в Европе — одна, скажем, во Франции, а другая в Англии, — в один день заводят собаку одной и той же породы. Они выходят замуж за мужчин одного типа и почти одновременно рожают детей. Кажется, будто они следуют какой-то одной программе, не зная, что делает другая. Но бывает совсем наоборот. Между близнецами возникает отторжение, почти ненависть — братья или сестры стараются избавиться от всякого сходства друг с другом. Это может привести к самым неожиданным результатам.
— Знаю, — кивнул Пуаро. — Я слышал об этом и видел такое однажды или дважды. Любовь может очень легко превратиться в ненависть. Проще возненавидеть то, что любил ранее, чем стать к этому равнодушным. Сестра леди Рэвенскрофт сильно походила на нее?
— Внешне — да, хотя выражение лица у них было совершенно разное. В отличие от леди Рэвенскрофт ее сестра пребывала в постоянном напряжении. Она не любила детей, не знаю почему. Возможно, у нее раньше был выкидыш, а может быть, она хотела ребенка и не могла забеременеть, но она испытывала сильную неприязнь к детям.
— Это привело к одному или двум весьма серьезным происшествиям, не так ли? — осведомился Пуаро.
— Кто вам об этом рассказал?
— Я слышал кое-что от людей, знавших обеих сестер, когда они жили в Малайе. Леди Рэвенскрофт проживала там с мужем, а ее сестра Долли приехала к ним погостить. Там произошел несчастный случай с ребенком, и некоторые считали, что в нем, возможно, отчасти повинна Долли. Точно ничего не было доказано, но я понял, что муж Молли отправил свояченицу в Англию, где ее снова поместили в психиатрическую лечебницу.
— Да, вроде бы все так и было. Конечно, сама я ничего об этом не знаю.
— Зато, я думаю, вы знаете о многом другом.
— Даже если так, я не вижу причин вспоминать об этом теперь. Не лучше ли оставить вещи такими, какими их считали ранее?
— Ранее считали, что в тот день в «Оверклиффе» произошло двойное самоубийство, но это могло быть убийством или еще чем-нибудь. Судя по вашим последним словам, вы знаете, что случилось в тот день и что произошло или, скажем, начинало происходить за некоторое время до того — когда Селия уехала в Швейцарию, а вы еще оставались в «Оверклиффе». Я задам вам один вопрос и хочу получить на него ответ. Речь идет не о фактах, а о вашем мнении. Какие чувства испытывал генерал Рэвенскрофт к сестрам-близнецам?
— Я понимаю, что вы имеете в виду. — Впервые ее поведение слегка изменилось. Оставив сдержанность, она склонилась вперед и заговорила так, словно находила в этом облегчение: — Я слышала от многих, что девушками они были очень красивы. Генерал Рэвенскрофт влюбился в Долли — она была психически неуравновешенна, но чрезвычайно привлекательна физически. Но, обнаружив в ней то ли какую-то неприятную для него черту, то ли начатки безумия, он перенес внимание на ее сестру и женился на ней.
— Иными словами, он любил их обеих — не одновременно, но глубоко и искренне.
— Да, он был очень предан Молли и во всем полагался на нее, как и она на него. Генерал был необычайно обаятельным человеком.
— Простите, — сказал Пуаро, — но мне кажется, вы тоже были влюблены в него.
— Вы… вы смеете говорить мне это?..
— Да, смею. Я не предполагаю, что у вас была связь с генералом, а только говорю, что вы любили его.
— Да, — промолвила Зели-Моура. — Я любила его и в определенном смысле люблю до сих пор. Тут нечего стыдиться. Генерал доверял мне во всем, но никогда не был в меня влюблен. Можно служить предмету своей любви и быть счастливой. Я не хотела ничего большего, чем доверие и симпатия…
— И вы делали все от вас зависящее, — подхватил Пуаро, — чтобы помочь ему в критической ситуации. Есть вещи, о которых вы не хотите мне говорить, но о которых я знаю благодаря собранной мною информации. Прежде чем прийти к вам, я виделся с людьми, знавшими не только Молли — леди Рэвенскрофт, но и Долли. Мне известно кое-что о Долли — о трагедии в ее жизни, об испытываемой ею боли, ненависти, возможно, жажде разрушения. Если она по-настоящему любила человека, с которым была помолвлена, то, когда он женился на ее сестре, она могла ее возненавидеть. Возможно, Долли никогда ее не простила. А как насчет Молли Рэвенскрофт? Она тоже ненавидела сестру?
— Нет, — ответила Зели-Моура, — Молли любила ее и всегда старалась защитить. Она сама пригласила Долли жить с ней. Ей хотелось уберечь сестру от опасности, так как Долли часто впадала в приступы гнева. Я уже говорила, что она испытывала странную неприязнь к детям.
— Вы имеете в виду, что она не любила Селию?
— Нет, нет, не Селию, а младшего — Эдуарда. Дважды она набрасывалась на него в припадке бешенства. Я знаю, что Молли была рада, когда Эдуард вернулся в школу. Ему ведь было всего восемь или девять лет — в таком возрасте дети легкоранимы. Молли боялась за него.
— Да, — кивнул Пуаро, — я могу это понять. Теперь давайте поговорим о париках. Четыре парика одновременно — многовато для одной женщины. Я знаю, как они выглядели, знаю, что, когда понадобились дополнительные, французская леди пришла в лондонский магазин и заказала их. Далее, в доме была собака, которая в день трагедии отправилась на прогулку с генералом Рэвенскрофтом и его женой. Ранее эта собака укусила свою хозяйку, Молли Рэвенскрофт.
— С собаками всегда так, — промолвила Зели-Моура. — Им никогда нельзя полностью доверять. Да, я знаю об этом.
— Тогда я расскажу вам, что, по-моему, произошло в тот день и за некоторое время до того.
— А если я не стану вас слушать?
— Станете. Конечно, вы можете сказать, что все это плод моего воображения, но я не думаю, что вы это сделаете. Я твердо уверен, что здесь нужна правда, и только правда. Девушка и юноша любят друг друга, но они боятся будущего, боятся того, что девушка могла унаследовать от отца или от матери. Я говорю о Селии. Она энергична, своенравна, возможно, упряма, но умна, отважна и заслуживает счастья. Единственное, что может ей помочь, — это правда. Она сможет смело посмотреть ей в лицо. И юноша, которого она любит, тоже хочет знать правду — хочет ради Селии. Теперь вы будете меня слушать?
— Буду, — ответила Зели-Моура. — Думаю, вы знаете и понимаете больше, чем мне казалось вначале. Говорите — я вас слушаю.
Глава 20
Следственная комиссия
Снова Эркюль
