до крови губу, совсем как раньше.
Будто бы каждая клеточка тела была объята пламенем. Я сама им стала. В венах текла раскалённая лава, не меньше. Я так обращусь огненным элементалем!
— Почему так больно? — спросила я, пытаясь пошевелить руками и ногами. — Всё горит, болит… — я взвыла. — Помоги… Пожалуйста!
— Тише-тише, — прорезается в мою голову голос целителя сквозь туман и гул. — Сейчас станет полегче.
Его слова звучат убедительно. И хорошо бы ему меня не обманывать! Потому что я ему верю и надеюсь на его магию.
Левую ладонь закололо от чужой магии, и все мое тело пронзила вспышка, она была яркой, всепоглощающей, болезненной, и я, сцепив зубы, звучно выдохнула. А потом нахлынуло облегчение, и боль стала медленно отступать — утекать, начиная с головы, из всего тела через ноги. Какое-то время кожу покалывало иголочками, а следом накатило нечто приятное — блаженное ничего. Я издала громкий стон облегчения и, наконец, расслабилась, а затем проглотила ком застрявших в горле слёз.
— Лучше? — с волнением в голосе спросил Шанар.
Кажется, по его виску скатилась капля пота. Он потратил так много сил или просто нервничал?
— Да, — прошептала я в ответ, наслаждаясь каждым мгновением наступившего облечения.
Обжигающая мужская ладонь коснулась моего лба. Никогда не привыкну к этому ощущению! Внимательные глаза Шанара пробежалась по моему лицу.
— Да, вижу.
— Воды, — с мольбой попросила я его, встретившись с ним взглядом.
И Арриан молча встал с кресла, чтобы выполнить мою просьбу.
Я же захотела приподняться, чтобы сесть или просто сменить положение тела, но у меня ничего не получилось. Я попыталась пошевелиться, снова, и не смогла. Это очень пугало. Я останусь такой навсегда? Я больше не смогу ходить?! Я… я…
— Я не могу пошевелиться! — тревожно и жалобно издала я, глядя на Шанара. Паника захлестнула меня похлеще боли. — Почему? Я не могу даже… руку поднять, — мне было сложно разговаривать, но страх и подскочивший адреналин придали бодрости.
— Ты прошла тяжёлый путь и ещё не до конца восстановилась. — Принялся объяснять Шанар. — Сейчас ты стабильна, но… твое тело ограничено в подвижности.
Собственная немощность пугала.
— Что значит тяжёлый путь? — решила уточнить я, облизнув пересохшие, треснутые губы таким же вялым языком, ибо во рту было всё так же сухо. — Как долго я буду… такой?
Я не хотела подбирать эпитетов своему уязвимому состоянию.
— Думаю, чуть меньше недели. Будет зависеть от прогресса твоего восстановления. Первое время будет сложно даже ходить, но ты вернёшься в норму.
Я закрыла глаза. Я не понимаю… Не понимаю, потому что ничего толком не помню. Мне стало страшно, и сердце обратилось раненой птицей, бьющейся в клетке и рвущейся на свободу.
— Что произошло? — задаю вопрос я и снова смотрю на целителя.
Шанар помедлил с ответом. Я видела, как приоткрылся его рот, с намерением что-то мне ответить. Но в итоге он отвёл взгляд, растерявшись и не найдясь что рассказать.
— Ты сломалась, Салдарина.
Строгий голос Арриана раздался прямо надо мной, и я встрепенулась от неожиданности, подняла взгляд. Хранитель держал в руке прозрачный стакан с водой. Как же сильно я желала сейчас осушить его полностью и залпом! Они даже не представляют. Сердце от волнения и предвкушения забилось в груди ещё быстрее.
Но я перевела взгляд со стакана и встретилась с серо-голубыми глазами, в которых читается недовольство и страх. Последнее я чувствую чуть ли не в его запахе, когда вдыхаю знакомые ноты леса, полевых цветов, озона и цитрусовых. И я не знала, что чувствовала в этот момент глядя на него. Смятение? Раскаяние? Безмерную благодарность, что он рядом?
Арриан замечает смесь эмоций на моем лице, видит, что я потеряна и напугана, — он устало выдыхает, молча передает стакан Шанару, закрывает глаза и садится обратно в синее кресло.
Его слова слишком открыто звучали, трудно не понять, что означает его «сломалась».
— Я что, умерла?
— Практически, — отвечает Шанар. — Ты была на грани. Я едва успел тебя вытащить.
Во рту появилась горечь. Не просто горечь, а неприятное послевкусие…
— Ты лжешь, — тут же выдаю я, абсолютно уверенная в своей правоте.
— А я говорил, — бросает Арриан и ловит взгляд загнанного в ловушку Шанара. Он застигнут врасплох и пойман на лжи.
— Я боялся, что тебя это напугает, — находит оправдание целитель и смотрит так — извиняясь, но в то же время, с жалостью.
Ох. Как же неприятно.
Я скривилась и отвернулась.
Я не могу пошевелиться, не могу поднять руку и без чужой магии не выдержу ни дня этой дикой агонии.
— Испугает? — говорю я, не глядя на собеседников. — Я немощна. Я оказалась в этом дерьмовом положении, что может быть хуже?
— То, что ты умерла, — ровно, но с легким укором выдает Хранитель. Будто за его интонацией хранится злость и обида.
И я, вместо того чтобы осознать смысл сказанных слов и в самом деле испугаться, почему-то, в этот момент первое о чем подумала…
— Мирабель оказалась права, — прошептала я.
Никто не решился это комментировать.
Как же так? Я умерла. В самом деле? Не верится. Это… странно это обдумывать, когда ты жив, пусть и едва способен на самообслуживание.
Осмысливать, будто это должно стать частью моей реальности. Но ведь если это правда, я могу представить, что они оба пережили… Потому что я была на их месте, когда прощалась с мамой. Как же это больно! На глаза навернулись слезы. Силы! Всё могло закончиться так быстро и просто. Раз и ничего нет.
Я попыталась поднять руку, чтобы дотянуться до Хранителя. Но нет, слабость была такая, что просто преодолеть её не удастся.
— Ари… — шепчу я.
Я пытаюсь найти с ним контакт, хочу дать ему понять, что он мне нужен, что я здесь, что мы…
Из его взгляда уходит вся строгость и хмурость. Теперь он смотрит на меня с извинением, и я замечаю, что на его губах появляется лёгкая улыбка и взгляд теплеет, он ласкает меня, обещает всё самое лучшее, дарует лучик радости и заставляет сердце биться чаще. Кажется, он наконец осознал, что я в самом деле здесь, я очнулась и никуда от него не денусь. Наверное.
Арриан снова находит мои пальцы, бережно сжимает руку, поднимает её и касается в лёгком поцелуе губами. Большего мне и не нужно. Это заставляет тело покрыться мурашками и трепетать. Я выдыхаю и мысленно обещаю, что поправлюсь, приду в себя и у нас все будет замечательно. Наверное.
— Салдарина, тебе нужно отдыхать, — разрушает идиллию Шанар.
— Я скоро врасту в постель!
И
