завтракать, а потом – за работу!
Глава десятая
– И что, до этого всем удавалось найти монеты? – подозрительно спросил я китаянку по дороге к дому.
– Кому это – всем? – не поняла Сун Лимин.
– Ну, ученикам, – пояснил я. – Ван Хунцзюнь ведь имеет какую-то учебную программу, набор стандартных упражнений?
– С ума сошел, что ли? – фыркнула моя собеседница. – Тут тебе не средняя школа. Как можно говорить о Дао, имея одну программу на всех?
– Так что, получается, у него ко всем индивидуальный подход? – удивился я. – Он каждый раз строит процесс обучения заново?
– Разумеется. Учитель Ван никогда не знает, о чем будет беседовать с учеником в первую встречу. Когда перед ним появляется новый человек, тема разговора рождается сама собой, а потом он придумывает упражнения – если считает нужным, конечно. Всегда по-разному происходит.
– Ну, мне повезло, как обычно, – пробурчал я. – Можно подумать, вся деревня кинется мне под ноги швырять деньги.
– Да при чем здесь деревня? – воскликнула Сун Лимин. – Речь идет не о людях, а о Вселенной. Ты должен ей довериться и расслабиться в ожидании подарка, а не высматривать, кто плохо кошелек в руках держит.
– Короче, каждому воздастся по вере его, как говорил профессор Воланд? – скептически уточнил я.
– Именно так, – кивнула китаянка. – И никак иначе…
Мы неторопливо съели завтрак, приготовленный заботливой хозяйкой. Несмотря на все еще раннее утро, жара стала весьма ощутимой. Выходя из дома, Сун Лимин взяла зонтик от солнца, а мне настоятельно посоветовала надеть кепку, чтобы с непривычки не получить тепловой удар. Неизвестно ведь, сколько ты будешь рыскать по улицам, небрежно заметила она, может статься, весь день. А может, и не один, пробурчал я в ответ.
Мы вместе дошли до Лунного Озера. Я увидел, что над водоемом висит белый диск почти полной луны – солнечный свет был еще недостаточно сильный, чтобы без остатка стереть с неба ночное светило. Большой белый круг походил на отверстие в небесной синеве – словно вход в иное измерение.
Вокруг озера небольшими группками расположились люди в бледных футболках и шортах. Благоразумные китайцы спозаранку занимались здоровьем: в их плавных, синхронных движениях я опознал элементы тайцзицюань21. На фоне этих людей ярчайшим пятном выделялась девочка в длинном желтом платье с черными полосами. Рядом с ней стоял зонтик того же тигрового окраса. Она сидела на каменном бордюре у воды и ритмично двигалась в такт музыке, слышной только ей. Подойдя ближе, я увидел, что это была малютка Сяочжу. Чуть поодаль стояла мать девочки.
– Иди поздоровайся с Сяочжу, спроси, как у нее дела, – велела мне Сун Лимин. – А я пока поговорю с ее мамой.
Я пожал плечами – дескать, много ли я могу сказать со своим словарным запасом, – но все же подошел к бордюру и сел рядом с девочкой. На груди у нее висел миниатюрный аудиоплеер, от него черными тропинками взбирались к ушам проводки наушников – вот, оказывается, где находился источник музыки, под которую она пританцовывала.
– Ni hao, Xiao Zhu! 22 – громко сказал я и тактично коснулся руки девочки.
Она повернула голову и с удивлением посмотрела на меня, но сразу же узнала и приветливо улыбнулась.
– Ni zai ting shen me? 23 – поинтересовался я, не слишком надеясь, что Сяочжу разберет мою утрированную речь.
– Wo zai ting zhong guo de yin yue, – охотно ответила она, и я понял, что недооценил свои произносительные способности. – Ni ye yao ting ma? 24
– Dui, wo xiang ting! 25 – кивнул я. Это было лишь отчасти правдой – просто мне хотелось сказать вслух как можно больше китайских слов.
Девочка проворно подняла руку с деформированными пальчиками, вынула из левого уха крошечный динамик и протянула мне. Я вставил его в правое ухо. Теперь у нас на двоих была общая тайна: жутчайшая попса в исполнении какой-то китайской певички. Визг ее больше напоминал завывания дикой кошки в ночи, нежели человеческий голос. Но все равно было очень приятно сидеть на теплом камне и слушать музыку вместе с этой девочкой в удивительном одеянии. От нее исходили волны светлой энергии и радости, так что незаметно для себя я тоже начал пританцовывать, увлеченный не столько песней, сколько душевным состоянием Сяочжу. Мы смотрели друг на друга, улыбались и раскачивались из стороны в сторону.
– Xi huan bu xi huan? 26 – спросила малютка, легонько касаясь моей ноги.
– Hen xi huan! – воскликнул я и, вспомнив фразу, выученную накануне, весело добавил: – Wo ai ni, zhong guo de gu niang… 27
Вдруг я ощутил в воздухе едва уловимую перемену – как будто на панели настроения кто-то перевел тумблер в режим «Тревога». Сяочжу резко нажала кнопку на плеере, и музыка прекратилась. Она с силой выдернула у меня из уха динамик – черный проводок безвольно упал ей на колени. Девочка опустила глаза и сжала руки в кулачки, насколько ей позволяли искривленные пальцы. Теперь ее конечности больше напоминали судорожно сведенные лапки мелкого хищного зверя. Она скрючилась и уставилась в землю, дрожа с головы до пят.
– Сяочжу! – растерянно окликнул я девочку, не понимая, что произошло.
Внезапно малютка издала какой-то гортанный вой и резко повернулась ко мне. Ее взгляд ужаснул меня: зрачки превратились в две черные вертикальные щели, глаза сейчас не выражали ничего человеческого. Ручка Сяочжу взметнулась вверх, а в следующее мгновение обрушилась на мою руку. Пять ногтей, острых, как звериные когти, прочертили у меня на коже пять полос – они тут же покраснели. Я не успел опомниться и отклониться, как мою вторую руку украсили еще пять царапин: маленькая Сяочжу двигалась стремительно, как разъяренная кошка. Лишь поняв, что она вот-вот вцепится мне в глаза, я издал вопль, вскочил на ноги и в три прыжка очутился рядом с Сун Лимин.
– Сяочжу… сошла с ума!.. – проорал я, схватив китаянку за руку.
Сун Лимин в мгновение ока метнулась к девочке, мать Сяочжу побежала за ней. Они вдвоем подхватили бедняжку, внезапно обмякшую и без сил упавшую на землю. Я тоже устремился к бордюру, чтобы помочь им. Женщины уложили девочку на горячие каменные плиты, а я поставил у ее головы зонтик – защитить от солнечных лучей, бивших прямо в лицо. Мать Сяочжу выглядела расстроенной и подавленной, по ее щекам струились слезы. Но она нашла силы улыбнуться мне и тихо сказала: «Xie xie ni»28. Сун Лимин опустилась перед девочкой на колени и стала массировать ей плечи и руки.
– Что произошло с Сяочжу? – отрывисто спросила Сун Лимин, не отрываясь от своего занятия.
– Не знаю, – развел я руками. – Мы слушали музыку, все было хорошо, как
