понять, что так может звучать металл, или фарфор, или дерево. И лишь тогда с помощью метаморфоз в сознании родился обыкновенный звенящий колокольчик – и то лишь наверняка после долгих экспериментов. Хорошо, что ты можешь сказать о веере?
– Это распускающийся хвост павлина, – заявил я, немного поиграв со складным веером.
– Неплохо, – одобрил мое наблюдение Ван Хунцзюнь. – Что-нибудь еще?
– Пожалуй, нет, – признался я после созерцания тонких бамбуковых пластин этой штуковины.
– Как насчет луны? – предложил Учитель.
– Черт, точно! – воскликнул я и с досадой хлопнул себя ладонью по лбу. –Это же очевидно: веер повторяет различные лунные фазы.
– А если заглянуть еще глубже, то можно увидеть, что веер напоминает жизнь Вселенной. Ведь она, подобно луне, имеет свои фазы существования: небытие, возникновение, развертывание, полное бытие, свертывание, исчезновение. Мы не можем, конечно, утверждать, что даос, подаривший миру первый веер, «списал» его именно со Вселенной, но в том, что его сознание было алхимическим, нет никаких сомнений… Ладно, идем дальше: зеркало!
– Зеркало – это озеро, в котором отражается мир, – сказал я.
– Отлично. Зеркало пустое или наполненное?
– Ну, когда в нем ничего не отражается, оно пустое, – не очень уверенно сказал я. – А когда отражается, наполненное.
– Верно! В своей пустоте и наполненности зеркало подобно Дао. Можно сказать, это его мини-модель. Дао есть Абсолютное Все и Ничто, зеркало тоже заряжено одновременно всем и ничем… Хорошо, если я заявлю, что зеркало связано с луной, как ты это докажешь? – в очередной раз озадачил меня Учитель.
– Возможно, потому что оно напоминает полную луну? – предположил я, чувствуя, что у меня начинает закипать мозг.
– Ну ты и дурак! – расхохотался Ван Хунцзюнь. – А если зеркало квадратное?
Я лишь беспомощно на него посмотрел и развел руками. Когда меня называли дураком (неважно, в шутку или всерьез), у меня блокировалась всякая мыслительная деятельность. Выработанный за жизнь условный рефлекс. Видать, Учитель понял, что сейчас меня пытать вопросами бесполезно, поэтому сам объяснил, что он имел в виду:
– Вот ты сейчас сказал, что иногда зеркало пустое, а иногда наполнено образами. Выходит, его существованию присущ тот самый ритм, который есть у луны. Далее, зеркало связано с луной благодаря способности к отражению. Оно воспринимает и отдает образы так же пассивно, как луна воспринимает и отдает миру солнечный свет. Наконец, зеркалу, как и луне, приписывают магические свойства и проводят с ним всяческие ритуалы, ориентируясь на различные лунные фазы… Эй, юноша, не умирай, у тебя еще один предмет остался. Ну-ка скажи: с чем у тебя ассоциируется зонтик?
– Только с одним: с мужским органом, – вяло сказал я, находясь на грани полного отключения. – Нет, пожалуй, еще с большим грибом…
– О, гриб – это хорошо! – внезапно обрадовался Учитель. – До этого даже я не додумался. Кстати, о грибах: ты в курсе, что даосы первые изобрели наркотики и изготовляли их именно из грибов? Они искусственно создавали галлюцинаторное сознание и постепенно пришли к выводу, что жизнь – это сон! Хотя считается, что даосы – исключительно практики и к научным выкладкам склонности не имеют, но это они разработали теорию сна как жизни. Или жизни как сновидения… Все, на сегодня довольно! Тебе домашнее задание: припомни на досуге какое-нибудь необычное сновидение и в следующий раз перескажи его. Желательно подробно и в ярких красках… А теперь пошел вон отсюда! Утомил ты меня сегодня своим тупоумием.
– Вы умеете найти теплые слова, Учитель Ван, – сквозь зубы процедил я и поспешил выйти из чайной комнаты. – Zai jian!
Я выскочил из дома вне себя от ярости, внутри меня все бушевало.
– Интересно, за что я плачу этому ублюдку?! – срывающимся голосом крикнул я Сун Лимин. – За то, что он меня оскорбляет и выставляет на улицу, как паршивую собаку?! Твой «великий и благородный муж» – обычный хам!
– Да успокойся ты, горе луковое! – со смехом сказал китаянка, беря меня под руку. – Никто тебя не оскорбляет. Просто это самый настоящий даосский способ обучения. Его передают из поколения в поколение. Учителя-даосы кричат, обзывают учеников, бьют их почем зря, но все это с одной целью: сделать их сознание безмятежным, освободить от чувства собственной важности и прочих ненужных эмоций. Одним словом, убить в них эго, чтобы в один день они ощутили внутри себя пустоту Дао.
– И все равно можно бы и потактичнее вести себя с учениками, даже если те не семи пядей во лбу! – проворчал я, чувствуя опустошение, но в то же время приятное успокоение. Сун Лимин умела приводить мои чувства в порядок, и за это я ей был бесконечно благодарен.
Глава двенадцатая
На следующее утро я проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Я испуганно открыл глаза и увидел Сун Лимин, склонившуюся надо мной. Еще не совсем рассвело, и пейзаж за окном было окрашен в монотонно-серые тона. Часы показывали без четверти шесть.
– Вставай, сегодня выйдем пораньше, нужно заглянуть к Сяочжу, – деловито сообщила китаянка. – Там позавтракаем и пойдем к Учителю.
– Что, так уж необходимо ни свет ни заря тащиться в гости? – недовольно проворчал я.
– Да, – кратко ответила Сун Лимин. – Нужно поговорить с матерью Сяочжу, пока девочка спит.
– Господи, как все сложно с этой девочкой, – вздохнул я. – Ладно, встаю.
– Жду тебя внизу, – сказала китаянка и тактично вышла из комнаты, пока я нехотя вылезал из-под простыни. Через пять минут я уже стоял на крыльце, потирая заспанные глаза.
Не успели мы подойти к дому, как дверь тут же распахнулась. На пороге стояла Го Сидэ. Женщина с улыбкой поздоровалась, провела нас в комнату для гостей и пригласила к накрытому столу, сама же на несколько минут вышла.
– Смотри, – сказала Сун Лимин, указывая на резной комод у противоположной стены. На нем красовались старинные предметы – ваза, зеркало, часы. – Это обязательный элемент интерьера у местных жителей. Чтобы в доме царили мир и гармония, на стол в определенном порядке ставят эти вещи. Ваза всегда находится на западе, в центре – часы, а зеркало помещают на востоке.
– Что-то в этом доме Фэн-шуй слабо работает, – скептически заметил я. – Предметы неохотно оберегают хозяев от ударов судьбы.
– От ударов судьбы никто не застрахован, – возразила Сун Лимин. – Важно, как человек на них реагирует. Лично мне кажется, родители Сяочжу очень достойно противостоят своему несчастью.
– Ну, тебе виднее, – пожал я плечами. Протянув руку к большому блюду с фруктами, я взял спелую грушу, разрезал ее и протянул одну половинку Сун Лимин. – Угощайся, пожалуйста.
– Спасибо, – сказала китаянка. Она как-то странно на меня посмотрела и положила грушу на блюдце.
– Что-то не так? – нахмурился я. – Я совершил бестактность?
– Да нет, все нормально, – успокоила меня Сун Лимин. – Просто у китайцев разрезанная груша намекает на скорое расставание.
– Час от часу не легче, – фыркнул я и с аппетитом вонзил зубы в сочный фрукт. – Откуда
