Хранителя, который не вкусил бы его в этом богом забытом мире. — А потом отклонил голову назад и посмотрел на своего собеседника с насмешкой. — Ну, разве что кроме тебя!
Тот запыхтел ещё больше. И это развеселило первого. Он поднес ко рту почти докуренную сигарету.
— Ладно, мы видели достаточно и даже больше. Пойдем скорее, пока нас не хватились. Старик будет не рад, что мы нарушили правила, и опять заставит делать что-то противное.
Мужчина затянулся в последний раз. И на его лице растеклось такое удовольствие, будто ничего подобного он не мог испытать ни с одной женщиной, которую целовал и любил. Он отщелкнул окурок двумя пальцами и раздавил его мыском сапога, как только тот упал на асфальт. Искры вспыхнули и растаяли, а сигарета затихла после недолгого шипения.
— Обожаю этот порочный мир! — сладко потянул он.
— Поэтому тебе сюда и запретили приходить! — буркнул его обиженный приятель.
— Ничего, мой друг, это временно.
Глава 22
Ощущение свободного полёта продолжалось довольно долго. У меня подсасывало под ложечкой, а дыхание перехватывало. Воздух казался мне густым и плотным, из-за чего полёт вниз был мягким и долгим, а я себе казалась лёгкой. Я падала, пока не почувствовала, что спиной опустилась на что-то твердое. К удивлению, приземлилась я аккуратно, будто все это время медленно и размеренно тонула, а не летела вниз с огромной высоты.
Не открывая глаз, я осторожно, одними лишь подушечками пальцев прикоснулась к поверхности. Я лежала на чем-то удивительно гладком, приятном и немного скользком. Это ощущение зацепило меня, я им наслаждалась и как загипнотизированная водила ладонями по поверхности.
— Ай! — мой собственный голос показался мне чужим, искажённым.
Левую руку пронзила резкая боль. Я вскрикнула и подскочила. Сложилось впечатление, что я обо что-то порезалась. Я рассеянно потерла ужаленную ладонь, чтобы прогнать это чувство, и опустила на неё взгляд. От удивления я шумно вздохнула и замерла. Ни на пальцах, ни на самой ладони не оказалось раны. Однако я чувствовала и видела, что она есть — кожу щипало и саднило, а кровь потекла по кисти — заструилась так сильно, будто я потеряла целый палец, — и закапала вниз.
Я проследила за ней и посмотрела себе под ноги. Я стояла на поверхности, похожей на толстый слой льда или голубоватого стекла. Его покрывала сеть трещин, будто я находилась на озере в студёную зимнюю пору. Стеклолед, коим я его обозвала про себя, показался мне вполне толстым и прочным на вид, способным выдержать мой вес.
Я нашла глазами то, что причинило мне боль и поранило мою руку — это была небольшая трещина, довольно глубокая и явно острая, раз уж я смогла прорезаться о неё совершенно случайно. Я мельком взглянула на свои ноги и поджала губы. Значит, мне нужно быть осторожнее, с учётом, что я… босая.
Я опустила руку. Кровь почти остановилась, но капли беспрерывным потоком падали на стекло. Я забыла, как дышать, да и не знала, нужно ли мне это было…
Моя кровь зашипела, соприкоснувшись с гладкой голубоватой поверхностью, прожигая маленькие дырочки размером с ту каплю, которая падала на стекло. Как если бы она была кислотой или чем-то похуже.
То, что я видела, меня завораживало и пугало одновременно. Моя кровь прожигала стеклолед насквозь…
Некоторые капли падали слишком близко, увеличивая уже прожжённое отверстие, или рядом, прибавляя новых, превращая место, на котором я стою, в решето.
Оказывается, под толщей стеклольда таилось что-то, что нельзя было разглядеть так просто из-за его синевы. И я действительно не ошиблась, подумав, что оно прочное и толстое.
Я присела на корточки.
Оттуда, через эти круглые маленькие отверстия, стала выливаться наружу — будто она только этого и ждала — янтарная жидкость. Я не успела испугаться и убежать, безмолвно наблюдая, как оранжевая субстанция поднимается, собирается в лужицы, обволакивает мои голые ступни.
Она была теплой и приятной. Не больше. Не последовало никакой боли, не появилось никаких повреждений.
Я ещё какое-то время наблюдала, как по голубоватой гладкой поверхности стеклольда растекается вязким потоком жижа. А затем поднялась на ноги и решила пройтись, изучить это место, в котором оказалась.
Голова была пуста, а внутри меня поселилось какое-то равнодушие. Я хотела изучить обстановку не из любопытства, лишь из желания понять, кто я и где я. Всё казалось чем-то новым и одновременно старым, знакомым… забытым, даже лёгкая, почти сошедшая на нет боль от пореза.
Я шла вперёд, куда глядели глаза. Но видели они неизменную скучную картинку.
Надо мной сияла темнота. Она именно сияла, потому что когда я задрала голову вверх и стала вглядываться в неё, то увидела мерцание, будто в черную жидкую баночку с тушью добавили глиттер. А ещё мне показалось, что в этой тьме слишком много жизни. Она сама по себе живая. Это не было похоже на что-то, что я до этого знала. Это не было ночью, не было звездным небом, которое я изучала со страстью, кажется, так давно — уже в прошлой жизни. Это было резкое мерцание мелких частиц разных оттенков от красного, жёлтого, белого или синего и зелёного. Оно клубилось, переливалось и куда-то бежало. Может быть, здесь такими были облака?
А подо мной янтарное, сияющее море, спрятанное под защиту, голубую и толстую — как лёд, и острую, местами прозрачную — как стекло. И единственным источником света была эта вязкая жижа.
А я стояла… словно под куполом?
Я не узнавала этого места, но оно не вселяло в меня страх или ужас, не вызывало беспокойства. Я чувствовала себя как дома.
Я зашагала дальше. Шла и шла, не видя конца и края. Этот путь вперёд казался мне бесконечным, и ничего не менялось. Я присела отдохнуть, подтянула к себе ноги и положила голову на колени, уперев в них подбородок. Мне не хотелось спать, я не чувствовала усталости, я могла бы идти дальше, но это показалось мне бессмысленным занятием. Сколько мне нужно пройти, чтобы найти хоть что-то? Как далеко простирается местность? Есть ли у этого места конец? А если есть, какова вероятность, что там, в конце, меня не ждёт что-то ужасное?
Моя передышка длилась недолго, я собралась с мыслями поднялась и решила продолжить свой бесконечный путь. Так было до тех пор, пока я не наступила на что-то шершавое и неровное, пока ослепительный блеск не привлек мое внимание. Я опустила глаза вниз — то были полоски света. Они появлялись вокруг меня совершенно
