Богатый ассортимент элей должна была поставлять собственная пивоварня, которую планировалось возвести в Вентноре; фирменные вина Острова предполагалось подавать в графинах (если только эджстоунские виноградники переживут окончательный вариант Стратегического Плана). Но для привлечения на Остров длинных иен и вечнозеленых долларов будут трудиться приятно зудящие вкусовые сосочки выдающихся сомелье; энофилы, размякшие после экскурсий по подвалам, глубоко запрятанным в меловых утесах («былые склады контрабандистов превратились в настоящие музеи виноделия»), охотно согласятся на четырехкратную наценку. После обеда, когда по славному английскому обычаю джентльмены уединятся в своем кругу для вкушения мужских напитков, им ненавязчиво порекомендуют отведать «старинную шропширскую сливовую наливку “Бабушка Мод”», но также предложат богатый выбор виски, за исключением тех, что носят агрессивно-гибернийские имена. Карту арманьяков сэр Джек составит лично.
– Остается лишь секс, – заявил Менеджер Проекта после того, как патриотические меню были одобрены Координационным комитетом.
– Прошу прощения, Марко?
– Секс, сэр Джек.
– Я всю жизнь издаю семейные газеты.
– Семейные газеты, – отметила Марта, – традиционно зациклены на внебрачных и противоправных связях.
– На то они и семейные! – в сердцах воскликнул начальник. Пощелкав своими подтяжками цветов «Гаррик-клуба», он вздохнул. – Ну хорошо. Регламент наших заседаний крайне демократичен, так что продолжайте.
– Я иду от гипотезы, что мы должны хоть как-то охватить область секса, согласны? – проговорил Марк. – В отпуск люди ездят, чтобы заниматься сексом, – это общеизвестно. А точнее, когда они думают об отпуске, некий отдел их мозга вспоминает о сексе. Если они не состоят в браке, то мечтают с кем-нибудь познакомиться; а супруги надеются вырваться из своей постылой спальни. Особенно из постылой спальни, где вообще ничего не происходит.
– Что ж, поверим на слово. Ох вы, молодежь...
– Итак, как я это вижу: если трехгрошовый турист стремится к сексу за четыре гроша, то покупателям «Не просто отдыха» захочется «не просто секса».
– Это подтверждает и история, – вмешалась Марта. – Заниматься сексом англичане всегда ездили за границу. Империя держалась на неспособности британских мужчин обрести сексуальную удовлетворенность вне брака. Да и в браке, если уж на то пошло. Запад всегда воспринимал Восток как бордель с дорогими и дешевыми отделениями. Теперь же все перевернулось с ног на голову. Мы гоняемся за долларами Тихоокеанского региона, а значит, должны предложить исторически обоснованное «qui dpro quo».
– А как отзовется Официальный Историк об этой скандальной версии славного прошлого нашей нации? – Сэр Джек указал сигарой на доктора Макса.
– Мне она зна-а-кома, – ответил тот. – Правда, обычно ее излагают не столь брутально. Теория спорная.
В томном голосе доктора Макса сквозило, что его лично под дулом пистолета не заставишь спорить на вышеуказанную тему.
– А, – вымолвил начальник. – Теория спорная. Сказано истым историком, если вы мне позволите капельку lиse-majestй[19]. И о чем же, собственно, спор? Выставляют ли английских девственниц на открытые торги – нагих, прикованных к телегам, продают ли их в почасовое сексуальное рабство в дорогих бордель-отелях, оснащенных водяными матрасами, поворотными зеркалами и порнографическими видеофильмами? Я говорю, как вы понимаете, метафорически.
Воцарилось пристыженное безмолвие – но ловкий Марк поспешил его нарушить.
– Мне кажется, мы несколько отвлеклись. Я всего лишь сказал, что размышляю, нужно ли нам охватить область секса. Не знаю, в чем это должно выражаться. Я не мыслитель – я просто менеджер. Мое дело – внести предложение: «Не просто отдых», вечнозеленые доллары, длинные иены, тенденции развития рынка, Англия и секс. Позвольте преподнести господам заседающим этот коктейль.
– Очень хорошо, Марко. Давайте, извиняюсь за только что выдуманное крылатое выражение, поместим этот вопрос на виброкровать. И давайте начнем с простого. Секс и Англия, кто скажет?
– Швейцарский флот, – отозвалась Марта.
– Мои соболезнования, мисс Кокрейн. – И сэр Джек от всей души расхохотался. – Хотя сороки приносят мне на хвосте несколько другие известия.
Когда Марта хлестнула его взглядом, он уже рассеянно пялился в угол. На Пола она смотреть не смела.
– Кто разовьет мысль?
– Ладно. Ладно. – Обозленная Марта приняла вызов. – Я начну. Англичане и секс. Что первым приходит на ум? Оскар Уайльд. Королева-девственница. «Отец мой знал Ллойда Джорджа, Ллойд Джордж знавал отца». Леди Годива.
– Покамест – один ирландец и один валлиец, – публичным шепотом отметил доктор Макс.
– Плюс одна девственница и одна стриптизерка, – добавил Марк.
– Английский порок, – продолжала Марта, буравя взглядом доктора Макса. – Содомия или порка, выбирайте на вкус. Детская проституция Викторианской эпохи. Несколько маньяков и ряд громких убийств по сексуальным мотивам. Ну как, входные билеты уже идут нарасхват? Был ли в Англии свой Казанова? Полагаю, да, – лорд Байрон. Аристократ в ортопедических ботинках, со слабостью к инцесту. Скользкая область, не так ли? О да, если это важно, мы изобрели презерватив. По легенде.
– Ровно ничего пригодного, – произнес сэр Джек. – Обструкционизм, еще более вопиющий, чем обычно. Новый рекорд. Что мы, прошу прощения за банальность, ищем? Женщину, воплотившую в себе лучшие стороны секса, славную девчонку, известную каждой собаке, потрясную милашку с большими буферами – разумеется, я выражаюсь в образном смысле.
Комитет проникся беспрецедентным интересом к узору столешницы, рисунку обоев, переливам люстры. Внезапно ладони сэра Джека взметнулись в воздух, оттолкнувшись от его лба.
– Нашел. Нашел. Она, и только она. Нелл Гвинн. Ну разумеется. Кошка может смотреть на то, что получше короля. Несомненно, она прелесть. Покорила сердца нации. И кстати, очень демократичная история, как раз для наших времен. Возможно, профильтровать – слегка-слегка, – привести в соответствие со здоровой семейной моралью третьего тысячелетия. Да-да, и не забудем о лицензии на торговлю апельсинами. Ну что? Говорите, «хорошо»? Говорите, «хорошо – слишком скромная оценка»?
– Хорошо – слишком скромная оценка, – подхватил Марк.
– Хорошо, – обронила Марта.
– Сомнительно, – молвил доктор Макс.
– Почему? – проворчал начальник. Неужели он должен тащить на себе весь воз творческой работы да еще и терпеть банду вставляющих палки в колеса скептиков?
– Это не совсем мой пе-е-риод, – произнес Официальный Историк свой коронный зачин, после которого обычно следовала пространная лекция, – но, насколько я помню, биография крошки Нелл имела мало отношения к здоровым семейным ценностям. Она открыто именовала себя «протестантской блудницей» – в те времена король, как вы понимаете, был католик. Родила ему двоих внебрачных детей, делила его мягкое ложе с другой фавориткой, чье имя временно изгладилось из моей памяти...
– Вы хотите сказать, шесть-ног-под-одеялом, – пробормотал сэр Джек, воображая газетные заголовки.
– ...и хотя деталь требует уточнений, я знаю, что пост королевской любовницы она заняла в относительно нежном возрасте, так что, возможно, придется учесть и мотив растления малолетних.
– Отлично, – заявила Марта. – То, что надо. Западные педофилы традиционно удовлетворяли свои аппетиты на Востоке. Пускай теперь восточные едут на Запад.
– Катастрофа, – заключил сэр Джек. – Я всю жизнь выпускаю семейные газеты.
– Можно сделать ее старше, – бодро предложила Марта, – детей вычеркнуть, других любовниц вычеркнуть, социально-религиозную подоплеку вычеркнуть. Получится честная девушка из среднего класса, которая в итоге выходит замуж за короля.
– При живой жене, – сделал сноску доктор Макс.
– В мои времена все было гораздо проще, – вздохнул сэр Джек.
* * *
– Как ты думаешь, сэр Джек о нас пронюхал?
Они лежали в постели, без света; их тела устали, но головы, взбодренные кофе, полнились тревожными мыслями.
– Нет, – ответил Пол. – Он просто удочки закидывал.
– Не похоже как-то на удочки. Скорее на... капканы. Я тебе говорила, нет зверя страшней, чем хороший семьянин.
– Он тебя обожает, разве не видишь?
– Приберег бы свое обожание для невидимой леди Питмен. Почему ты его всегда защищаешь?
– А ты почему всегда на него нападаешь? И вообще провоцируешь.
– Я? Ты имеешь в виду мой угольно-черный костюм и доверху застегнутую блузку?
– Твои антипатриотичные взгляды на секс.
– Провокационные и антипатриотичные в одном флаконе. Тем лучше. За это мне деньги и платят.
– Ты знаешь, о чем я.
Они впали в нервную болтливость, балансирующую на грани свары. Почему так? – спросила себя Марта. Почему внутри любви непременно тикает ее обязательная начинка – бомба скуки, а нежность всегда комплектуется докучливостью? Или это ее, Марты, личный недостаток?
