и посадили рядом с поручиком.
— Мы действуем, — объявил майор твердым голосом, — от имени военно-революционного штаба. Войска тифлисского гарнизона перешли на нашу сторону. Нам поручено занять военное училище. Сопротивление вызовет бессмысленное кровопролитие. Здание окружено воинскими частями. Правительство арестовано. Дайте ключ от дежурной комнаты.
Поручик, ошеломленный неожиданными событиями, выдвинул ящик и покорно сдал ключи капитану.
— Иди, — приказал майор одному из своих людей, — передай, что можно начинать.
Низкий коренастый человек поспешно вышел на улицу.
— В целях предосторожности, — обратился майор к дежурному и часовому, — я вынужден буду связать вам руки.
Один из спутников майора раскрыл чемодан и вынул оттуда веревку. Затем майор и капитан связали руки поручику и юнкеру, забрали отобранное у них оружие и ушли.
Двое в военной форме без знаков отличия остались в дежурной комнате. Один из них запер дверь изнутри, положил ключ в карман и еще раз предупредил арестованных не делать никаких попыток к сопротивлению.
Чкония в отчаянии шептал оцепеневшему от ужаса юнкеру:
— Позор, позор! Что ты наделал?! Мы погибли! Разве часовой имеет право вступать в разговоры с посторонними, будь то даже генерал, или подпускать к себе близко кого-нибудь?! Да еще покинул пост без моего разрешения?! Почему ты впустил их, не проверив документов?.. Погубил и себя и меня.
— Виноват, господин поручик! И себя и вас под расстрел подвел… И как это я поверил им?! — сокрушался юнкер.
На арестованных прикрикнули, запретили им разговаривать.
Наступила напряженная, щемящая сердце тишина.
3
Тифлисские большевики давно готовились к новому вооруженному восстанию. В ночь на 3 мая все коммунисты и комсомольцы находились в боевой готовности в заранее указанных им районах города. Для руководства восстанием был выделен военно-революционный штаб во главе с Серго Кавжарадзе.
Почему восстание решено было поднять именно 3 мая? Краевому комитету стало известно, что вечером в этот день в Народном доме центральный комитет меньшевистской партии назначил совещание по вопросу о внутрипартийном положении и взаимоотношениях Грузии с Советской Россией. На совещании должны были присутствовать все члены правительства. Военно-революционный штаб поставил перед собой задачу: с помощью частей тифлисского гарнизона окружить Народный дом и арестовать правительство. Выполнение этой задачи было возложено на солдат Пятого пехотного полка и роту караульного батальона. Руководить операцией поручили Вано Махатадзе.
Одна из рот Пятого полка скрытно сосредоточилась во дворе Второй мужской гимназии, примыкавшем к задней стене Народного дома. Рота караульного батальона заняла сад у Верийского моста. Отряд из рабочих, солдат и офицеров-большевиков под командой поручика Александра Махарадзе расположился возле Пастеровского института и по берегу Куры. Несколько отрядов рабочих должны были одновременно занять правительственные учреждения.
Все было готово. Повстанцы ждали лишь условного сигнала — выстрела из орудия с плаца второй артиллерийской бригады. Но выстрела не последовало. Тем временем сотрудники Особого отряда всполошились. Начали выяснять, для чего заняты воинскими частями сад у Верийского моста и двор второй гимназии. Командир роты заявил сотрудникам Кедия, что прибыл для охраны Народного дома. Кедия вызвал к телефону начальника гарнизона. Тот сообщил, что не давал войскам никаких распоряжений, и приказал командирам рот отвести свои части в казармы. Об отряде, окружавшем военное училище, никто не знал.
Сообщение о новом восстании вызвало панику среди членов правительства. Начальник главного штаба Народной гвардии Джугели спешно стянул к Народному дому бронемашины и несколько рот пехоты.
План вооруженного восстания срывался. Правительство избегло ареста. Но члены отряда, окружавшего военное училище, не знали, что восстание потерпело неудачу. «Майор» — Нико Гоциридзе, «капитан» — Зауташвили и другие большевики по указанию Александра Махарадзе начали действовать за час до того, как части Народной гвардии и бронемашины прибыли к Народному дому.
4
Связной, посланный от Нико Гоциридзе, подбежал к Александру Махарадзе и доложил:
— Можно начинать.
Махарадзе окончил Тифлисское военное училище в пятнадцатом году. Окончив училище, он сразу же отправился на фронт. Здесь в 1917 году вступил в партию и в ноябре возвратился в Грузию. После того как ноябрьское восстание потерпело неудачу, он с партизанским отрядом перешел на Северный Кавказ, где отличился в многократных боях против войск Деникина и Бичерахова. За пылкость и отвагу друзья прозвали Махарадзе «пистолетом». Это был смуглый, красивый, невысокого роста, но удивительно правильного телосложения человек.
В одном из корпусов, расположенных во дворе училища, размещался унтер-офицерский батальон, несший при училище караульную и хозяйственную службу. Мито Чикваидзе, Вано Махатадзе и Нико Гоциридзе связались с солдатами этого батальона через служивших в нем большевиков — Шакро Верели, Вано Бурдули и Тедо Метонидзе.
В ночь восстания на посту у задних ворот училища стоял Вано Бурдули — крепкий, рыжеватый горец. О том, чтобы сегодня сюда на дежурство был назначен именно он, Бурдули, позаботились Шакро Верели и Тедо Метонидзе.
Александр Махарадзе вывел свой отряд на Великокняжескую улицу, затем подошел к часовому, стоявшему у ворот.
— Заря, — произнес он условный пароль.
— Пусть взойдет, — ответил Вано Бурдули.
Пока Нико Гоциридзе арестовывал дежурного офицера Чкония и стоявшего на часах юнкера Ахвледиани, Шакро Верели, Тедо Метонидзе и еще несколько солдат действовали во дворе училища. Они сняли часовых, стоявших внутри училища, проникли в караульное помещение, арестовали весь караул вместе с начальником караула и поставили всюду своих людей.
Вано Бурдули по одному пропустил во двор весь отряд Александра Махарадзе. Часть отряда, одетая в солдатскую форму, рассыпалась в цепь, залегла вдоль стены у здания цейхгауза, возле санитарной части и конюшни.
Махарадзе разделил шестнадцать человек в офицерской форме на четыре группы и повел в казармы. В его группу вошли офицеры Ладо Зардиашвили, Дата Тотибадзе и Рубен Какалов.
Бесшумно поднявшись по лестнице, офицеры направились в казармы первой, второй, третьей рот и в помещение артиллерийского отделения.
Махарадзе со своей группой поднялся на второй этаж. Длинный коридор освещался тусклой электрической лампочкой. В конце его, у окна, за маленьким столиком, сидел дежурный юнкер. Перед ним лежали список личного состава роты, ротный журнал, несколько учебников. В коридоре было тихо. Все спали. Изредка из открытых дверей доносился храп или сонное бормотание.
Оставив Какалова сторожить лестницу и коридор, Махарадзе с двумя «офицерами» подошел к дежурному.
Увидев офицеров, юнкер вскочил и отдал честь.
— Ваша фамилия?
— Накашидзе.
— Гуриец?
— Так точно, — ответил дежурный и, помедлив, добавил:
— Я вас знаю.
— Откуда? — спросил удивленный Махарадзе.
— В Озургетах встречал, — простодушно пояснил дежурный.
— В Озургетах… возможно, — облегченно улыбнулся Махарадзе и продолжал: — Я тоже кончил это училище и тоже, как вот вы, дежурил здесь…
Махарадзе вновь улыбнулся юнкеру, польщенному вниманием офицера-земляка.
— Ну, а год выпуска и номер своего нагана помните? — спросил Махарадзе.
Юнкер замялся.
— Точно
