— В конце концов, это ведь ваше предложение — исповедоваться…
Вадима резануло слово «ваше». Она не сказала «наше». Людмила говорила не от себя. А от кого? Ну-ну, давай, давай! Тепло… «От Холма?!!! — Зорин похолодел. — Вот это да!»
— … очиститься от скверны, которая накопилась. Покаяться, повиниться… Всё это идеально проделать внутри своего континуума (говорила ли Люся такие слова раньше?). Не нужно изобретать часовню и исповедальную нишу. Всё это символика, не больше. Самый, я считаю, момент истины — это разговор со своей тёмной стороной, хотя… Я бы всё же назвала эту сторону светлой. Все нарывы, какие есть лопаются! Сначала больно, а потом хорошо. Поверьте! Боль с Верой прошла, а что у вас? Каждый найдёт сам. Ну?! Вадим?
И опять ЭТОТ взгляд. Зорина пронзил ответ. Так смотрит неизвестность. Именно ЭТИМИ глазами его вёл НАБЛЮДАЮЩИЙ. Люсиными устами говорит Холм. Через Люсины глаза он смотрит сейчас. Переговоры, значит? У Зорина пересохло во рту. Он с трудом вымучивал слюну, чтобы сглотнуть комок.
— Хорошо. Завтра. — Выговорил он. — Вечер — не лучший вариант. С утра всё обкашляем и…
— Сегодня. — Негромко, но с таким апломбом произнесла Людмила, что Зорин понял: это действительно переговоры. — Туда, куда вы войдете, нету времени, а здесь ваше отсутствие встанет в пятнадцать минут. Пятнадцать на четыре — час времени на всё про всё. Возможно, там и будут ответы, хотя обещать не буду. Не знаю.
Последнее «не знаю» прозвучало как «посмотрим на ваше поведение». Вадим молчал. Если Холм предлагал, Он мог предложить выход. Помощь. А мог, напротив, завлечь в высокохитрую ловушку. Ах, Люся, Люся! Почему ты?
— Люци, — надтреснутым голосом глухо заговорил Олег, — ты много на себя не бери! Николаич — наш верховой, его слово — закон, а ты перечишь… Какие б дыры тебе не открывались, это не значит…
— Тихо, Олег! Охолонись! — Тронул за плечо его Зорин. — Давай, оставим до поры иерархические отношения. Сейчас и командир, и подчинённые в одинаковой попе. Так?! Любая толковая идея на вес золота, а Люся, почему так случилось, не знаю, единственная кто вышла на диалог с аномальным. Посему предлагаю ретивым мужьям не затыкать рот тем, кто словил звезду, а сообща перемалывать любые рацухи… В смысле, рацпредложения.
Весёлый подъём в голосе должен худо-бедно отвлечь контингент от тяжёлых думок. Вадим и сам-то боялся думать. С деланной улыбкой он поглядел на Люсю.
— Час на все дела, говоришь? — Он прищурился. — Безопасность и возвращение гарантирована? Пятнадцать минут?
Люся беспрестанно кивала.
— Плюс-минус — ориентировочно так. Как и в сеансе гипноза тут имеется лимит. Безопасность? Физическая — да!
— Объясни-ка! — Потребовал Вадим, уловив недомолвку.
— Попробую объяснить. В плане физическом никаких неожиданностей не будет. Тот мир — матричный симулятор этого. А вот в психическом… Возможны нюансы. Как у меня с Верой. Чтобы вы лучше поняли, это как сон. Только высокочёткий. Могут синхронизироваться давно забытые случаи. И не только… Всё, что было в прошлом, есть в настоящем, и крутится в планах — всё это хитрым образом проецируется и разговаривает с нами. Так работает подсознание. Возможно потрясение, критический надлом, но потом всё… Облегчение. Как гнойник вспороли или… Зуб удалили. Не надо бояться! Вы тет-а-тет с самим собой и тут главное слушать себя и доверять своему под Я.
Люся вдруг улыбнулась полной улыбкой, по Люсиному.
— А вообще, ребята, это страшно интересно! Промывает мозги похлеще всяких триллеров.
— Тебе легко говорить. — Жалобно пропела Наталья. — Ты там уже была. А для меня это как в комнату страха сходить.
Ваня засмеялся.
— Ну, ты, мать, сравнила! Комнату страха и своё подсознание. Это же разные масштабы. Как ясли и институт.
— Да-а-а… А вдруг в моём портале одни чудовища живут?
— А ты покорми их с ручки, и они станут ручными. Твой же зоопарк… — Хохотнул Климов. — В общем, не знаю как все, а я готов! Гагарину было тоже любопытно.
— Так! — Произнёс Зорин рубящее под ковыль словцо. — Хорошо! Первым пройду я! В отсутствие, Олег выполняет мои функции…
— Николаич! — Неожиданно перебил Головной и неуютно покряхтел. — Раз уж этот спектакль получил продолжение, то извини… Я первый… Пойми, Вадим, у меня есть причина стрематься. Жена, которая стала ведьмой… Я её люблю и несу ответственность. А вдруг случится: она пройдёт в игольное ушко, а ты здесь останешься. Что, опять будем: «ау, ау?» Нет, уж лучше я буду держать её за руку, а там посмотрим, что из этой байды выйдет!
Сказал, как водой окатил. Нет, конечно, резон в его словах был. Ещё какой… Но вот чтобы поперёк батьки в пекло… С другой стороны, Вадим сам отменил авторитарную систему, и теперь наступать на горло собственной песне… Не мог. А жаль…
— Конечно, Олег, конечно. — Промямлил Зорин, мечась в вариантах ответа. Вариант был один верный, и только он пресекал вольные брожения личного состава. Но кто тебя, черт побери, тянул за язык…
— Хорошо! — Бросил эту ломку Вадим. — Так даже лучше! Муж и жена — одна… В общем, вы, парочка, взаимоотвечаете друг за друга! Родственность и близость — хорошее моральное подспорье. Ты не против, Люся?
— Нет, я очень рада, что Олежка сам сможет оценить это чудо. — Улыбнулась Людмила. — Не бойся, любимый! Всё будет хорошо.
— Да-а?! — Сграбастал её за талию Олег. — Научишь меня, жёнушка, летать по ночам?
— А то!
— Всё так чинно, благородно! — Хлопнул их по плечам сзади Ваньша. — А нам остаётся ждать, как в песне у Андрюши, и пить на кухне горь-кий чай, в час, когда они летали по но-чам…
— Полетишь и ты, обморок! — Засмеялся Головной. — Вот только я пошукаю, чё почём!
— Я рад, что у коллектива поднялось настроение. — Заметил Вадим. — Однако, давайте к делу подойдём серьезно. Люся! Проход ещё видишь?
— Вижу.
— Значится так! Вы шагаете, уходите и вас не будет в поле зрения пятнадцать, ориентировочно двадцать минут. Ладно! Сделаем потолок — тридцать! Гарантия возврата, Люся есть? Без сюрпризиков?
— Пятнадцать минут. И мы выйдем. — Чеканно ответила Люся. — Поводов для беспокойства нет. Я чувствую так, и знаешь, Вадим… Ты ведь мне уже поверил?! Хочу добавить, что ощущение у меня… Беспроигрышной ситуации. Такое сильное… Бьёт все взвешенные планы. Точно говорю!
— Замётано! — Кивнул Вадим. — В аушки играть будем или нет нужды?
Люся хихикнула.
— Нет нужды! Во второй раз не в первый… Всё под контролем. Да, и ещё… Пожалуй, глупо таращится туда, где мы войдём. Возможно, выскочим мы в другом месте. Не факт…
— Хорошо! Вы счас уходите. Наши действия?! — Вадим почему-то был взволнован. Не оттого ли, что отпускал вожжи, а сам становился зрителем?
— Ваши действия — ждать. — Спокойно ответила Люся. Она словно меняла маски. На миг становилась собой и… Снова куталась тайной.
— Просто сидите и ждите! Пейте чай. Не обязательно горький. — Она улыбнулась. — Мы вернёмся! Говорю с гарантией! Вадим, не беспокойся! Я бы не рисковала, не будь уверенна.
Она поглядела мужу в глаза.
— Ты готов?
Тот взял её за руку.
— Да.
— Теперь смотри, Олежка! ТАМ ты будешь один. Я буду рядом за незримой перегородкой. Возможно, даже ты меня будешь чувствовать. Это твои личные кулуары и мне к ним доступа нет. Я не буду слышать тебя, а ты меня… До тех пор, пока не захочешь выйти. Не обязательно говорить вслух. Мне достаточно почувствовать твоё желание. Что ещё… Вроде, всё…
Она помялась и поглядела на подножье кривой ели.
— Синий цвет — твой… Пошли?!
— Угу. — Буркнул Олег. Остро ощущалось его напряжение.
— Не надо так меня сдавливать. — Попросила Люся. — Расслабься.
Они шагнули к невидимому для всех «проходу».
— Летайте, летайте, да нас не забывайте! Алё-о! — Выкрикнул вдогонку Ваня. Но реплика его осталась без внимания. Мало того, и юмор, и комментарии увяли разом. Улетучились, как только семейная чета двинулась к условному сектору. Никто не хотел пропустить.
Олег.
Местность была иной. Не то что бы разилась отличиями, лес он есть лес, но… он не помнил, чтоб подобные места встречались в ограниченных широтах Холма. Хотя ассоциация с ранее виденным была. Берёзовый парк. Излучина тропы клонящаяся вниз. Дорожка, раскручиваемая спираль которой выносит путника на открытый ровный участок, а там… Должен быть домик. Заимка… Неужели?
Олег сделал первый шаг в унисон удару сердца. Волнение зашкаливало барометр. Рука, сжимавшая ладонь Люси, ещё хранила её слепок. Жена исчезла, как и обещала и, Олег поначалу думавший, что «прошла» только она, теперь убеждался, что «прошёл» и он. Лес, куда его вынесло, не добирал во многом естественностью. Главное отклонение от нормального была подмена шума. Ветер, скользящий по листьям; птицы; шмели, кузнечики и треск сучьев под ногами — всего этого не было. Вакуумной заложенности — тоже. Была… Отнюдь не появилась, а была… Мелодия. Она была тиха, ненавязчиво приятна и являлась единственным звуковым фоном в этом жутковато непривычном мире. Будто Олегу некто воткнул подушки беруш от аудионаушников и подобрал по настроению музыку. Головной даже провёл пальцем по ушной раковине, потом заткнул два отверстия сразу. Музыка не стала глуше. Музыка была в голове. Вот это да… Головной протяжно выдохнул, пытаясь привести в норму удары сердца. По большому счёту, жуть, сковавшая нутро, отступила. Сейчас бродили остаточные явления. Олег сделал первый шаг и, никаких «три за один» не обнаружил. Шаг был обычным шагом, как и там, в его нормальном мире. Олег сделал несколько шагов по тропе, придирчиво ведя им подотчётность. Нет же. Шаги как шаги. Ни подлётов, ни подскоков. Нормальное гравитационное состояние. «Странно. — Подумал Олег и тут же усмехнулся этой мысли. Странного-то, он как раз и не получил. Во всяком случае, того, о чём рассказывала Люся. «Видимо, у каждого своё… Индивидуальное. — Олег сконцентрировался на ощущениях. — У Люцика музыки не было. А у меня, на те, благодарить не стоит! Ха, моя подкорка приветлива в этом плане!» Он прислушался к мелодии, с целью определить её категорию. У него не было по жизни привязок к каким-то направлениям. Ну, нравился Цой, что-то из «машинки». Туда-сюда, немного из Би-2 и Сплина. Кто-то бы сказал, что он тяготеет к року, но вот беда… В тупой попсе он тоже души не чаял. Олег дружил с музыкой по принципу: что сердцу мило, то не криво. Сейчас, накручиваемая в голове музыка не относилась ни к року, ни к попсе, ни к фламенко… Олег пододвинул бы её ближе к классике, хотя никогда её, собственно, не слушал. Однако, явственно не хватало струнно-щипковых инструментов. Тех же скрипок… Хм-м… Кто сказал, что классика — это обязательно скрипки и лютни. Олег закончил спуск по змейке, и глазам предстало то, что в принципе, он и ожидал увидеть.
