– Наконец-то. – с чувством сказала она. – Наконец-то.
Под звонкий лай нескольких собак они спустились с холма, по пути оглядывая дворы.
Теперь Аяна понимала, почему Верделл называл их деревню городом. Здешние немногочисленные дворы были одноэтажными и состояли в основном из бревенчатых строений с двускатными крышами, в отличие от их двухэтажных подворий с каменными стенами нижнего этажа. Она оглядывала высокие крылечки и колодцы одновременно с любопытством, страхом и восторгом.
На лай собак навстречу им с ближайшего двора вышла женщина. Она стояла в воротах, уперев руки в бока, и по всему было понятно, что она настроена решительно.
– Вы откуда тут такие? – крикнула она. – Что надо?
Верделл покосился на Аяну и пошёл вперёд.
– Мы мирные путники, кира. Добра тебе. Мы ищем, где бы поесть. Не подскажешь, где тут таверна или трактир?
– Нет у нас трактира. Ты ослеп, что ли? Кто трактир держит в такой глуши? Езжайте в город, там и харчуйтесь, – сварливо сказала женщина. – Вы откуда тут?
– Мы прибыли издалека. Я Аяна, а это мой муж, Верделл. Мы долго шли и питались только дичью. Не найдётся ли у вас зерна и овощей? Мы с радостью поработаем у вас за еду.
– У нас рук хватает, – поморщилась женщина. – Поищите в других дворах.
Она развернулась и ушла в дом, а Верделл уставился на Аяну.
– Какой я тебе муж? – возмущённо спросил он. – Ты чего плетёшь, кирья?
– Верделл, тихо. Я сказала на всякий случай. Мало ли что могут подумать. Вдруг у них тут такой же обычай, что и у вас? Или ещё похуже. Я сначала думала сказать, что ты мой брат, но вовремя прикусила язык. Слишком уж мы непохожи.
– Могла бы сказать, что двоюродный.
– Не успела придумать. Пойдём в другие дворы.
В двух дворах на них посмотрели так же подозрительно, но в следующем им повезло.
– Заходите, заходите, – махнула им молодая женщина в сером платье и тёмном переднике. – Вы издалека? У вас странное платье.
– Да, мы издалека, – вежливо кивнула Аяна. – Я Аяна, это мой муж Верделл. Так что за работа?
– Я Леста. Там дрова. Уважаемый, наруби, пожалуйста. Мой муж вывихнул руку, когда пытался усмирить бычка. Он пастух. Теперь он ходит с повязкой, а дрова рубить не может.
– Хорошо. Сколько? – спросил Верделл.
– Сколько сможешь.
– Я могу тоже помочь по дому, – сказала Аяна. – Может, надо что?
– Нет, с остальным я справляюсь. Пойдём в дом.
Она открыла дверь, приглашая Аяну внутрь. Та переступила через порог в сумрачную прохладу чужого жилища, незаметно осматриваясь, вбирая необычные, новые запахи этого дома, небольшого, темноватого, с маленькими окошками.
Широкая кирпичная печь , белёная, внушительная на вид, занимала всё пространство в одном из углов, и устроенные на ней лежанки производили впечатление обжитых и уютных. Бесчисленные туески из бирсы, корзинки, глиняные ёмкости толпились на полках вдоль стен, а дверь в соседнюю комнату скрывал яркий коврик, сотканный, по-видимому, из тряпиц, оставшихся от старой крашеной одежды. В резной деревянной люльке, подвешенной к потолку у печи, возился и кряхтел младенец.
– У вас уютно, – улыбнулась Аяна. – Такая большая печь. У нас печи поменьше.
– А откуда вы? – спросила Леста, вынимая ребёнка из люльки и покачивая на руках.
– Мы с востока. Мы вышли через лес, а до этого проехали через земли сакихите.
Леста округлила глаза.
– С востока? За лесом есть что-то ещё?
– Да. Там земли людей, которые разводят оленей. А дальше – моя родная долина.
– Надо же. Я даже не знала, что там что-то есть. А куда вы идёте?
– В Ордалл.
Леста удивилась ещё больше.
– Ордалл? Это где?
– Это на западе отсюда. Очень далеко. Леста, нам нужна лошадь. У вас можно обменять лошадь?
– Обменять?
– Да. Мы можем работать на вашем дворе. Мы меняемся так дома. А вы нет?
– Иногда – да. У нас только одна лошадь. Санеш ездит на ней. Мой муж. Аяна, у нас вы вряд ли поменяетесь на лошадь. Вам проще будет купить её.
– Понятно. А у кого можно купить лошадь?
– Здесь вы не найдёте лошадей на продажу. Вам надо ехать дальше по дороге, на юг, в следующую деревню. У них табун. У нас тут коровы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А далеко следующая деревня?
– Прилично далеко. Вы дойдёте, конечно, но устанете сильно. Знаешь что? Обо мне, наверное, будут судачить ещё недели три, но, как по мне, ну не похожи вы на бандитов. Вы похожи на уставших детей. Я накормлю вас, а с утра отправлю Санеша на телеге отвезти вас туда.
– Спасибо, Леста. Ты очень добрая. А расскажи, пожалуйста, что там дальше, по дороге. Твоя соседка сказала, что у вас тут есть город.
– Ой, город далеко, – махнула рукой Леста. – туда только верхом или на телеге. Мы туда не ездим. А после него уже Халедан. Степь.
3. Бедовые люди
– Мы выходим из Ордалла в конце апреля или в первых числах мая, – сказал Конда, обнимая её и прижимаясь носом к её затылку, от чего у Аяны по спине пробежали мурашки. – Мы идём вдоль этого побережья, мимо островов Белой Лошади, на юго-запад. Примерно через пятнадцать дней мы проходим мимо Дакрии, а ещё через семнадцать – мимо Ровалла, к северу от которого – пустыня. Там течение подхватывает нас и относит чуть дальше от побережья, и через три недели вот тут, у мыса Рети... Аяна, что ты делаешь? Прекрати.
– Ты слишком близко. Я не могу сосредоточиться.
– Тебе совсем не интересно?
– Очень интересно. Продолжай.
– В общем, мыс Рети – самая южная точка соседнего материка. За ним побережье уходит к северу, видишь? Там болота, горы и очень густой лес. Мы продолжаем идти от Рети на запад до Нанкэ, и это занимает ещё почти четыре недели. Там мы остаёмся на три недели, продаём то, что привезли, и покупаем их товар. Мы выходим оттуда в начале августа. Дальше мы следуем на запад, до островов Ласо, это занимает больше двух месяцев. Там стоянка, торговля, и снова на запад, до Ордалла. Это ещё два месяца. В конце декабря мы обычно приходим в порт Ордалла и встречаем начало нового года дома.
– И в мае снова в путь?
– Да.
– Покажи мне, где наша долина.
Конда ткнул в карту пальцем.
– По моим прикидкам, мы здесь. Видишь, тут южнее на карте одни горы, а вот это место на севере вообще никак не обозначено.
– Там Одинокий Остров и края вечного холода. Подожди, получается, вы плывёте всё время в одну сторону? И возвращаетесь домой?
– Да. От Нанкэ до Ласо нам тоже помогает идти течение. Тот шторм вынес нас из него и отбросил на север, а вот тут, – показал он пальцем, – мы попали в другое, которое принесло меня к тебе. Поцелуй меня.
Она поцеловала его и спросила:
– А почему у тебя на карте нет ничего севернее вот этой полосы?
– Видимо, туда ещё картографы не забирались, – пожал он плечами. – Так что неизвестно, что там. Но вот здесь, ниже, на юге, написано «степь». Это значит большое открытое пространство, равнины, покрытые травой. Я никогда не был в степи, но катис Эрсет как-то сказал мне, что это как море, только там вместо воды – трава.
Когда он говорил это, за окном каюты шёл снег, и Аяна смотрела на карту и видела лишь чернильные штрихи на разлинованной бумаге. Теперь же она представила это море травы среди холмов-берегов, такое же обширное, как ароматные цветущие луга, по которым они шли шесть дней.
– Мой дедушка был степняком, – сказала Леста. прикладывая ребёнка к груди. – Он приехал на дальний торг и увидел мою бабушку. Когда он увидел её, то в его сердце натянулась тетива, и он сказал, что не сможет жить без неё. Он пошёл против воли родителей и поселился в деревянном доме. А их с бабушкой сын, мой отец, перебрался уже сюда, в эту деревню. Мне досталось от него это лицо, а от дедушки – ещё тяга к странствиям. Иногда, когда сухие ветры долетают сюда с юга, мне хочется сесть на лошадь и ехать туда, откуда пришёл этот ветер. А теперь это лицо досталось и моему сыну.
Аяна осторожно, украдкой, рассматривала лицо Лесты, но та рассмеялась.
