Теоден отпил из чаши, и затем она предложила её гостям. Когда Эовин встала перед Арагорном, она внезапно запнулась и посмотрела на него сияющими глазами. А он опустил глаза на её красивое лицо и улыбнулся. Но, когда он брал чашу, его рука коснулась её руки, и он почувствовал, что она вздрогнула от прикосновения.
— Привет тебе, Арагорн, сын Арахорна, — сказала она.
— Привет тебе, госпожа Ристании! — ответил он, но лицо его теперь было взволнованным, и он не улыбался.
Когда все выпили, герцог пошёл через зал по направлению к дверям. Там его ожидали стражники и стояли герольды, и собрались вместе всё дворянство и знать, которые оставались в Эдорасе или жили поблизости.
— Знайте! — сказал Теоден. — Я отправляюсь в поход, и, кажется, это будет моя последняя скачка. У меня нет детей. Мой сын Теодред убит. Я нарекаю своим наследником Эомира, моего племянника. Если никто из нас не вернётся, тогда изберите нового властелина, кого захотите. Но одному из вас я сейчас поручу моих подданных, которых я покидаю, чтобы он правил ими вместо меня. Кто из вас хочет остаться?
Ни один человек не отозвался.
— Разве здесь нет никого, чьё имя вы хотите назвать? В ком мои подданные найдут опору?
— В доме Эорла, — ответил Хама.
— Но я не могу отпустить Эомира, да и он сам не останется, — возразил герцог. — А он последний из этого рода.
— Я не сказал Эомир, — ответил Хама. — И он не последний. Здесь есть Эовин, дочь Эомунда, его сестра. Она бесстрашна и великодушна. Все любят её. Оставь её править эорлингами, когда мы уйдём.
— Да будет так, — сказал Теоден. — Пусть герольды известят народ, что госпожа Эовин поведёт их!
Герцог опустился на сидение перед дверями, Эовин встала на колени перед ним и приняла от него меч и прекрасные латы.
— Прощай, племянница! — сказал он. — Мрачен этот час, но, может быть, мы вернёмся в Золотой Замок. Однако в Сироколье люди смогут долго обороняться, и если битва пойдёт плохо, туда придут все уцелевшие.
— Не говори так! — ответила она. — Каждый день будет казаться мне годом, пока вы не вернётесь.
Но, пока она произносила эти слова, глаза её были обращены на Арагорна, который стоял рядом.
— Герцог вернётся, — сказал тот. — Не бойся! Не запад, но восток грозит нам гибелью.
Затем герцог спустился по лестнице, рядом с ним Гэндальф. Остальные следовали за ними. Когда они двинулись к воротам, Арагорн оглянулся. Эовин одиноко стояла перед дверьми дома на вершине лестницы, положив обе руки на рукоять поставленного перед собой меча. Теперь она была одета в кольчугу, сверкавшую на солнце, как серебро.
Гимли с топором на плече шагал рядом с Леголасом.
— Прекрасно, наконец-то мы выступили! — сказал он. — Людям нужно немало слов, чтобы начать дело. Моему топору неспокойно в руках. Впрочем, я не сомневаюсь, что ристанийцы — отличные бойцы, когда доходит до битвы. Только их способ ведения войны мне мало подходит. Как я попаду на битву? Я бы предпочёл идти, а не болтаться, как мешок, за спиной Гэндальфа.
— Я полагаю, что это более надёжное сидение, чем многие другие, — заметил Леголас. — Однако, когда посыпятся удары, Гэндальф, без сомнения, с радостью спустит тебя на землю. Или это сделает сам Тенегон. Топор — не оружие для всадника.
— А гномы — не наездники. Я собираюсь рубить шеи оркам, а не брить головы людям, — сказал Гимли, похлопывая по рукояти своего топора.
У ворот их встретило большое войско людей, старых и молодых, все уже в сёдлах. Их число превышало тысячу, а копья были подобны колеблющемуся лесу. Громко и радостно закричали люди, когда Теоден выступил вперёд. Одни держали наготове Снегогрива, лошадь герцога, другие — лошадей Арагорна и Леголаса. Гимли стоял, переминаясь с ноги на ногу и хмуря брови, но к нему подошёл Эомир, ведя свою лошадь.
— Привет тебе, Гимли, сын Глоина! — воскликнул он. — У меня нет времени учиться учтивым речам под твоей розгой, как ты обещал. Но, может быть, мы оставим нашу ссору? В конце концов, я больше никогда не скажу ничего дурного о Владычице Леса.
— Я забуду на время свой гнев, Эомир, сын Эомунда, — ответил Гимли. — Но если тебе доведётся увидеть Владычицу Галадриэль собственными глазами, тогда ты должен будешь признать её прекраснейшей из дам, или наша дружба кончится.
— Да будет так! — сказал Эомир. — Но до тех пор прости меня и в знак прощения, прошу, согласись скакать вместе со мной. Гэндальф возглавит войско вместе с герцогом, но Огненог, мой конь, понесёт нас двоих, если ты пожелаешь.
— Буду крайне признателен, — сказал Гимли, весьма довольный предложением. — Я с радостью сяду с тобой, если мой товарищ Леголас сможет скакать рядом с нами.
— Так и будет, — заверил Эомир. — Леголас слева от меня, Арагорн — справа, и никто не осмелится встать перед нами!
— Где Тенегон? — спросил Гэндальф.
— Свободно скачет в травах, — ответили ему. — Он никому не позволил поймать себя. Вон он, у брода, словно тень между ивами.
Гэндальф свистнул и громко позвал коня, который тут же вскинул голову, заржал и быстро помчался к войску, подобно стреле.
— Если бы можно было увидеть дыхание западного ветра, оно приняло бы образ этого коня, — проговорил Эомир, глядя, как подбегает гигантский конь, чтобы остановиться перед магом.
— Дар, кажется, был уже вручён, — сказал Теоден, — но слушайте все! Здесь, сегодня, я называю моего гостя, Гэндальфа Серый Плащ, мудрейшим из советников, самым желанным из странников, владыкой Герцогства и предводителем эорлингов до тех пор, пока длится наш род, и я дарю ему Тенегона, принца всех коней.
— Благодарю тебя, герцог Теоден, — ответил Гэндальф. Затем он неожиданно отбросил прочь свой серый плащ, швырнул в сторону шляпу и вскочил на спину коня. На нём не было ни шлема, ни кольчуги. Его снежно-белые волосы свободно развевались на ветру, а белые одежды ослепительно сверкали на солнце.
— Да здравствует Белый Всадник! — воскликнул Арагорн, и все подхватили его слова:
— Наш герцог и Белый Всадник! — закричали они. — Вперёд, эорлинги!
Звучали трубы. Лошади становились на дыбы и ржали. Копья бряцали о щиты. Затем герцог поднял руку, и с грохотом, подобным внезапному порыву урагана, последнее войско Ристании грозно поскакало на запад.
Долго провожала взглядом Эовин блеск их копий на равнине, стоя неподвижно одна перед дверями безмолвного дома.
Глава VII
Теснина Хельма
Когда они ускакали из Эдораса, солнце уже клонилось к западу и светило им в глаза, золотя обширные степи Ристании. Торный тракт вёл на северо-запад вдоль подножия Белых гор, и они скакали по нему вверх и вниз по зелёным буграм, пересекая вброд небольшие быстрые речки. Далеко впереди и справа маячили Мглистые горы, поднимаясь всё темнее и выше с каждой пройденной милей. Перед ними медленно садилось солнце. Сзади нагонял вечер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
