он то и дело подергивает левым плечом, точно контуженный.
Жордания робко посматривал на представителей Европы и заметно волновался: не посмеиваются ли заграничные гости над грузинским парламентом?
Когда Корнелий и Кукури заняли свои места, прения по докладу министра внутренних дел Рамишвили уже закончились. Высокая и сухая, как жердь, женщина с трагическим выражением бледного лица оглашала тонким, срывающимся голосом постановление Учредительного собрания. Грузинский текст она читала с чуждым грузинскому языку выговором, делала ударения не там, где это требовалось, всячески старалась понравиться «европейцам».
— Заслушав доклад министра внутренних дел господина Ноя Рамишвили, Учредительное собрание постановляет…
Далее следовали пункты: первый, второй, третий…
Фальшивый, срывающийся голос женщины, несвойственные грузинскому языку ударения вызывали у Корнелия улыбку.
Он отвел взгляд от президиума и оглядел зал заседаний. К его удивлению, почти никто из депутатов не проявлял интереса к тому, что постановило Учредительное собрание. В зале стоял неумолчный гул. Депутаты громко переговаривались, выразительно жестикулировали. Один из них шепнул что-то на ухо своему соседу, и оба громко расхохотались.
Среди депутатов Корнелий заметил двоюродного брата своей невестки — сенатора Варлама Куталадзе. Неподалеку от него сидел заместитель министра торговли Како Чачанидзе — «вечный студент», отъявленный демагог, взяточник и комбинатор. Како был уроженцем Карисмерети, соседом Корнелия. Пучеглазый, с длинными, черными, как у жука-дровосека, усами, он еще у себя в деревне получил прозвище «Како-жук».
Пока Корнелий разглядывал депутатов, председатель перешел к следующему вопросу.
— Граждане, — заявил он, — недавно Советская Россия предложила нам заключить военный союз, с тем чтобы совместно выступить против Деникина. Мы ответили на это предложение отказом, мотивируя его тем, что Грузинская демократическая республика придерживается нейтралитета и стоит на позиции невмешательства в гражданскую войну, которая происходит сейчас в России. В результате разумной политики нашего правительства позавчера, то есть двенадцатого января сего года, верховный совет Антанты признал грузинское правительство «де-факто». Слово по этому вопросу имеет президент Грузинской демократической республики господин Ной Жордания.
Жордания встал и не спеша взошел на трибуну. Он нервно подергивал худыми плечами и заискивающе смотрел широко раскрытыми, точно удивленными, светло-серыми глазами на иностранных дипломатов.
— Граждане! Члены Учредительного собрания! — начал президент, сдвинув брови. — Вы знаете, что Советская Россия предложила нам военный с…с…с…союз, — язык плохо подчинялся оратору. — Мы ей наотрез в этом отказали. Вам, наверное, известен наш ответ. Что значит заключить с…с…с…союз с Советской Россией? Это значит порвать всякие отношения с Европой, как это сделали большевики, и обратить свои взоры к Востоку, где Советская Россия ищет новых с…с…с…союзников. Пути Грузии и России разошлись… — Жордания расправил плечи, взглянул украдкой в сторону представителей иностранных государств, которые при словах «Европа» и «Россия» оживились и склонили головы к переводчикам.
Представитель Англии Оливер Уордроп, сидевший до того неподвижно, заулыбался и закивал головой в знак одобрения и согласия.
Заметив это, Жордания оживился: «Как знать, не последует ли вскоре за «де-факто» и признание «де-юре». А это значит — и помощь, и товары…»
Ободряя себя такой надеждой, Жордания вспомнил недавнюю свою беседу с Уордропом, когда тот прямо заявил: «Если, господин президент, вы хотите, чтобы Англия, Франция и Америка признали вашу республику независимой, вы должны на деле убедить нас в том, что Грузия серьезно, по-настоящему желает союза с нами, а для этого вам необходимо окончательно и бесповоротно порвать с Советской Россией, отмежеваться от большевиков и оказать действенную поддержку генералу Деникину».
«Мы, господин посол, — заверил Жордания Уордропа, — уже отмежевались от Советской России и ведем борьбу с большевиками всеми имеющимися у нас средствами. Об этом свидетельствуют и решительное подавление большевистского восстания в Грузии в ноябре прошлого года, и те репрессии, которые мы применяем против большевиков. Что же касается генерала Деникина, то с ним у нас уже есть договоренность. Он может быть совершенно спокоен за свой тыл и смело снять с нашей границы все свои войска».
Уордроп остался весьма доволен таким ответом и тогда же заверил Жордания, что державы Антанты, безусловно, призна́ют Грузинскую демократическую республику «де-юре».
И вот после цветистых фраз, после нападок на Советскую Россию и похвал Европе, президент воздел руки и, словно в трансе, устремил свои широко раскрытые глаза куда-то вдаль. Казалось, только ему одному дано видеть путь, по которому должен идти грузинский народ.
Жордания обычно не прибегал к артистическим жестам, но сегодня он пошел и на это, чтобы блеснуть своим ораторским талантом. Ему хотелось понравиться сэру Уордропу и другим иностранцам, вперившим в него свои взоры. Президент повысил голос и придал ему торжественный тон:
— Наш путь ведет в Европу, путь России — в Азию! Знаю, враги скажут, что мы на стороне империалистов. Поэтому я здесь должен заявить: предпочитаю империалистов Запада фанатикам Востока.
Депутаты Учредительного собрания устроили президенту овацию. Речь своего лидера меньшевики расценили, как «образец политической мудрости», как «документ огромной исторической важности». Они поспешили размножить ее в десятках тысяч экземпляров.
3
После заседания Учредительного собрания Платон Могвеладзе и Рафаэл Ахвледиани подошли к министрам Рамишвили и Гегечкори, беседовавшим в одном из залов дворца с Эстатэ Макашвили, журналистами Геннадием Кадагишвили и Еремо Годебанидзе. Содержание речи Жордания было уже известно всему городу. Националисты, реакционеры всех видов подняли вокруг «откровений» президента восторженную шумиху, вознося до небес его мудрость и политическую трезвость.
Поздоровавшись с министрами, поэты выразили свое восхищение «исторической» речью.
— Отныне, — заявил Платон, — четырнадцатое января для нас вдвойне торжественный день. Сегодня президент республики заложил фундамент юридически независимого грузинского государства. Давно уже нужно было это сделать. Политический курс, намеченный им, — совершенно правильный. В Грузии все классы и сословия, все партии и организации должны объединиться на одной, общей для всех грузин платформе национальных чаяний и интересов…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
Меня поддерживало горестное и все же великое утешение, что вместе со мной погибает весь род человеческий, что это — конец мира.
Плиний Младший
1
Морозы крепчали. В феврале установились такие холода, каких в Грузии никогда еще не было. Ледяные кромки по обоим берегам Куры ширились с каждым днем, и наконец вся река покрылась льдом. Снегопад кончился, и взору открылись окружавшие столицу горы, покрытые снежной пеленой, застывшие в холодном безмолвии.
Корнелий с грустью смотрел на эту зимнюю панораму. Высокий купол церкви, высившийся на противоположном берегу реки, устремился в розовое вечернее небо.
Огненно-красный шар зимнего, негреющего солнца опустился за горы.
Корнелий вздрогнул, словно и его коснулось мертвенное дыхание холода. Страшная картина мировой катастрофы, нарисованная в одной из прочитанных
