– Фадо – как твоя стиральная доска,– сказал Конда, помогая ей отжимать простыни, которые они сняли с его койки на «Фидиндо». – Там то горка, то болото, то пригорок, то низина. Пулат ездил туда по каким-то торговым делам. Мне было шесть, и, естественно, он взял меня с собой. Мы тряслись по прекрасному холмистому Арнаю полтора месяца на перекладных лошадях. Полтора месяца! Без перекладных мы бы ехали, наверное, все три. А потом переправлялись два дня через пролив. Катис Эрсет уговаривал Пулата оставить меня дома, но тот был непреклонен. Я так и не понял, зачем был нужен ему там, потому что большую часть времени мы с катисом гуляли по водным садам орта Давута. Там, кстати, очень красиво. Высокая горная гряда защищает там почву от иссушающего солнца. Звенящие горные ручьи стекают по скалам, собираются в кристально чистые озерца и искусственные пруды, а в прудах расцветают изумительные цветы, похожие на звёзды. Я был очарован этими садами настолько, что потом рисовал эти цветы в тетради для каллиграфии.
– Тетради?
– Да. Вы называете это «книга для записей». Может, когда-нибудь и ты увидишь эти цветы, сокровище моё. Но вот дороги там поистине ужасны.
Два месяца по степи, и два – по неровным дорогам Фадо. В конце сентября они сядут на корабль до Арная. У них не будет перекладных: перекладные лошади дорогие, как сказал когда-то Конда. А ещё в Арнае им нужна будет повозка, думала Аяна, покусывая ноготь. Долго. Слишком долго.
7. Постоялый двор
Городок был шумным, крикливым, и было видно, что торг в самом разгаре. По улицам сновали люди с мешками, парни вели лошадей и гнали овец. Женщины несли клетки с курами, и малыши бежали за ними, хватаясь за подолы.
– Мы ищем постоялый двор, – сказал Верделл мальчишке, игравшему с палочкой и камешком на углу у ворот. – Лошадям нужно отдохнуть, а нам – вымыться.
Мальчишка кивнул и показал пальцем на большой двор в конце улицы.
– Вот там. Вы приехали покупать или продавать?
– Мы проездом.
Мальчишка убежал, кивнув, а Аяна проехала за Верделлом в ворота первого в её жизни постоялого двора, и, спешившись, теперь с любопытством оглядывалась. Он чем-то был похож на общие дворы их деревни, и сеновал под навесом, коновязь с водопоем, поленница в сарае лишь усиливали сходство. В середине двора, у колодца, рядом с недавно, по-видимому, нарочно для торга установленной дополнительной коновязью, дремала старая лохматая собака, которая даже ухом не повела, когда Аяна тихонько свистнула ей.
– Вы впервые у нас? – окликнул их усатый мужчина, выглядывая из окна на первом этаже. – Заходите!
К Аяне подбежал мальчишка, и она отдала ему поводья своего мерина и догнала Верделла, который уже взошёл на крыльцо.
Внутри было темновато и пахло кислятиной. Аяна поморщилась. За несколькими дальними столами над тарелками и кружками сидели люди, но в полумраке их сложно было разглядеть.
– Здравствуйте, здравствуйте, – сказал мужчина. – Меня звать Парос, я тут хозяин. А вы чьих будете? Платье у вас странное.
– Мы издалека, – сказал Верделл. – Это моя жена, Аяна. Я Верделл. Мы бы хотели остановиться у вас на пару ночей и отдохнуть перед дальней дорогой, а ещё искупаться и поесть.
У Аяны засвербило в животе при слове «искупаться». Она представила себе блаженство тёплой воды и чуть не заплакала. Почти три месяца она обходилась мытьём в ручьях и обтиранием мокрым полотенцем. В сумке лежал крохотный туесок ароматного мыла Нэни, и она мечтала о том дне, когда наконец вымоет волосы до скрипа и высушит их, и голова наконец перестанет зудеть и чесаться.
– Плата вперёд. Комнаты у нас разные. Вам подешевле или получше?
– Нам получше, – сказал Верделл, косясь на Аяну. – Ужин в комнату. И зерна для лошадей. Подскажи, уважаемый, – понизил он голос. – А нельзя ли у тебя тут разменять золотой?
Парос, опиравшийся локтями на высокую стойку с кружками, выпрямился.
– Это не ко мне. Иди на соседний двор, там будет тебе размен. За всё будет десять медных. Не торгуйся, – сказал он, увидев, что Верделл открывает рот. – Не скину. Сейчас тут у нас торг, комнат мало. И не смотри, что тут сейчас пусто – все на торгу. Есть ещё корчма на другом конце, но там клопы. Если тебе здесь дорого – милости прошу туда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Верделл удручённо покачал головой.
– Ну ладно, – сказал он. – Сейчас приду. Кирья, подожди меня тут.
Он вышел, и сидящие за столами посмотрели ему вслед. Аяна села на высокий табурет и осматривалась.
– Небось сбежали, да? – усмехнулся вдруг Парос. – Такие молодые, э-эх. Совсем дети ещё.
– Налей-ка мне ещё, – сказал один из мужчин, подсаживаясь к стойке. – А ну-ка, старина, и рыбки сушёной.
Парос налил ему хмельное. Аяна скосила глаза, рассматривая незнакомца. Это был крупный мужчина средних лет, и ладонь, которой он взялся за кружку, была грубой и широкой.
– Смотри, не захмелей, дружище, – хмыкнул Парос. – Белый день на дворе.
– Ничего, – ответил тот. – Я тут всё закончил, теперь можно и домой. Да, красотка? – подмигнул он Аяне, и она смущенно и неловко улыбнулась, отворачиваясь. – Правда, неудачный вышел торг. Эхх! – крякнул он, одним глотком опорожняя половину кружки. – Хоть утешил бы кто. Тоска берёт.
От него дурно пахло, и Аяна слегка отодвинулась, намереваясь встать и отойти, но тут вошёл Верделл.
– Верделл, знаешь, лучше пораньше выехать, – сказала Аяна, про себя подсчитывая дни. – Мы и так задержались в пути. Сегодня переночуем, а завтра с утра уедем. Мне бы только воды горячей, и можно ехать.
– Ты уверена, кирья?
– Да.
– Тогда давай сделаем так. Я разменял оба золотых, – сказал он вполголоса. – Тут у них выгодно, дали аж восемнадцать серебряных за каждый. Я пойду по лавкам, наберу зерна и другой еды, сложу в стойле, а с утра мы отправимся дальше.
– Ваш конь не идёт, – сказал мальчик, вбегая в дверь. – Я отвязал его от мерина, но он упирается. И он пытался укусить конюха.
– Сейчас посмотрю, – сказала Аяна.
Ташта стоял у входа в конюшню и упирался, а два парня тащили его за верёвку.
– Стойте! – крикнула Аяна. – Стойте!
Она подбежала к гнедому и похлопала его по боку, огладила вдоль спины.
– Ну что же ты... Слушайте, – сказала она парням. – Он не хочет в стойло. У вас тут ворота закрываются? Я привяжу его тут, у водопоя. С ним плохо обращались, и он боится.
Парни понимающе покивали.
– Капризный, да? Ну, оставь его здесь. Мы не закрываем ворота, но в городе нет волков. Мы подбросим ему сена.
– Спасибо!
8. Земляника и дикий тмин
Аяна вошла внутрь как раз в тот момент, когда Верделл расплачивался за комнату. Он скинул монеты с ладони в кошелёк и повесил его на шею Аяне.
– Чтоб не срезали, – прошептал он. – На торгу разное бывает. Я себе отложил сколько надо.
Аяна кивнула. Она уже наслушалась разных историй про то, что случается иногда в торговых портах.
– Уважаемый, покажи нам комнату, – сказал Верделл.
Парос махнул им рукой, приглашая за собой на второй этаж, и снял с пояса большое кольцо с ключами.
– Вот тут ваша комната, – кивнул он, открывая дверь.
Парос пропустил их внутрь. В небольшой комнатке стоял какой-то неуловимый запах затхлости. Аяна заметила захватанные руками доски двери, желтоватый оттенок простыней на неширокой кровати, пол у окна, протёртый ножками тяжёлого табурета, и нахмурилась. Уютом тут даже и не пахло, но всё разом забылось, когда она увидела лохань для купания.
Она глубоко вдохнула и выдохнула в предвкушении тёплой воды.
– Я принесу наши сумки, – сказал Верделл. – Когда будет вода?
– Ужин вам принесёт сюда Харта. После ужина будет вода. Будете буянить – прибежит охрана. – Парос показал на двор. – У нас тут с этим строго.
– Торг до ночи? – спросил Верделл.
– Да.
– Тогда я сначала поужинаю.
– Как хочешь. Сейчас пришлю Харту с похлёбкой.
