Они сидели у нее на диване, полусоприкасаясь пальцами, все еще оставляя себе пути к отступлению, шансы все благоразумно взвесить и передумать.
– Послушай, – сказала она. – Лучше, если я скажу без обиняков. Я не завожу интрижек с мужчинами, с которыми вместе работаю, и не встречаюсь с мужчинами, которые моложе меня.
– За исключением тех случаев, когда они ниже ростом и носят очки, – ответил он.
– Ни с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.
– За исключением тех случаев, когда они ниже ростом.
– Ни с мужчинами, которые ниже меня ростом.
– За исключением тех случаев, когда они носят очки.
– Вообще-то против очков я ничего не имею... – произнесла она, но он начал ее целовать прежде, чем она докончила фразу.
В постели, когда дело вновь дошло до слов, Пол обнаружил, что его мозг превратился в губку для впитывания счастья, а язык – в сорвиголову.
– А что ж ты о моих принципах не спросила, – произнес он.
– О которых?
– Что ж, у меня тоже есть принципы. Насчет женщин, с которыми я работаю, женщин, которые старше меня, женщин, которые зарабатывают больше меня.
– Да, полагаю, принципы у тебя должны быть. – Она почувствовала, что ее выбранили, и скорее за бестактность, чем за агрессию.
– Да еще какие. Мои принципы предписывают всех их обожать.
– При условии, что они не выше тебя ростом.
– Вот уж чего не переношу, того не переношу.
– И волосы у них не, э-э, темно-каштановые и не коротко остриженные.
– Нет, подайте мне блондинок.
– И сексом им не нравится заниматься.
– Нет, я всегда отдаю предпочтение женщинам, которые лежат как мертвые.
Они несли чушь, но сердцем Марта чувствовала: нет никакого списка запретных тем. Она чувствовала, что не вызовет у него ни шока, ни ревности – он просто поймет. Ее следующая фраза была произнесена не для того, чтобы его испытать.
– Когда-то чья-то рука побывала там, где сейчас твоя.
– Мерзавец, – пробурчал Пол. – Точнее, мерзавец со вкусом.
– И знаешь, что он сказал?
– Если сердце у него было хотя бы на пять процентов человеческое, он лишился бы речи. Даже «мама» не смог бы сказать.
– Правдивая лесть, – заметила она. – Удивительно, как от нее становится приятно. Все страны должны овладеть этим искусством. Тогда прекратятся войны.
– И что же он сказал? – Этот вопрос словно бы задали его пальцы.
– О, я ждала, что он скажет что-нибудь хорошее.
– Правдивая лесть.
– Именно. И я почти чувствовала, как крутятся у него в голове шестеренки. А потом он сказал: «Наверно, ты носишь тридцать четыре-С».
– Идиот. Дебил. Я его не знаю?
Она помотала головой. Не знаешь.
– Полный идиот, – повторил он. – Ты носишь тридцать четвертый-В, это же ясно.
Она стукнула его подушкой.
Позднее, очнувшись от полудремы, он произнес:
– Можно задать один вопрос?
– На все вопросы отвечаем. Это обещание. – Такое же обещание она одновременно дала и самой себе.
– Расскажи о твоем замужестве.
– Моем замужестве?
– Да, замужестве. Я присутствовал при твоем собеседовании. Я – тот самый, кого ты не заметила. Когда плясала с сэром Джеком.
– Что ж, если ты никому не скажешь...
– Обещаю.
– На каждом собеседовании я всегда позволяю себе одну тактическую ложь. Это была она.
– Значит, тебе не придется разводиться, перед тем как выйти за меня.
– По-моему, тут есть более серьезные препятствия.
– К примеру?
– Не слишком люблю заниматься сексом.
Когда он сходил пописать и вернулся, она спросила:
– Пол, как ты узнал, что я ношу тридцать четвертый-В?
– Да так, ерунда. Чисто за счет моей феноменальной интуиции и знания женской натуры.
– Продолжай.
– «Продолжай»?
– Извини. Я хотела сказать: «А еще как?»
– Ну, ты, вероятно, заметила, что с твоим лифчиком я управился ценой большого труда. Боюсь, я случайно прочел ярлычок. В смысле, не нарочно.
Прежде чем они уснули, он сказал:
– Итак, подведем итоги переговоров: если я сменю место работы, получу прибавку к зарплате, переправлю в документах дату рождения и повешусь на двери для увеличения роста, а также надену контактные линзы, будет шанс, что ты решишь со мной встречаться.
– Я рассмотрю этот вариант.
– А ты взамен поработаешь над устранением препятствий с твоей стороны.
– Которых?
– Замужества и нелюбви к сексу.
– Да, – ответила она и почувствовала, как ее захлестывает нежданная, не имеющая оправдания печаль. Нет, оправдание есть, поскольку печаль означала: «Ты этого не стоишь, чем бы оно ни оказалось в реальности. Это наступило, чтобы над тобой посмеяться».
– Вот только... Я хочу сказать, я не знаю, возможно, ты с кем-то встречаешься.
– Да, думаю, что да, – ответила она и, ощутив, как напряглась его рука, поспешила добавить: – Прямо в данное мгновение.
На следующее утро, после того как она разбудила его спозаранок, чтобы он успел съездить на другой конец Лондона и прибыть в «Питмен-хаус» с нормальной стороны и в нормальной одежде, она подумала: «А что, да, может быть».
* * *
Респондент – мужчина сорока девяти лет. Опрос провел доктор Макс.
Респондент – белый, представитель среднего класса, коренной житель Англии, хотя свое генеалогическое древо может проследить не дальше прадедов. Мать родилась на границе с Уэльсом, отец – в Северном Мидленде. Начальное образование получил в государственной школе, учился достаточно хорошо, чтобы удостоиться стипендий для обучения в частной средней школе и университете. Работает в сфере гуманитарных наук и СМИ. Сколькими иностранными языками владеет – одним. Считает себя культурным, осведомленным, умным, хорошо информированным человеком. Условиям теста соответствует – то есть никогда не изучал историю как профильную дисциплину и не работал в областях, связанных с этой наукой.
Цель опроса не указывалась. Для отвода глаз упоминались маркетинговые исследования по заказу широко известного производителя безалкогольных напитков. Присутствие доктора Макса не педалировалось. Вопросы задавала женщина в одежде нейтрального стиля.
Респондента спросили, что произошло во время битвы при Гастингсе.
Респондент ответил:
– Тысяча шестьдесят шестой.
Вопрос был повторен.
Респондент рассмеялся:
– Битва при Гастингсе, тысяча шестьдесят шестой. – Пауза. – Король Гарольд. Получил стрелу в глаз.
Респондент вел себя так, как будто ответил на вопрос. Респондента спросили, может ли он назвать других участников битвы, прокомментировать стратегию, указать возможные причины конфликта и его последствия.
Респондент молчал двадцать пять секунд.
– Герцог – кажется, герцог – Вильгельм Нормандский переправился со своей армией из Франции через море, хотя тогда это, кажется, была еще не Франция – ну, эта его родина, – победил в битве и стал Вильгельмом Завоевателем. Или он уже был Вильгельмом Завоевателем и стал Вильгельмом Первым. Нет, беру назад, я правильно ответил сначала. Первым настоящим королем Англии. То есть были еще Эдуард Исповедник и этот, который лепешки сжег, Альфред[17], но они в счет не идут, верно? Кажется, он был в родстве с Гарольдом. Скорее всего, двоюродный брат. В те времена они все были родственники, так ведь? Все они были нормандцы. То есть Гарольд-то был сакс, наверное...
Респондента попросили поразмышлять над вопросом, действительно ли он считает Гарольда саксом.
Респондент молчал двадцать секунд.
– А что, почему нет. Наверно, сакс. Хотя если хорошенько подумать – вряд ли. По-моему, он тоже был нормандец, но какой-то другой. Раз уж Вильгельм ему приходился двоюродным братом. Или не двоюродным? Тут врать не буду.
Респондента спросили, где именно произошла битва.
Респондент:
– Это что, вопрос с подковыркой?
Респондента уверили, что вопросы с подковыркой в анкете отсутствуют.
Респондент:
– В Гастингсе. Ну, думаю, что не в самом городе. Хотя город, наверно, тогда был совсем небольшой. На берегу?
Респондента спросили, что произошло между битвой при Гастингсе и коронацией Вильгельма Завоевателя.
Респондент:
– Точно не скажу. Наверно, был какой-то марш на Лондон, типа марша Муссолини на Рим, всякие там мелкие стычки и, возможно, еще одна битва, а местные жители стекались под флаг победителя, как оно в таких случаях водится.
Респондента спросили, что случилось с Гарольдом.
Респондент:
– Это что... ах да, вы же сказали, что их нет. Он получил стрелу в глаз. – (Агрессивно.) – Это всякий знает.
Респондента спросили, что произошло после этого инцидента.
Респондент:
– Он умер. Конечно же. – (Более мирно.) – Я почти уверен, что стрела его убила, но не знаю, сколько еще он прожил после ранения. Думаю, в те времена стрела в глаз – это было практически безнадежно. Если задуматься, ему очень не повезло. Полагаю, история Англии была бы совсем иной, не задери он в тот момент голову. Это как с носом Клеопатры. – Пауза. – Учтите, я вообще-то не в курсе, на чьей стороне был перевес в тот момент, когда Гарольд получил стрелу в глаз, так что история Англии осталась бы той же самой, вполне может быть.
