Когда они ускакали из Эдораса, солнце уже клонилось к западу и светило им в глаза, золотя обширные степи Ристании. Торный тракт вёл на северо-запад вдоль подножия Белых гор, и они скакали по нему вверх и вниз по зелёным буграм, пересекая вброд небольшие быстрые речки. Далеко впереди и справа маячили Мглистые горы, поднимаясь всё темнее и выше с каждой пройденной милей. Перед ними медленно садилось солнце. Сзади нагонял вечер.
Войско скакало. Необходимость подстёгивала их. Боясь прийти слишком поздно, они мчались со всей возможной скоростью, задерживаясь лишь изредка. Резвы и выносливы были скакуны Ристании, но много лиг лежало перед ними: более сорока лиг птичьего полёта отделяли Эдорас от Бродов Скальтока, где они надеялись найти воинов герцога, удерживавших войска Сарумана.
Ночь сомкнулась над ними. Наконец они остановились, чтобы разбить лагерь. Они проскакали около пяти часов и далеко углубились в западную равнину, но более половины пути всё ещё лежало перед ними. Большим кругом под звёздным небом и растущей луной устроили они бивак. На всякий случай костров не разводили и выставили кольцо верховых стражей, а разведчики поскакали далеко вперёд, мелькая, как тени, в оврагах и балках. Долгая ночь прошла без тревоги и новостей. На рассвете затрубили рога и, спустя час, они продолжили путь.
Облаков над головой не было, но в воздухе чувствовалась тяжесть, для этого времени года было жарко. Солнце вставало в дымке, и позади них, медленно поднимаясь в небо, наступала мгла, словно сильная буря надвигалась с востока. А вдалеке на северо-западе, у подножья Мглистых гор, казалось, нависала другая мгла, тень которой медленно сползала из Чародейской Долины.
Гэндальф подскакал к Леголасу, ехавшему рядом с Эомиром.
— У тебя острые глаза твоего благородного племени, Леголас, — сказал он. — И они способны отличить воробья от зяблика на расстоянии мили. Скажи, можешь ли ты увидеть что-нибудь вон там, в направлении Скальбурга?
— Много миль лежит между нами, — ответил Леголас, вглядываясь в указанном направлении и притеняя глаза своей узкой длинной рукой. — Я вижу мглу, в которой движутся фигуры. Громадные фигуры у далёкого берега реки. Но кто они такие, я не могу сказать. То, что мешает мне разглядеть их, не туман и не облако: это некая тенистая завеса, специально наведённая какой-то силой, и она медленно спускается по течению. Словно сумерки под бесконечным лесом потекли вниз с холмов.
— А сзади на нас надвигается настоящая буря из Мордора, — сказал Гэндальф. — Будёт чёрная ночь.
Когда начался второй день их скачки, духота усилилась. Вечером над ними начали скапливаться догнавшие их чёрные тучи; мрачную пелену с клубящимися краями испещряли блистающие вспышки. Солнце село, кроваво-красное в мглистой дымке. Наконечники копий всадников вспыхнули огнём, когда последние лучи света подожгли бок Трихирна; войско уже очень близко подошло к последнему северному отрогу Белых гор с его тремя зазубренными вершинами, щетинившимися на фоне заката. В последних вспышках красного света люди из авангарда заметили чёрное пятнышко: всадник, скачущий им навстречу. Они остановились, дожидаясь его.
Он подъехал — усталый человек в погнутом шлеме и с расколотым щитом, медленно спешился и некоторое время стоял, тяжело дыша. Наконец он заговорил:
— Эомир здесь? — спросил он. — Вы пришли наконец, но слишком поздно и со слишком малыми силами. Дела шли всё хуже с тех пор, как пал Теодред. Вчера нас отбросили назад за Скальток с большими потерями, многие погибли при переправе. А ночью свежие силы перешли через реку и напали на наш лагерь. Весь Скальбург, должно быть, опустел, а Саруман вдобавок вооружил диких горцев и пастухов с Сирых равнин за рекой, и эти тоже напали на нас. Нас задавили численностью. Стена щитов была прорвана. Эркенбранд из Западных Лощин увёл всех, кого смог собрать, к своей крепости в Теснину Хельма. Остальных рассеяли.
Где Эомир? Скажите ему, что впереди нет надежды. Он должен вернуться в Эдорас прежде, чем туда придут волки из Скальбурга.
Теоден сидел молча, скрытый от взгляда воина спинами своих телохранителей. Теперь он послал лошадь вперёд.
— Подойди, встань передо мной, Кеорл, — сказал он. — Я сам здесь. Последнее войско эорлингов скачет вперёд. Я не вернусь без битвы.
Лицо всадника озарилось радостью и удивлением. Он выпрямился, затем преклонил колено, протягивая свой изрубленный меч герцогу.
— Приказывай, повелитель! — воскликнул он. — И прости меня! Я думал…
— Ты думал, что я остался в Медусельде, согбенный, как старое дерево под зимним снегом. Ведь было так, когда ты уходил на войну. Но западный ветер отряхнул сучья, — сказал Теоден. — Дать этому человеку свежего коня! Веди нас на помощь к Эркенбранду!
Пока Теоден говорил, Гэндальф проскакал немного вперёд и сидел там один, пристально вглядываясь то в северном направлении, к Скальбургу, то в западном, к заходящему солнцу. Теперь он вернулся.
— Скачи, Теоден! — сказал он. — Скачи к Теснине Хельма! Не иди к Бродам Скальтока и не мешкай на равнине! Я должен оставить тебя ненадолго. Тенегон понесёт меня сейчас на дело, не терпящее отлагательств.
Повернувшись к Арагорну, Эомиру и воинам герцогского дома, он крикнул:
— Берегите хорошенько герцога Ристании, пока я не вернусь. Дожидайтесь меня у Ворот Хельма! Добрый путь!
Он дал команду Тенегону, и гигантский конь, словно стрела из лука, рванулся вперёд и исчез в мгновение ока: серебряная вспышка в закатных лучах, ветер над травой, летящая тень, ускользающая от взгляда. Снегогрив захрапел и попятился, стремясь скакать вслед, но лишь быстрокрылая птица при попутном ветре могла бы догнать его.
— Что это значит? — спросил один из телохранителей у Хамы.
— Что Гэндальф Серый Плащ спешит, — ответил Хама. — Он всегда уходит и приходит неожиданно.
— Злоречив, будь он здесь, не затруднился бы найти объяснение, — сказал другой.
— Весьма вероятно, — отозвался Хама. — Но что до меня, я подожду до тех пор, пока не увижу Гэндальфа снова.
— Может быть, тебе придётся долго ждать, — сказал второй.
Войско теперь свернуло с тракта, ведущего к Бродам Скальтока, и направилось к югу. Ночь упала, а они всё скакали. Холмы придвинулись ближе, но высокие пики Трихирна уже потускнели на фоне темнеющего неба. Всё ещё в нескольких милях впереди, на дальней стороне дола под названием Западные Лощины, виднелась глубокая узкая долина, большое ущелье, из которого в сердце гор вёл узкий горловидный проход. Люди этого края называли его Тесниной Хельма в честь героя древней войны, который скрывался в нём. Всё круче и уже становилась теснина по мере продвижения с севера под тень Трихирна, пока не вырастали по её сторонам часто посещаемые воронами утёсы, похожие на могучие крепости, закрывающие свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
