Олегус, не впечатленный рещультатами (ему что, глаза не режет, что ли?) повторил свою арию на бис.
Я и Лаврик, закрыв носы и глаза, сдерживая буйства организмом от обрушившегося на нас горя, едва не оглохли, когда оборотень взревел подобно паровозному гудку.
Долбоеб номер пять снова разразился канонадой…
Вот только в этот раз его гнилая душонка и потроха предали придурка.
Нет, я понимал, что эти говнистые скудоумы поставлена стражей сюда специально для того, чтобы отбить у приезжающих желание торчать здесь полдня, но в то, что как минимум один из них окажется дерьмодемоном со способностями атакой говном по площадям, даже не подозревал.
Коричневая масса, нарушая все мыслимые и немыслимые законы аэродинамики шваркнула из кормы этого гандона, обдав потоком говна не только бедную пони, накрыв ее с головы до подков, но и не кстати спустившегося с лошадки малолетнего уебка.
Возле ворот возникло такая тишина, в которой даже лошадь, и всадник на ней, стоящие позади малолетнего придурка, охренели от водянистой шрапнели, заляпавшей их.
Если ваша магия хоть отчасти не похожа на то, что я видел, знайте, что жизнь вы прожили зря.
Грешным делом, как и подобает мировому злу, я надеялся на то, что у долбоеба номер пять хотя бы оторвало задницу, которая мгновенно приобрела третью космическую скорость и унесла на орбиту его сфинктер выполнять обязанности первого искусственного спутника.
Олегус, в который за сегодня раз охуев от творящейся здесь аморальной и полностью неординарной уличной магии «долбоеб-стайл», удивленно что-то рыкнул придурку-дербмодемону.
Задница последнего, капитулировала со звуком выстрела из пушки, после чего малолетний вредный пиздюк, только что очистивший себе лицо и рот от наложения цвета, который гармонировал с его тщедушной душонкой, завопил, как сирена воздушной тревоги, построенная в Темную Эру Технологий при виде команды механикус.
— Он… Он насрал мне на ботинки!?
«Да хуй его знает, дебил, ты с головы до ног в говне, хуже от лишней пирамидкиуже точно не будет».
Но вслух этого говорить, разумеется, не стал.
Среди стражников над воротами случилась настоящая истерика.
С грохотом с трехметровой высоты рядом с воротами начали падать шлемы и еще какая-то экипировка, которая слетала со стражей порядка, пока те заходились безудержным хохотом.
Рыдая, как глава семейки Гриффинов после посещения проктолога, долбоеб номер пять затрусил к своим четырем братьям, щеголяя разорванными сзади на ленты обосранными штанами и (ей-богу, не вру!) дымящейся, как пушка танка после выстрела, рыхлой задницей.
При этом нудел, гундел, хрюкал, размазывая по лицу сопли, слюни, слезы и литры пота, катящиеся с его огромной головы в объемах, которых было бы достаточно, чтобы сделать Сахару вновь плодоносным краем.
Долбоебы, встав в круг, принялись совещаться, не обращая внимания на голосящего рядом малолетнего придурка и пораженного говенной шрапнелью всадника, на мычащем наречии, понятном только абсолютно скудоумным уебкам и их ближайшим кровным родственникам.
Вонища стояла такая, что я начал завидовать тому, что попал в этот мир без замкнутой системы фильтрации.
Лаврик, лежа на дне повозки, пользуясь ржанием и стоящим вокруг ором, терроризировала свой нос, жадно дыша ртом через очередную щель.
Медведь-оборотень глухо ревел, то ли от увиденного, то ли от учуянного копроабсурда.
Стоящие позади нас телеги и путники, словно сговорившись, бросились в сторону «зеленого коридора», не имея никакого желания следовать отмеченным копрозаклинанием путем в Мунназ.
— Пропустите их уже! — донесся голос очевидно кого-то старшего, заливающегося истерическим хохотом над облюбованного нами и долбоебами воротами. — Вон, на втором пути уже парочкой золотых попахивает… Аха-ха-ха-ха, у меня камень из почек вышел… Только этих обосранных придурков не пускайте! Аха-ха-ха-ха, пусть отмоются сперва…. Обоссы меня Семеро, давненько Пятый ничего такого не выкидывал…
Очевидно, что пятерка долбоебов настолько впечатляюща с рождения, что родители даже побоялись давать им имена, обойдясь числительными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Под сенью ворот показался какой-то другой стражник, не обращая внимания на пятерку дегенератов, замахавший нам рукой, мол, проезжайте.
Лео, проявив чудеса сообразительности, вихрем взобралась на место возницы и лошади тронулись.
Вместе с крышами всех, кто стал свидетелем и тем более участником этого коричневого инфернального пробоя пространства…
* * *
Внутри город, надо сказать, тоже порадовал.
И не только та часть, которая по словам Олегуса была построена эльфами, но и человеческие зодчие тоже расстарались.
Куда бы я не посмотрел — дороги были, пусть и не прямые как стрела, кроме четырех основных, но уж точно не петляли заячьими тропами.
Мощенные камнями улицы достаточно широки, чтобы могли разъехаться пара телег.
Да, встречались и узенькие улочки, где бы и пара конных не разошлась своей дорогой, но это больше исключение, чем правило.
Кроме как на главных улицах, посреди застроек, выполненных, очевидно людьми, в центральной части каждой улочки находились довольно глубокие в метр широкие канализационные стоки, по которым весело струилась грязная и дурно пахнущая водица, берущая свое начало в протекающей у северных границ города реке.
Вся грязь, отходы и ошметки человеческой жизнедеятельности устремлялись по этим рукотворным каналам, скрываясь то и дело в массивных решетках, вмонтированных в брусчатку по краям четырех главных улиц.
Как пояснил Олегус, под последними, как и под значительной частью города протекала построенная еще эльфами канализация.
Благодаря смешанному гению, все дерьмо из города вымывалось проточным течением реки, выводилось из города где-то за южными границами и отправлялось дальше в скитания по реке, носящей название Мун.
Так понимаю, от нее и произошло название города.
Впрочем, все это уже детали.
Мы расположились в довольно таки попсовом месте.
Это даже не постоялый двор, это целый гостиничный комплекс, за проживание в котором пришлось отдать по серебрушке за каждый день проживания.
Не с человека, а вообще.
Взамен мы получались собственный двухэтажный каменный домик, рассчитанный на пребывание аж пяти гостей, обставленный всем необходимым, включая собственную крытую конюшню.
Прислуга в стоимость не входила, а еду необходимо было докупать отдельно.
Но ключевым здесь было то, что комплекс имел собственную ограду от ближайших улиц — трехметровый каменный забор.
Мы могли без каких-либо проблем остановиться в домике, спрятать свой фургон в конюшне, после чего, не попадаясь в любопытные взгляды, как следует отдохнуть.
Охрана у комплекса тоже имелась — порядка двадцати мордоворотов в более-менее одинаковых ламелярных доспехах да при мечах.
Уже один этот факт говорил о том, что тут не все так лампово, как могло бы показаться.
Впрочем, пока мы добирались до места, то смогли воочию насладиться сценами парочки грабежей, трех изнасилований и двух поножовщин.
Происходили они, как бы это заштамповано не было, в подворотнях, но смущало по большей части то, что это делается едва ли не белым днем.
И, несмотря на крики жертв, слоняющиеся без дела по крупным улочкам стражники делали вид, что все в порядке.
О дивный новый мир.
Пользуясь тем, что из конюшни имелся прямой выход в дом, я с Лавриком, наконец-то, выбрались из своего заточения.
Лео, как и было обговорено, отправила гонца в другую часть города якобы за лекарем для медведя.
Мальчишка вернулся с сообщением, что де господин и его подмастерья прибудут в ближайшее время.
Получив свой медяк, голодранец убежал, сверкая пятками.
Зашторив окна и заперев двери, мы, наконец-то, смогли расслабиться, разобрав себе комнаты для проживания.
