— Меня терзает это заточение, — проговорил Теоден. — Если бы я мог вонзить копьё напоследок, скача впереди моих людей по полю, быть может, я вновь ощутил бы радость битвы, и так кончил. Но здесь от меня мало пользы.
— Однако здесь вас защищает сильнейшее укрепление Герцогства, — сказал Арагорн. — Больше надежды отстоять вас в Горнбурге, чем в Эдорасе или даже в Сироколье в горах.
— Сказано, что Горнбург никогда не будет взят приступом, — промолвил Теоден. — Но теперь моё сердце полно сомнений. Мир меняется, и всё, что когда-то было сильным, теперь оказывается ненадёжным. Как может любая крепость противостоять такому воинству и такой безоглядной ненависти? Если бы я знал, что силы Скальбурга настолько выросли, быть может, я не поскакал бы столь опрометчиво им навстречу, несмотря на всё искусство Гэндальфа. Сейчас его совет кажется не таким хорошим, как под утренним солнцем.
— Не суди о совете Гэндальфа, пока всё не кончится, господин, — сказал Арагорн.
— Конец не замедлит, — ответил герцог. — Но я не хочу кончить здесь, словно старый барсук в западне. Снегогрив, Счастьедар и лошади моей охраны во внутреннем дворе. Когда настанет рассвет, я велю людям протрубить в рог Хельма и поскачу вперёд. Поедешь ли ты со мной тогда, сын Арахорна? Быть может, мы расчистим путь или кончим так, что будем достойны песни — если останется кто-нибудь, чтобы спеть о нас.
— Я поскачу с тобой, — сказал Арагорн.
Простившись с герцогом, он вернулся на стены и прошёл вокруг всего их кольца, ободряя людей и оказывая помощь там, где атака была жарче. Леголас шёл с ним. Снизу поднимались взрывы огня, сотрясая камни. Были заброшены абордажные крюки и приставлены лестницы. Снова и снова орки поднимались на внешнюю стену, и снова защитники сбрасывали их вниз.
Наконец Арагорн остановился над главными воротами, не обращая внимания на вражеские стрелы. Когда он взглянул вперёд, он увидел, что небо на востоке побледнело. Тогда он поднял пустую руку ладонью наружу в жесте переговоров.
Орки завыли и принялись зубоскалить.
— Давай вниз! Слазь! — кричали они. — Слезай, если хочешь говорить с нами! Тащи сюда своего герцога! Мы боевые урхи. Если он не придёт, мы выкурим его из норы. Тащи сюда этого запрятавшегося труса!
— Герцог остаётся или выходит по своей собственной воле, — сказал Арагорн.
— Тогда чего ты там делаешь? — заорали в ответ они. — Чего смотришь? Или ты хочешь увидеть силу нашей армии? Мы боевые урхи!
— Я смотрю на рассвет, — сказал Арагорн.
— Что тебе в рассвете? — загоготали они. — Мы урхи! Мы не оставляем битвы ни ночью, ни днём, ни в хорошую погоду, ни в бурю. Мы пришли убивать под луной или под солнцем. Что тебе в рассвете?
— Никто не знает, что сулит ему новый день, — сказал Арагорн. — Уходите, пока он не повернул к вашему худу.
— Спускайся, или мы собьём тебя со стены! — кричали они. — Это не переговоры! Тебе нечего сказать!
— Мне осталось сказать только одно, — ответил Арагорн. — Ни один враг ещё не брал Горнбурга. Уходите, или никто из вас не получит пощады. Никого не останется в живых, чтобы отнести вести на север. Вы не знаете, что вам грозит.
Таким могущественным и царственным выглядел Арагорн, стоявший один над разрушенными воротами над войском врагов, что многие из полеван замолкли и оглянулись через плечо в долину, а некоторые в сомнении посмотрели в небо. Но орки громко загоготали, и над стеной просвистел град дротиков и стрел, когда Арагорн спрыгнул вниз.
Раздался грохот и вспышка огня. Арка над воротами, на которой он только что стоял, рассыпалась на куски и обрушилась в дыму и пыли. Баррикаду разметало, словно ударом молнии. Арагорн побежал к герцогской крепости.
Но лишь только ворота пали и орки посыпались сквозь них, готовясь к атаке, позади них поднялся ропот, подобный дальнему ветру, который затем слился в гул многочисленных голосов, выкрикивающих странную весть, пришедшую с рассветом. Орки на Скале, услышав гомон ужаса, дрогнули и оглянулись. И в этот момент неожиданно и устрашающе с вершины крепости зазвенел призыв большого рога Хельма.
Все, чьих ушей коснулся этот звук, задрожали. Многие орки бросились ничком, зажимая уши когтистыми лапами. Звук за звуком из теснины накатывалось эхо, словно бы на каждой скале и на каждом холме стояли могучие герольды. Но люди на стенах подняли, глаза, вслушиваясь с удивлением, ибо эхо не умирало. Каждый звук рога отражался от холмов и отвечал другому всё ближе и громче, гремя неистово и свободно.
— Хельм! Хельм! — кричали всадники. — Хельм воскрес и снова идёт в бой. Хельм за герцога Теодена!
И под этот крик вышел герцог. Его конь был белым, как снег, щит золотым, а копьё длинным. По правую руку от него ехал Арагорн, наследник Элендила, за ними скакали дворяне из дома Эорла Младшего. По небу разлился свет. Ночь умерла.
— Вперёд, эорлинги!
Они атаковали, с кличем и громом устремившись в ворота, затем пронеслись по мосткам и пролетели сквозь войско Скальбурга как ветер по траве. Позади них в Теснине раздались суровые кличи людей, которые потоком лились из пещер, гоня перед собой врагов. Ринулись вперёд все воины, оставшиеся на Скале. А трубный звук ревущего рога так и гремел эхом в горах.
Герцог и его спутники скакали вперёд. Капитаны и могучие бойцы гибли или бежали перед ними. Ни орк, ни человек не оказывал им сопротивления. Они стояли лицом к долине, повернувшись спиной к мечам и копьям всадников, и кричали и выли от страха перед великим чудом, обрушившимся на них с восходом.
Так герцог Теоден выехал из Ворот Хельма и расчистил себе путь к большому Валу. Здесь отряд встал, как вкопанный. Свет всё сильнее разливался над ними; солнечные лучи горели над восточными холмами и сияли на наконечниках копей, но всадники молча сидели на лошадях и смотрели вниз на лощину.
Местность изменилась. Там, где прежде лежал зелёный дол, чьи травянистые склоны охватывали предгорные холмы, теперь высился лес. Громадные деревья, голые и безмолвные, стояли за рядом ряд со сплетёнными ветвями и вершинами, словно покрытыми инеем. Их изогнутые корни прятались в высокой зелёной траве, и мгла была под ними. Между Валом и краем этого безымянного леса оставалось всего около двух фарлонгов открытого пространства, на которых толпилось теперь войско Сарумана в ужасе перед герцогом и в ужасе перед деревьями. Враги бежали от Ворот Хельма к Валу, и вскоре за Валом никого из них не осталось, но ниже они сгрудились, как пчелиный рой. Напрасно они ползли и карабкались по стенам ущелья, ища спасения: с востока склоны были слишком отвесны и скалисты, а с запада приближалась их конечная погибель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
