— Ты «хотеть» идти к Олегусу и помогать ему править фургоном, — приказным тоном заставил я зверолюдку убраться с глаз моих долой.
Тигрис, вздохнув не хуже Слуги, вышла из моей зоны видимости.
При этом сучка оставила этот гребанный флакон на самом видном месте.
— Что б тебя ночью блохи сожрали, — проворчал я, поворачиваясь на другой бок.
И тут же напоролся на два кусочка льда, поджатые губы, сведенные в элегантную монобровь тонкие дуги ухоженной растительности над глазами и ходящие желваки на миленьком личике одной эльфифской лучнице.
С которой я до сих пор так и не смог поговорить.
И даже извиниться не получилось.
То я занят, то она шлялась по лесам, косплея гибрид Тарзана и Леголаса.
А когда в фургон набились, обустраивая из одеял и запасных досок двойное дно, она так и вовсе притворилась спящей.
— Ты в курсе, что от частого использования мимики для того, чтобы морщиться, ты провоцируешь раннее появление морщин? — поинтересовался я, нарисовав самую обезоруживающую улыбку из всех, что только мог.
— А мировому злу есть дело до того, будет морщинистой или нет эльфийка, которая втирается к нему в доверие, делит с ним ложе, чтобы потом подставить его под удар своих сородичей? — фыркнула девушка, но лобик свой распрямила.
Мысленно выругавшись, произнес:
— Технически это было не ложе, — произнес я. — И мировое зло шоркает ножкой, тупит глазки и просит прощения за неуместную шутку, которая оскорбила прекрасную леди, которая….
Уже после «тупит глазки» на лице девушки появилась улыбка, а когда прозвучало про «леди» она едва успела зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос.
— Да чтоб вам до конца дней вино разведенное подавали! — послышался ворчливый голос Шовеля с противоположной части повозки. — Закройтесь уже там, дайте поспать, а?
Негромко отправив Паладина нах... в царство Морфея, протянул девушке мизинец правой руки.
— Эм… — та захлопала глазами, смотря на непонятный ей жест. — А что это означает?
— Практик, я серьезно! — повысил голос Паладин. — Трахни ты уже ее, а не разводи сопли как девка. Дайте поспать!
В этот раз он был послан в пешее эротическое с напоминанием, что наши разговоры, например, Слуге, не мешают.
— Если проблемы со сном, можем тормознуть, — предложил я. — Возьмешь лопату, перекидаешь пару кубов…
— Ладно, — проворчал Фратер. — Помните мою доброту, голубки. Все, делайте что хотите, я зажал уши пальцами.
Лаврик, прыснув от столь демонстративной провокации, тем не менее, подобием пингвиньего шага, только в исполнении всего тела, подползла ко мне и чмокнула в щеку.
— Я рада, что ты жив.
Знала бы ты, как я сам рад!
— Спасибо, — ответил я, погладив ее по лицу. — Прости за штуку. Порой несу какую-то чепуху…
— Порой? — тонкая бровь девушки взметнулась вверх.
Вот так всегда…
— Так, самка эльфа, — понизил я голос. — Мой промах не означает, что в ответ ты можешь мне выкручивать яйца и забирать их в свою сумочку.
— Эм… но у меня же только колчан, а там только стрелы…
Закрыл глаза, мысленно сосчитал до пяти.
— Момент охрененно не подходящий, — решился я, — но давай-ка все проясним. Я не хочу тебе лично зла. Да и на твой народ мне, по сути, плевать — вы меня бесите по ассоциации с ангелами. Так сказать «за компанию». Я здесь только для того, чтобы выполнить задание. После этого — свалю из этого мира со скоростью наскипидаренной жопы и очень маловероятно, что вернусь снова. Я не твой принц на белом коне. И не эльф с серебристыми волосами, от которого бы ты хотела детей и состариться вместе за тысячу лет. Я — человек. Практик. Я выбрал этот путь и пойду по нему до конца. Прости, ты прекрасная девушка, но любви, руки и сердца, милых посиделок у камина, завернутыми в плед и попивающими чаек, предложить не могу. Так что, давай без сцен про любовь и прочее? Не верю я в высокие чувства. А тебе голову дурить не хочу. Не получится у нас ничего…
Резко метнувшаяся ко мне рука девушки заставила моего внутреннего подкаблучника перекусить анальным бицепсом титановый лом, припоминая предыдущий разговор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но, вместо этого, ее тонкие указательный и большой палец сжали мои губы, соприкоснув их одну с другой.
— Все сказал? — в глазах девушки появилось раздражение напополам с некоторым облегчением. — Выговорился?
— Пофти. Когда конфу, дам внать, — пробубнил я.
— Тогда давай я выскажусь о том, о чем думаю, — в голосе Лаврика больше не было той влюбчивой наигранности. Но вот из глаз эта милая доброта никуда не пропала. Ой мне кажется кто-то сейчас будет строить из себя невесть что. — Мне не полсотни лет, чтобы верить в легенды о благородных воинах, спасающих прекрасных дев. Я — воин. Ты — воин. Без тебя мне вряд ли повезет выжить в этих землях. Поэтому я иду с тобой. Мне любовь не нужна, и я не буду ее вымаливать. То, что было на реке — останется там на реке. Ты спас мне жизнь и я, как могла, тебя отблагодарила. Не нужно себя мучать и придумывать оправдания, по которым ты не можешь быть со мной. Мне самой этого не надо. Так что, мы просто партнеры по команде. Ну, — она отвела глаза в сторону. — И, если будет время, желание…
Этим-то она весь образ и поломала.
— Долго репетировала? — прекратив дурачиться, я отобрал свои губы обратно у ее пальцев.
Девушка, посмотрев на меня, тяжело вздохнула.
Кажется Слуга плохо влияет на окружающих.
— С того момента как залепила тебе пощечину, и до того, как ты повернулся сейчас, — призналась она шепотом. — В моем представлении это звучало… более убедительно.
Как будто ты первая девушка на свете, которая выкидывает подобный фокус по отношению к парню.
— Можешь честно ответить на один вопрос? — спросил я.
Девушка с интересом начала разглядывать мешковину, натянутую над нами.
— Нет, ты не первый, — очень-очень тихо произнесла она. — И… Не спрашивай про того, кто был до тебя, хорошо?
— Женщина, — с тоном, с которым обычно обращаются к билитерше или торговке на рынке, я двумя пальцами схватил подбородок Лаврика и повернул к себе лицом. Упиралась она вообще ради вида. — Вот это меня интересует в последнюю очередь. Вот настолько в последнюю, что до сих пор даже не задумывался об это.
— А теперь?
— И теперь плевать.
— Я настолько тебе безразлична? — в голосе девушки послышалась обида.
— Ты мне ОЧЕНЬ не безразлична, — возразил я. — Но, так уж вышло, что девушки, берегущие честь до брака в моем мире столь же редки, что и практики в вашем. Поэтому, у меня есть правило: мне плевать сколько было до меня, если после меня никого не будет.
— А… Если будет? — тихо спросила Лаврик.
— Тогда и нет особо причин что-то продолжать даже для «здоровья», — ответил я. — Такой вот выворот психики, закрепившийся в подростковом возрасте из-за моего врожденного долбоебизма. Хочу много и всего, а своим делиться ни за что не буду. Скорее умру, но свое не отдам.
— Звучит романтично, — усмехнулась девушка. — Долго тренировался?
— Лет с шестнадцати, — припомнил я первый опыт. — И уж точно не хочу говорить об этом.
— Ну… Я и н спрашивала, — девушка снова посмотрела на потолок. — Я говорила уже, что убила своего мужа?
Анальный бицепс сомкнуло настолько, что я буквально почувствовал рождение черной дыры позади себя, куда спешно эвакуировались с моего позвоночника и головы мурашки, нервные клетки, да седые волосы.
М-МАТЬ ТВОЮ!?
Лаврик, ты что, яндерка?!!!
Девушка повернула голову, захлопав своими длиннющими ресницами как ни в чем не бывало:
— А почему ты перестал дышать?
* * *
Способность говорить вернулась ко мне вместе с ощущением, что в моих легких начинает разгораться пламя нехватки кислорода.
Выдохнув, жадно всосал в себя порцию воздуха.
НАХРЕН-НАХРЕН!!!!
