домов и золоченые купола церквей. Свежая листва чинар, тополей и лип зеленела, точно покрытая лаком. Алмазами засверкали на листьях дождевые капли. На фоне синего неба изумрудным бархатом оделись склоны окрестных гор. Казалось, природа умылась и принарядилась ради праздника.
Сидя у открытого окна, Корнелий жадно вдыхал свежий воздух, пахнувший дождем, рекой, горными травами. «Весна! Первое мая!» — радостно билось его сердце.
Пора было уже идти, но почему-то опаздывал Мито Чикваидзе, который обещал зайти за ним.
2
Мито пришел только в девять часов. На нем были защитного цвета френч, галифе, желтые ботинки и краги, на голове — кепка. Корнелий надел студенческую форму и сегодня впервые не взял с собой палку.
На Верийском подъеме Мито и Корнелий нагнали направлявшуюся на праздничную демонстрацию колонну рабочих и служащих с красными знаменами.
— А здорово перетрусили меньшевики после разгрома контрреволюции в России и особенно после восстания в Баку, — заметил Мито. — Слыхал?.. Говорят, в Москву послали делегацию, хотят заключить мирный договор с Советской Россией.
— А захочет ли Москва разговаривать с ними?..
— Может быть… Но только придется тогда Жордания распрощаться с любезными ему империалистами Запада и повернуться лицом к «фанатикам Востока», — заметил Мито.
Они свернули на проспект Руставели и направились к зданию бывшей гостиницы «Мажестик», занятому теперь правлениями профессиональных союзов и их Советом. После революции здание это было названо Дворцом труда.
Уже рано утром здесь стали собираться рабочие. Через некоторое время сюда же по Барятинской улице подъехали грузовики, украшенные гирляндами из живых цветов.
— Металлисты подъехали, — пояснил Мито Корнелию.
Среди металлистов Мито увидал своего отца Элизбара и его товарищей — токаря Дангадзе и слесаря Чаплыгина. Корнелий тоже узнал их — он познакомился с ними на квартире у отца Мито.
Вокруг грузовиков быстро собралась огромная толпа.
Власти забеспокоились — колонны, возглавляемые меньшевиками, поредели…
Мито и Корнелий тоже подошли к металлистам. Корнелий заговорил с отцом Мито. Рабочие дружелюбно поглядывали на молодого человека в студенческой форме. Многие из них, зная уже от Элизбара, что он написал рассказы «Годжаспир» и «Даро», приветливо жали ему руку.
Подошли Каро Яралов и Васо Маруашвили; глаза их сверкали боевым задором.
— Будьте осторожны, — предупредил их Мито. — Слежка идет вовсю.
— Знаю, — ответил Каро. — До черта их здесь. Вот тот, в черной кепке… Вот еще, в синем костюме…
Среди указанных Яраловым агентов Особого отряда Корнелий узнал Доментия Меладзе. Тот тоже увидел Корнелия и воровато отвел взгляд.
Подходили все новые и новые колонны. Весь проспект, от оперного театра до здания Учредительного собрания, был заполнен народом. Члены правительственной комиссии по проведению первомайской демонстрации с красными бантами на груди вяло шествовали впереди колонн, собранных меньшевиками. Они проходили мимо военного собора и по Дворцовой улице продвигались к площади Свободы. На балконе бывшего дворца наместника стояли члены правительства и лидеры меньшевистской партии. Они приветствовали демонстрантов.
Но вот проспект заполнили широкие ряды рабочих Главных железнодорожных мастерских и Тифлисского депо. Несколько тысяч человек шли с развернутыми красными знаменами, духовым оркестром, с революционными песнями.
Едва железнодорожники подошли к Дворцу труда, как демонстранты, собравшиеся вокруг грузовиков металлистов, тотчас же развернули знамена и плакаты с лозунгами:
«Требуем освобождения заключенных большевиков!»
«Да здравствует советская власть!»
Когда все колонны, собравшиеся у Дворца труда, слились в одну общую колонну, высоко над ней заколыхались портреты Маркса и Энгельса.
Рабочие-железнодорожники, словно перекликаясь с металлистами, подняли транспаранты с лозунгами:
«Готовьтесь к выборам в Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов!»
«Да здравствует Советская Грузия!»
Многие рабочие, шедшие в колоннах под предводительством меньшевиков, покинули их ряды и присоединились к своим товарищам, следовавшим за грузовиками.
В 1918 году меньшевики расстреляли в Александровской саду митинг, созванный большевиками. Теперь этот сад становился свидетелем новой мощной революционной демонстрации.
Каро Яралов, Васо Маруашвили и еще несколько рабочих, помогавших им, распространяли в толпе большевистские листовки, отпечатанные в дидубийской подпольной типографии. Тысячи их мелькали сейчас на центральных улицах города, переходили из рук в руки. Начался митинг. Грузовики превратились в импровизированные трибуны, оттуда произносились речи, раздавались призывы:
— Долой власть меньшевиков! Да здравствует власть Советов!
Недоумение, бешеная злоба отражались на лицах меньшевистских лидеров: коммунистические организации не только существовали, они пользовались несомненным сочувствием большинства тифлисцев.
3
Министр внутренних дел Ной Рамишвили ушел с балкона, побледнев от злости.
— Как тебе нравятся эти большевистские выходки? — обратился он к Гегечкори.
Тот махнул безнадежно рукой.
— Ничего, скоро со всеми расправимся! — кричал, беснуясь, Рамишвили.
— Удивляюсь я нашим большевикам, — пожал плечами Гегечкори. — Им безусловно известно, что Москва согласилась уже заключить договор. Почему же они продолжают свои авантюры?..
— Оставь, пожалуйста… — Рамишвили собрался сказать по адресу большевиков еще что-то, но раздавшиеся перед дворцом громкие возгласы остановили его, заставили прислушаться. — Ну, вы как знаете, а я сейчас же прикажу разогнать их. Даже разрешу пустить в ход оружие.
— Этого не следует делать, — нерешительно возразил Гегечкори. Но, взглянув на бледное, гневное лицо министра внутренних дел, понял, что спорить с ним бесполезно.
Рамишвили подошел к телефону и, вызвав начальника Особого отряда Кедия, приказал немедленно разогнать демонстрантов. Тот направил против них пожарную команду. Рабочие обратили ее в бегство. Тогда, не полагаясь уже ни на солдат, ни на милицию, Рамишвили отдал распоряжение разогнать революционную демонстрацию силами Особого отряда и Народной гвардии.
Проведя короткий митинг около Александровского сада, демонстранты вместе с грузовиками двинулись по проспекту Руставели. В их рядах шли Мито и Корнелий.
Неожиданно путь грузовикам преградили переодетые в штатское агенты Особого отряда. Они потребовали от рабочих повернуть обратно и немедленно разойтись по домам. Демонстранты ответили отказом и поставили грузовики перед зданием «Храма славы», закрыв дорогу колоннам правительственной демонстрации. Окружив грузовики, агенты Особого отряда накинулись с бранью на шоферов.
— Поворачивай обратно! Не нарушать порядка. Перестреляем всех, как собак!
— Потише! Потише! — отвечали спокойно рабочие. — Сегодня наш праздник. Катитесь сами отсюда, меньшевистские прихвостни!
Началась свалка.
Мито и Корнелий стали, позади второго грузовика. Они видели, как агенты Особого отряда, выхватив оружие, набросились на шофера переднего грузовика и стащили его с сиденья. Точно так же расправились они с шоферами других грузовиков. Затем стали отнимать у рабочих знамена и плакаты. Демонстранты не уступали. Особоотрядчики схватились за револьверы. Возмущенная толпа оттеснила их, отогнала от грузовиков. Но тут на помощь им подоспели народогвардейцы. Они овладели грузовиками, вырвали из рук рабочих красные знамена и транспаранты. Началось избиение демонстрантов. Угрожая оружием, милиционеры и народогвардейцы теснили их. Сопротивлявшихся арестовывали и силой втаскивали на грузовики. Корнелий заметил, как усердствовал в этой расправе
