– Я о таких даже не слышал. Хотя... «Делай или отвечай». Там либо отвечаешь на вопрос, либо выполняешь смешные задания?
– Да.
– Тогда я это знаю. У нас это называется «Говори или ходи».
Из-за угла что-то блеснуло. Аяна потянулась посмотреть и разглядела в темноте за углом ящика большие зелёные глаза.
– Это Капитан Фальбар, – сказал торговец. – Он защищает нас в извечной битве с мышами и крысами, которые норовят попортить ачте и другие товары. Он тут на "Варайде" с нами ходит уже лет восемь.
Зеленоглазый капитан неторопливо вышел из-за ящика, и по ширине его боков и густоте шерсти было понятно, что не только крысы составляют его рацион, но и то, что в качестве дани уважения приносят ему переправляющиеся торговцы. Он сел в проходе между ящиками и обернул лапы роскошным хвостом.
– Мао, – сказал он глубоким, звучным басом.
– Вот это голос, – поразилась Аяна. – Ничего себе!
– У него в роду – северные коты с Кутара. Огромные зверюги, очень мохнатые. Он тоже мохнатый. Видишь, кира, его стригут, как барана, каждую весну, а к зиме он снова обрастает. Я бы привёз такого котёнка внукам, но, боюсь, у нас ему совсем худо будет. Я с юга, и летом ему там даже бритьё не поможет. А тут внизу, в трюме, прохладно.
Капитан Фальбар действительно обладал весьма впечатляющими размерами, и густота шерсти лишь усиливала впечатление. Аяна вспомнила Шоша, который казался бы котёнком рядом с этим гигантом. Она подумала о Пачу и о доме.
– Ну, не грусти, кира, – сказал вдруг другой торговец, глядя на неё. – Скоро приедем в Димай, а там, глядишь, и до дома потихоньку доберёшься.
– Откуда ты знаешь, о чём я думаю?
– А о чём ещё можно думать, когда на корабле идёшь в сторону дома? – усмехнулся он. – Я уж насмотрелся на разных путешественников. У всех странников и бродяг такое лицо, когда они дом вспоминают.
Аяна хотела было сказать, что она не странница и не бродяга, но задумалась. Весной будет два года, как она не видела дом. Паршиво, как говорил Верделл.
Она взяла Кимата и стала крутить его в воздухе, изображая птицу, чтобы отвлечься, а он смеялся и визжал.
– Слышь, кира, угомонись, а? – сказал, цыкнув зубом, из угла ещё один мужчина. – Дай людям отдохнуть по-человечески.
– Да ладно тебе, Хатер. Как будто своих внуков нет.
– Есть, и мне их хватает вот так, – провёл Хатер рукой по горлу. – Чтоб ещё чужие крики слушать.
– Прости, – сказала Аяна. – Я постараюсь не мешать тебе.
Она ушла к своей койке и весь остаток дня постаралась не шуметь, играя с Киматом, чтобы не раздражать Хатера, хотя сам он у неё тоже вызвал раздражение.
Наутро она подошла к одному из моряков.
– Мне нужно немного помыть ребёнка. Подскажи, где взять воды?
Моряк сдвинул брови, потом расхохотался, широким жестом обводя вокруг.
– Или у госпожи какие-то особые предпочтения? – спросил он. – Из-за левого борта подойдёт?
Аяна тоже рассмеялась.
– Я имела в виду, где взять ведро.
Моряк вытащил ей ведро воды из-за борта.
– Только она холодная, – сказал он. – Не застудишь пацанёнка-то?
– Нет. У него горячая кровь.
Она помыла Кимата и постирала его плотные штаны. Ох, как быстро он растёт! Совсем недавно они были с запасом, и вот уже задираются на щиколотках. Ладно. Это всё – по прибытии в Димай.
Кимат стоял на палубе, придерживаясь за её халат, и смотрел вверх, на паруса.
– Тоже хочешь в море ходить, да, дружище? – сказал ему, подмигивая, моряк. – Мамка-то отпустит?
Аяна выпрямилась, и у неё закружилась голова. Она смотрела на Кимата, который улыбался молодому моряку, и вдруг отчётливо поняла, что ей когда-то придётся отпустить его, как её отпустили родители, когда её сердце улетело на другой край мира в руках человека, которому она сама его отдала. Она отжала штаны и подхватила сына на руки, целуя в пухлые щёки.
– Отпустит, – сказала она, и ветер холодил затылок под убранными наверх волосами. – Но это будет не скоро. Пусть сначала подрастёт.
Они навестили Ташту, который немного попривык и успокоился. Кимат тянул его за гриву, и Ташта косился на малыша.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Потерпи, милый, ещё немного, – попросила его Аяна. – Ещё чуть-чуть.
– Ну, как немного, – сказал матрос, который возился с парусом над навесом. – Ещё всю ночь идти.
– А какое тут расстояние? Между Ортой и Димаем?
– Больше сотни рандов. Сто двадцать, сто тридцать... Мы так быстро идём из-за ветра. Тут они не очень приятные зимой, зато через пролив помогают идти.
Да, если бы они с такой скоростью передвигались по суше, давно бы уже были в Ордалле.
Ночь прошла неспокойно, Кимат плакал и беспокоился, и Аяна носила его, укачивая, из угла в угол.
– Да он угомонится у тебя? – прошипел Хатер наконец. – Успокой его и дай поспать!
– Прости. У него болит живот.
– А у меня теперь болит голова! – сказал злобно Хатер. – Вот правильно говорят, не место бабам на корабле! Одна головная боль от вас!
Аяна поднялась на палубу и стала ходить там. К утру Кимат успокоился и уснул у неё за спиной, но она настолько хотела спать, что не могла радоваться ни этому, ни тому, что наконец на горизонте показался берег. Она стояла и смотрела, как в мерцающем холодном море он приближается к кораблю, и как туман сползает с холмов, закрывая город, подсвеченный розовым восходом.
Она спустилась к своей койке. Хатер спал, похрапывая, и она с раздражением глянула в его сторону.
– Ты, кира, собирайся, – сказал один из торговцев. – Пойдёшь первая. Тебе же не надо бумаги заполнять?
– Бумаги?
– Ну, ты везёшь товары, которые облагаются налогами? Ачте, фрукты, тарио, масла, опаловое стекло, перламутр, мех?
– Нет. Я поняла. Спасибо!
– Не спеши, куда ты? Там на палубе и без тебя хватает народу.
Они сидела и слушала, как на палубе выкрикивают команды, потом раздался скрип и ужасающе громкий лязг и грохот.
– Якорь отдали. Крепко твой малой спит! – сказал торговец, – показывая пальцем ей за спину. – Я слышал, в Теларе женщины тоже на себе детей носят.
– Я не бывала в Теларе, и вряд ли там окажусь, – сказала Аяна с улыбкой. – Мне бы до Ордалла сначала добраться. Теперь можно наружу?
– Можно, можно, – сказал один из моряков, спускаясь к ним. – Госпожа первая? Давай, помогу твои мешки нести.
Он помог ей вынести мешки, и она нагрузила их на Ташту. На берег по широкому трапу он сходил куда охотнее.
– Ну что, родной мой, – прошептала она, щупая пятку спящего Кимата. – Половину пути мы с тобой прошли.
Впереди, раскинувшись по холмам, лежал город, а за ним опять холмы, деревья, широкое ровное пасмурное небо. Арнай, родина Конды, огромная дивная страна, которую ей предстоит пройти от края и до края.
Конец
