– Она на день учителя в третьем «В» такую стенгазету забабахала, что из других школ приходили на эту газету смотреть, – вспомнила Катя.
– Да, помню. А потом все остальные стали такие же стенгазеты делать…
– Слушай, – страшным шёпотом начала Катя, – а давай завтра в гости к ней завалимся! И Людку с собой возьмём!
– Зачем?
– С Рождеством поздравим. И посмотрим, как она живёт.
– С каким ещё Рождеством?
– Так завтра же Рождество.
– А-а.
– Почему так кисло?
– Так ей что-нибудь дарить нужно. А у меня денег нет. Всё на Новый год израсходовала. Ещё и у Кузнеца в долг взяла.
– В церковь сходим и понаберём всякого барахла. Крестики там какие-нибудь, иконки, календарики. Оно там копейки всё стоит.
– А Ирка будет довольна до поросячьего визга. – Судя по всему, эта идея Анюте тоже начинала нравиться.
– Точно! Пошли прямо сейчас?
– В церковь?
– Ну!
Анюта пожала плечами:
– Ладно, пошли. А у тебя сколько с собой?
– Нам хватит.
Девочки свернули в боковую улочку. Вокруг стояли вросшие в землю деревянные домишки. Снегоочиститель освободил от снега проезжую часть, но завалил обочины. Старушки бодро орудуя лопатами пробивались со своих участков к большой дороге. Они делали узенькие, на ширину штыка лопаты, проходы.
– Ань, ты в церкви когда-нибудь была?
– На Пасху каждый год ходим. Яйца освящаем.
– А я в прошлом году на Рождество два раза была, ночью и на следующий день. За водой приходила. Там красиво. Но скучно.
– У тебя нет Иркиного мобильника?
– Не-а.
– У меня тоже.
– У неё, вроде, вообще телефона нет.
Девочки остановились, переглянувшись.
– Всё-таки странная она, – подытожила Анюта. – У какого нормального человека сейчас телефона нет? Даже бомжи – и те с мобилами ходят!
Катя перед таким безапелляционным утверждением снова не нашлась, что сказать.
– Как ты думаешь, если она на самом деле из детского дома…, – начала девочка и не договорила.
– Я бы на её месте тоже про это помалкивала.
Некоторое время они молчали.
– Не, – наконец качнула головой Анюта. – Они там, в детдоме все тупые. Представь, без папки, без мамки, никто уроки не заставляет делать, никто за двойки не ругает – что хочешь, то и твори. А Ирка умная. Четверть с тремя четвёрками закончила. Не может она быть из детского дома!
– Может!
– Это ещё доказать надо.
– И докажу! Помнишь, Верка в прошлом году к нам пришла? Появилась, как чёртик из коробочки. Не было, не было – и тут на! Про неё никто не говорил, что она из детдома. А про Ирку говорят.
– И что?
– Есть такая пословица: «Дыма без огня не бывает», – глубокомысленно закончила Катя. – Так что надо нам домой к ней завалиться!
– А что, – вскинулась Анюта, – думаешь, если домой к Соколовой сходишь, то всё понятно станет?
Катя задумалась.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Ну, хоть что-то да будет понятно.
Вскоре среди заснеженных ветвей мелькнул тёмный купол храма. Девочки подошли к церковной ограде и остановились. Анюта начала рыться в карманах. Присев на корточки, она выкладывала на снег перед собой найденные деньги. Катя тоже добавила завалявшиеся с прошлых выходных рубль мелочью.
– Семь сорок, – подвела итоги Анюта. – Негусто.
– Хватит. Там всё дешёвое.
– Сходишь? – Тут же спросила Анюта.
– А почему я? – Возмутилась Катя. – Чуть что – сразу я!
– Я деньги дала, значит ты будешь всё покупать.
– Пойдём вместе!
– Не хочу я идти!
– Стесняешься? – Хихикнула Анюта. – Боишься, что кто-нибудь из класса увидит?
– Ничего я не стесняюсь! – Катя даже покраснела; судя по всему, Аня попала в точку.
– Тогда почему не идёшь?
– Не хочу.
– Ага, как же…, – она бы сказала что-нибудь ещё, но замолчала, глядя куда-то через плечо своей собеседницы. Анюта резко обернулась. К ним подходила девочка. Русоволосая, довольно симпатичная, лет двенадцати-тринадцати.
– Катюха, ты её знаешь? – Шёпотом спросила она.
– Нет, – так же шёпотом ответила ей подруга.
– Я – тоже.
– Прикид у неё классный.
– Да, куртка нормальная.
– А сапоги такие я на рынке осенью видела. Знаешь, сколько стоят? Ужас!
Незнакомая девочка подошла к ним. Несколько секунд тянулась пауза, в продолжении которой Катя и Анюта вопросительно переглядывались между собой.
– Всем приветик! – Вежливо поздоровалась незнакомка.
Ответом ей были недоумённые взгляды.
– Салют! – Неразборчиво буркнула Анюта, ещё не уверенная до конца, что всё происходящее – это не розыгрыш. Старшие девчонки – они все вредные, сейчас скажет какую-нибудь гадость и смоется.
Впрочем, незнакомка, похоже, уходить не собиралась. И лицо у неё было такое, что постепенно становилось понятно – никаких гадостей она делать не собиралась.
– Ты кто такая? – Наконец, подозрительно спросила Анюта.
– Я с Иришей, – пояснила она, – в церковь пришли, а она закрыта.
– С какой ещё Иришей? – Не поняла та.
– Она сказала, что с вами в одном классе учится.
– А, с Соколовой!
Всеобщее напряжение спало, но девчонки слегка ошарашились. Действительно, такие совпадения бывают редко: только-только говорили про Соколову – и вот тебя, тут же нарисовывается её подруга. Правильно говорят, что на ловца и зверь бежит.
– А она где? – Поинтересовалась Анюта.
– В туалет ушла, – незнакомка показала рукой куда-то за храм. – Мы в церкви пришли, а там оказалось закрыто, Ириша показала на вас, сказала, что вместе с вами учится – и убежала. Сейчас, крикнула, вернусь.
– Понятненько, – сказала Анюта, чтобы хоть что-то сказать.
– Что-то мы тебя раньше никогда не видели, – заявила менее доверчивая Катя.
– Я издалека, – охотно отозвалась собеседница и уточнила, – из другого города. В гости к Ирише приехала и вот мы тут ходим, гуляем.
– А ты её давно знаешь? – Тут же спросила Анюта.
– Ну-у, – задумчиво протянула незнакомая девочка, – как бы да.
– Да?! – Хором воскликнули подруги, одновременно замолчали и многозначительно переглянулись.
Возникла некоторая заминка.
– А это правда, – неуверенно начали Катя, – что она раньше… ну, это… в детском доме была?
Губы незнакомой девочки скривила едва заметная улыбка.
– Вообще-то да. Я её ещё там знала.
– Ты что – тоже оттуда?! – Вытаращила глаза Анюта.
– Пару недель там прожила, – передёрнула плечами незнакомка. – Повыпендриваться захотелось, сбежала из дома. Там с Иришей и познакомилась.
– А там как?
– Страшно?
Эти вопросы они задали почти одновременно.
Девочка пожала плечами:
– Нормально, жить можно. Правда, без родителей – совсем туго, но те ребята к этому уже привыкли, она даже не представляют, что может быть как-то по-другому.
– Они вредные, эти детдомовцы? – Спросила Катя.
– Всяких хватает. Там самое главное, как в тюрьме: не жаловаться, не спорить, не хвастаться и не лезть в драку.
– Не верь, не бойся, не проси, – сказала Анюта, отец которой смотрел НТВ, – ЭТО в тюрьме основное.
– Что-то вроде, – согласилась незнакомая девочка. – А самое главное: уметь драться. Если в нос можешь вовремя дать – считай проблем у тебя не будет. А если нет…
– Тебя вообще как звать-то?
– А тебя?
– Меня – Аня, – Анюта взяла инициативу в свои руки. – Её вот, – кивнула она, – Катюхой зовут.
– Ты с Иркой как, НОРМАЛЬНО дружишь? – Перебила Катя свою подругу.
– Как это – нормально? – Не поняла Люба. – Просто – дружу.
– И Ирка что – умела драться? – Не понимала Анюта. – Она же вроде тихоня!
– Чтобы тебя не трогали нужно быть или сильным, или умным. Ириша была умной. У неё весь класс списывал. Потому и не трогали. И вообще уважали. Хоть такое редко в детдоме бывает, но её именно уважали.
– Она там отличницей была? – Уточнила Катя.
– А ЗДЕСЬ она отличница? – Незнакомка выделила слово «здесь».
– Нет.
– Вот. ТАМ она тоже отличницей не была. На четвёрки училась. Чтобы быть отличницей, надо постоянно прогибаться, а Иришка этого не любила. Хотя при всех своих данных вполне могла бы учиться лучше всех в школе.
Катя была отличницей, поэтому покраснела, так сильно, как только это может сделать рыжая девочка
– Ну, ты загнула: лучше всех в школе! – Бросила Анюта.
– Вот именно: лучше всех в школе. А знаете, почему она так не учится?
Девочки недоуменно воззрились на свою собеседницу.
– Потому что очень не любит высовываться. Это у Иришки в крови. Могу поспорить на что угодно, никто из вас даже не подозревает, что её папа такой крутой дяденька, что… – девочка бросила быстрый взгляд в сторону церкви и осеклась. – Вы только Соколовой не говорите, что я тут понарассказывала про неё, – в голосе её прозвучали жалобные нотки, – а то она, чего доброго, поссорится со мной.
