинаю что-то неразборчиво шептать.
Совершенно неожиданно, откуда-то появляется Шанар, а я вижу в нем своего спасителя. Во мне, подобно ухоженному саду в середине лета, всеми красками расцветает надежда. Он здесь, мое спасение рядом, Шанар поможет мне, нужно только потерпеть!
Я выдыхаю со стоном, когда очередная вспышка боли заставляет все тело вздрогнуть — в голове будто что лопнуло, а из глаз посыпались искры. Я вскрикиваю и закусываю
