голоду. Разве прожили бы мы на твое жалованье больше недели? Только благодаря моей изворотливости да практичности мы, слава богу, кое-как перебиваемся.
Дата не стал больше спорить с женой.
3
3 мая после обеда к Елене пришли Сандро Хотивари и Кукури Зарандия. Немного позже зашла Маро Пруидзе.
Сандро никак не хотел верить, что Корнелия арестовали за участие в демонстрации.
— Удивляюсь, что общего у Корнелия с большевиками? — недоумевал он.
— Чего тут удивляться? — сразу же возразил ему Кукури. — И Корнелий, и я тоже, и многие другие не сомневаемся, что будущее принадлежит Советской России, что правда и сила на стороне большевиков. Кто только не помогал деникинской армии, чего только не предпринимали против большевиков великие державы — всей контрреволюции пришел бесславный конец.
— Это не ты, не Корнелий, а трусливый обыватель говорит в вас, — раздраженно бросил Сандро.
— Не говори так. У Корнелия мужества, пожалуй, побольше, чем у нас с тобой, — вступился за друга Кукури.
— Значит, он просто заблуждается, — заявил Сандро. — Я не вдаюсь в проблемы революции, не льщу себя никакими иллюзиями, но в одном я убежден твердо — в Грузии никогда не будет советской власти.
— Почему ты в этом уверен? — спросила Маро.
— Потому что союзники не настолько слабы, чтобы уступить Баку и Батум Советской России, — резко ответил ей Сандро.
Спор между Сандро и Маро принимал острый характер. Елена решила его прекратить.
— Беда с вами, — как ни соберетесь, только и разговоров у вас, что о политике. Довольно спорить. Лучше посоветуйте, как освободить Корнелия, к кому обратиться за помощью?
Ни Сандро, ни Кукури ничего не смогли ей посоветовать.
Елена несколько минут смотрела на них вопрошающе, ждала, что они ответят.
— Так вот всегда бывает, — сказала она печально. — Бедный Корнелий, он каждому готов был помочь, а ему никто… И какого-то Мерабяна, помню, освободил он от заключения, и твоему брату, — она посмотрела на Маро, — тоже помог…
Маро покраснела и опустила голову.
ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ
Вечером 3 мая в Народном доме в полном составе собирается меньшевистское правительство, захватить которое легко с помощью надежных воинских частей.
Из доклада Краевого комитета
1
Тифлисское военное училище занимало почти целый квартал. Главный трехэтажный корпус выходил на Плехановский проспект. С обеих сторон к нему вплотную примыкали жилые дома. Внутренний двор училища был обнесен высокой стеной, доходившей до самого каменистого обрыва у Куры. С Плехановского проспекта войти во двор можно было через большие железные ворота. В противоположной стороне двора другие ворота выходили на Великокняжескую улицу. На углу этой же улицы и Пастеровской стояло одноэтажное здание Пастеровского института. Пастеровская улица вела к высокому берегу Куры. Отсюда спускалась лестница к парому.
Здание и двор училища охранялись часовыми — никто из посторонних не мог проникнуть на его территорию.
Начальник училища полковник Георгий Чхеидзе, некрасивый, смуглый, коренастый человек, был опытным офицером, участником первой мировой войны, имевшим много боевых наград, в том числе офицерский георгиевский крест. На западном фронте Чхеидзе командовал дивизией, входившей в корпус генерала Квинитадзе. Поэтому, как только правительство назначило Квинитадзе помощником командующего войсками, он пригласил полковника Чхеидзе занять должность начальника военного училища. Квинитадзе и Чхеидзе занимали в одном из корпусов военного училища смежные квартиры.
Как начальника училища, так и курсовых офицеров генерал подобрал из числа лично ему известных офицеров. Все они служили в царской армии и воспитывали юнкеров на ее традициях. В училище была введена строгая дисциплина, юнкеров муштровали, накладывали взыскания за малейшую провинность. Самое серьезное внимание уделялось строевой подготовке.
Подъем происходил в шесть часов утра. После уборки и завтрака юнкера занимались в классах. Теоретические занятия сменялись строевыми, практическими стрельбами, изучением, материальной части винтовки, пулемета, пушки. Часто выходили в поле на тактические учения.
Особенно трудно приходилось юнкерам артиллерийского отделения. Здесь более обширной была программа по математике, много времени отнимали уход за материальной частью орудия и обучение уходу за лошадью.
Юнкера были заняты, с самого раннего утра до позднего вечера. Усталые, они после ужина и вечерней поверки сейчас же спешили в спальни, быстро раздевались и, повалившись на койки, сразу же засыпали крепким сном.
2
Была темная ночь. В училище стояла мертвая тишина.
После того как дежурный офицер проверил посты, по Плехановскому проспекту перед училищем прошли два офицера, один в чине майора, другой — капитан. Часовой, стоявший у ворот, рослый, крепкого сложения юнкер Нодар Ахвледиани, вытянулся и по-ефрейторски сделал «на караул».
Майор, высокий блондин с длинными усами, остановился перед часовым:
— Скажите, юнкер, как мне пройти к помощнику командующего войсками?
Часовой указал на дверь рядом с воротами. Майор и капитан, смуглый, коренастый человек, подошли к дверям. Они поочередно несколько раз нажали кнопку электрического звонка. Но никто не отзывался. Офицеры вернулись к часовому.
— Звонок не действует. Кажется, к генералу можно пройти через комнату дежурного? — спросил майор.
— Так точно.
— Кто дежурный по училищу?
— Поручик Чкония.
— А-а… Чкония, — улыбнулся майор и повернулся к своему спутнику: — Давай пройдем к нему.
В это время к майору подошли трое в военной форме, но без кокард и погон. Они что-то вполголоса сказали ему.
— Эти люди, — обратился майор к часовому, — подождут нас здесь.
Юнкер не стал возражать, но подозрительно оглядел незнакомцев. Один из них держал в руке небольшой чемодан.
Майор и капитан вошли в подъезд, что рядом с воротами. Пройдя коридор, офицеры направились в приемную, рядом с которой находилась комната дежурного по училищу. Майор отворил дверь. Дежурный, поручик Чкония, сидел около письменного стола. Он только что проверил посты и теперь собрался почитать газету. Появление в ночное время незнакомых офицеров удивило и встревожило его. Он встал и растерянно приветствовал вошедших. Майор протянул ему руку. Однако рукопожатие оказалось очень крепким и долгим. Вдруг, не дав опомниться дежурному офицеру, капитан приставил к его лбу наган. Чкония побледнел от испуга, попытался вырвать руку, но майор обладал недюжинной силой.
— Поручик Чкония, сопротивление бесполезно, да и вообще зачем вам это? — заметил он и как бы между прочим извлек из кобуры поручика наган. Потом снял с него саблю и приказал: — Садитесь! — капитану же сказал: — Вызови часового.
Капитан вышел к подъезду.
— Юнкер! — крикнул он вполголоса. — Пожалуйте сюда, вас требует дежурный офицер!
— Но я же на посту! — растерялся часовой.
— Ничего, идите, — мягко улыбнулся капитан.
Часовой нерешительно вошел в коридор. Трое ожидавших на улице последовали за ним. Неожиданно капитан обернулся к часовому, и все четверо направили на него револьверы. Его быстро обезоружили, ввели в комнату дежурного
