День восьмой
Том первый
Александр Владимирович Сиваков
«…и почил в день седьмой от дел Своих» (Библия, Бытие, 2:2)
© Александр Владимирович Сиваков, 2017
ISBN 978-5-4485-0012-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог. День восьмой. Январь
Девчонки устроились на бетонной тумбе, которая стояла перед въездом на школьный двор. Мимо, размазывая по асфальту грязный снег, проносились автомобили. В воздухе стоял стойкий запах гари и бензина.
Анюта вертела в руках тонкую сигарету. Курить она не умела и не любила, но нужно было как-то поддерживать статус самой крутой в классе, поэтому время от времени её приходилось давиться ядовитым дымом.
Катя сосредоточенно копалась в интернете. Смартфон у неё был не самой новой модели, да и качество связи оставляло желать лучшего, поэтому девочка недовольно морщилась и время от времени чертыхалась.
Когда раздался звонок мобильника, Анюта с облегчением выбросила на обочину сигарету.
– Алло! – Раздражённо бросила она в трубку, едва взглянув на экран с высветившимся именем. – Люд, ну, где ты там?
У неё был настолько недовольный голос, что её далёкая собеседница несколько секунд помолчала.
– Я – дома. А ты?
– Я около школы. С Катькой.
Анюта включила громкую связь.
– Что вы там делаете? – Раздался громкий голос.
Неподдельное изумление, раздавшееся в этой фразе, заставило Катю улыбнуться.
– Просто сидим, болтаем. А что, по-твоему, мы может делать около школы в каникулы? И тебя, кстати, ждём. Ты же обещала подойти!
– Когда я обещала, то ещё программы не видела. Ты знаешь, что сейчас по НТВ идёт?
– Что?
– «Брюс всемогущий». Сейчас как раз реклама началась, и я тебе позвонила.
Девочки юмористически переглянулись, словно Люда сообщила им, что сидит на горшке.
– Я тебе диск притащу завтра, – пообещала Анюта. – Давай, ждём тебя.
И нажала на кнопку отбоя.
– Смотрит муру всякую, – пожаловалась она. – Подруги, понимаете ли, на улице мёрзнут, её ждут, а она там…
– У неё дивидишник едва дышит, – сказала Катя. – На прошлой неделе мы с ней что-то смотрели, так он каждые десять минут отключался. То провод какой-то отойдёт, то ещё что-нибудь…
– Ты знаешь, кто её родители? – Уже по одному только тону голоса было видно, что ничего хорошего Анюта не скажет. – Папа – инженер, а мама – медсестра.
– И что?
– Как – что? Ты не понимаешь? Они вообще ничего не получают! Только на жратву и хватает. Вспомни, когда ей дивидишник подарили, она полгода по всей школе бегала, всем рассказывала. Хотела показать, какие у неё шнурки богатые.
– Ага! – Охотно поддержала её Катя. – И не видела, что над ней все угорают.
– Ну, не скажи! Машка с ней даже подружиться хотела, помнишь?
– Что-то такое Людка потом отмочила…
– На день рождения всех позвала. А там дома такое, что все на неё тут же плюнули. Квартира двухкомнатная, у неё даже стола своего нету. Уроки на кухне делает. Убожество!
– Я-то у неё дома почти каждый день бываю, уже успела привыкнуть, а у Машки такие глаза были! – Катя хихикнула, вспомнив. – Она до сих пор с ней не разговаривает.
– А чего говорить-то, а Машки вон папа – о-го-го.
– Да.
Девочки замолчали и одновременно вздохнули.
– Как я тебе вообще – нормально? – Осведомилась Анюта.
– Это как?
– Я красивая?
– Ну, так, нормально, сойдёт. А что?
– Я, когда вырасту, мужа найду такого богатого, чтобы всё мне мог купить. У меня тогда будет штук пять мобильников.
– И ноутбук.
– Ага. И дом. Знаешь, такой двухэтажный, с колоннами по бокам.
– Лучше трёхэтажный. Так круче.
– Ну ещё! По лестницам карабкаться.
– А ты у Витьки Кораблёва дома была? – Спросила Катя.
– Была. Мы с тобой вместе были. На его дне рождения. Помнишь?
– У него вообще один этаж, зато как там всё круто!
– Только вот сам Витька, – Анюта покрутила в воздухе рукой, подбирая слово, – малахольный какой-то.
– Дурак он, скажи прямо.
– Если бы он был дурак, у него не было бы таких богатых родичей.
– Это точно, – согласилась Катя.
Мимо проехала машина, взрывая колёсами грязный снег и обдав девочек едким дымом.
Анюта несколько раз переступила с ноги на ногу, потёрла замёрзшие руки и нетерпеливо оглянулась по сторонам.
– Да ну её, – сказала она. – Пойдём куда-нибудь, а?
– Пойдём! – Легко согласилась Катя. – Достало меня уже тут стоять!
Они неторопливо пошли по заснеженному тротуару. Мимо пробежали два маленьких мальчика с санками.
Анюта посмотрела им вслед.
– Ты вчера на дискотеке была? – Спросила она.
– Не пустили. Сказали, маленькая ещё.
– А я была, – похвасталась Анюта. – Пока Вовка билеты показывал, я потихоньку прошмыгнула.
Вовка – это был её брат. Он всегда во всём потворствовал младшей сестре.
– И как там? – Заинтересовалась подруга.
– Ничего особенного. Это только было написано, что рождественская. Из рождественского там только ёлка была. И то какие-то придурки обкуренные чуть не повалили её в конце.
– Ты что – до конца была?! – Изумилась Катя. – До трёх ночи?!
– Ага. Это потому что меня Вовка домой одну не пустил.
– А шнурки, как – ничего?
– А что они? Вовка им сказал, что я с ним, всего делов-то, – небрежно отозвалась Анюта.
– Жалко, что у меня какого-нибудь Вовчика нет.
– У тебя Андрюха.
– Да ну его. Лучше уж вообще никакого, чем такой. Маленький и тупой. И орёт постоянно. Пр-ридурок! – С чувством добавила она.
– Чего это ты так на него?
– Меня с ним сидеть заставляют. Будто я нанялась!
– Вот когда я вырасту, – доверительно поведала Анюта. – У меня детей вообще не будет. – Она перешла на шёпот. – Знаешь, как их рожать больно?
– Что – правда?
– Ещё как!
– Зато я знаю, – парировала Катя, – что детей грудью нельзя кормить.
– Потому что они отвислыми становятся.
– Ага.
Девочки замолчали.
– Как уши спаниеля, – фыркнула вдруг Анюта.
– Что? – Изумилась её собеседница.
– Это Володька так говорит. Вот у этой – сиськи как уши спаниеля.
– А «у этой» – это у кого? – Заинтересовалась Катя.
– Ну-у… на всяких показывает.
– Везёт тебе, что у тебя такой взрослый брат. С ним о всяком таком можно поговорить.
Анюта загадочно, словно Джоконда, улыбнулась и тут же перевела разговор на другую тему:
– Я вот думаю, хорошо было бы, если бы ребёнок сразу становился большим… Лет пяти-шести, хотя бы. Чтобы пелёнки не пачкал. И не орал по ночам. И чтобы с ним интересно было. Тогда бы я ещё согласилась на ребёнка. А так – пока вырастет – все нервы истреплет.
– Сейчас детей из детдомов берут.
– Ты что – офонарела?! – Анюта даже остановилась посреди дорожки. – Ты знаешь, какие там уроды живут?!
– Это они в детдоме такими становятся. А если лет в пять взять…
– А ты представляешь, какая у них генетика, если у такого ребёнка мама – воровка, а папа – наркоман?! Кем он будет, когда вырастет? Не-е, – поёжилась она, – я бы с таким даже в одной комнате бы не осталась. А воспитывать постоянно – фигушки!
– А Ирку, говорят, из детдома взяли.
– Соколову? – Уточнила девочка. – Не верю!
– Почему?
– Она тихоня. В детдоме такую зачморили бы в первые несколько дней.
– Она и есть какая-то затурканная.
– Она затурканная, потому что в церковь ходит. Там все такие.
Последнее она прибавила так авторитетно, Что Катя не нашлась, что сказать.
– А ты у неё дома была? – Спросила она.
– Нет.
– Я тоже.
– И вообще, она какая-то странная, – была вынуждена согласиться Анюта.
– Я же говорю, что её из детского дома взяли.
– А где этот детский дом был?
– У нас в городе. Ты что, не знала, что у нас в городе детдом есть?
– Не-а.
– На Заводской.
– А-а, там… Может быть. Я плохо тот район знаю.
– Зато у меня там бабушка живёт, – похвасталась Катя.
– А кто тебе говорил, что Соколова – из детского дома? – Недоверчиво продолжала уточнять Анюта.
– Белка.
– Ты больше эту Белку слушай, она тебе ещё и не такого понаговорит.
– Поболтать она любит, – не стала спорить Катя. – Сплетница жуткая. Зато не обманывает; если уж что-то говорит, то так оно и есть… Тем более, Ирка больше не с кем и не дружит – о ней даже узнать не от кого.
– Ну, как это – ни с кем не дружит? А с Ромкой из пятого «бэ»?
– Это который в церкви? – Катя фыркнула. – Он тронутый ещё побольше Соколовой.
– Два сапога – пара. Они, когда вырастут, неплохо будут смотреться.
– Они уже, кстати, уже парочкой ходят, когда их никто не видит.
– Здорово! – Фыркнула Анюта. – Я бы посмотрела, как Ирка с кем-нибудь под ручку ходит. То ещё, наверное, шоу!
