2. Почему бы нам не подружиться
Весь остаток лета я провожу дома. Заняться мне абсолютно нечем. Лиза ужасно скучная. Она, похоже, просто кайфует от учебы, от книжек и от прочей подобной дребедени. Да она, кажется, от всего кайфует. Говорю же, странная. Может, это из-за ее болезни? Не знаю, она чем-то больна, но я не особенно вникаю. Иногда, вроде как, все серьезно, и Пола даже суетиться, они едут в больницу и все такое. Но большую часть времени все нормально. Так что, не знаю, что там с моей сводной сестрой. Да мне как-то и не особенно хочется запариваться. Я однажды спросил у папы, но он только отмахнулся. То есть, ему самому как-то тоже не прикольно рыться в болячках Лизы.
Нет, против книжек я ничего не имею. Я и сам люблю почитать. Только мне нравится нормальная литература, шпионские или военные детективы, чтобы обязательно море крови и жестоких сцен. А Лиза читает всякую фигню, вроде «Унесенные ветром», «Гордость и предубеждение», – в общем, романтическую чушь про любовь и прочую ерунду. И что только все находят в этих романах! Я попытался почитать про Скарлетт, там же, вроде как, тоже война. Но меня не впечатлило. Сопливо как-то.
Когда я читаю свои книги, я всегда представляю себя каким-нибудь героем, шпионом или военным разведчиком. Я представляю, что вокруг враги, и мне надо прожить еще один день, чтобы меня не разоблачили. Как будто мне все время надо притворяться не тем, кто я на самом деле, все время надо быть начеку. И еще я люблю рисовать иллюстрации к сюжетам, которые читаю. Но это все несерьезно, и папа ужасно злится, когда застает меня за рисованием. Он говорит, что это не мужское занятие и, вообще, бесполезная трата времени. Он называет мои рисунки мазней, хотя рисую я карандашом. Наверное, он прав. Наверное, у меня, правда, выходит просто отвратительно. Поэтому он каждый раз громко смеется над моими набросками. В общем, я стараюсь, чтобы он не находил их. Я рисую и прячу все под матрасом или под нижней полкой в шкафу. Пусть это и полное дерьмо, но так, для развлечения, я храню их.
Однажды Пола застает меня с сигаретой. Я обычно курю на заднем крыльце и стараюсь, чтобы никто не видел.
– Ты что куришь, Джеффри? – удивленно восклицает она.
И что же никак не запомнит, что меня надо называть Джефф! Ну, я же сто раз ей говорил! Ей, видите ли, это сокращение кажется грубым. Она считает, что мне это совершенно не идет. Зато звучит нормально. Да и вообще, не ей решать, что мне идет, а что нет. Папа, например, со мной согласен. Он с самого детства, сколько себя помню, всегда называл меня только Джефф. Он говорит, что это звучит как-то по-мужски, а Джеффри – это для сопливых маменькиных сынков. Ну и что же эта Пола еще упирается!
– Папа мне разрешает, – отвечаю.
– Неужели?! Я поговорю с ним.
Поговори-поговори, думаю. Тоже мне воспитатель!
Я только недовольно пожимаю плечами на ее строгие интонации.
– Я не хотела бы, чтобы в этом доме курили, – говорит она.
– Папа же курит, – передергиваю.
– Твой папа уже взрослый. А ты пока ребенок.
Ой, да иди ты уже, думаю. Я ничего не отвечаю, отворачиваюсь от нее, спокойно докуриваю и выбрасываю сигарету.
После ужина Пола поднимает эту тему, но папа, кажется, плевать хотел на ее слова. Ха, я же говорил, что он мне разрешает. Он считает, что ничего нет плохого в том, что мужчина курит или выпивает иногда, так что Пола с ее нравоучениями в пролете. Тоже мне мамаша нашлась!
Лиза все пытается со мной подружиться. То в комнату заглянет, то начнет какие-то глупые вопросы задавать, дискуссии разводить. И она еще такая умная, что просто воротит. Просто тошнит, когда она опять свои телеги задвигает.
Застала как-то меня с книжкой и давай мозг выносить, что мне нравится, да почему, да как, да кто мой любимый герой.
– Микки Маус, – отвечаю.
– В смысле? – не понимает она.
– В прямом.
– Я просто подумала, почему бы нам не подружиться, – немного обижено говорит Лиза. – Мы ведь в одну школу будем ходить…
– Слава богу, не в один класс! – перебиваю я.
– Что уж со мной и поговорить не о чем?
– Ну, давай поговорим.
Как же она меня достает! Вроде, всего на год младше, а как будто ребенок маленький! Но это только пока вопросы задает. Как только начинается разговор, до нее всем далеко. Я постоянно удивляюсь, откуда в ее голове столько глупостей, столько всей этой фигни о боге, любви, вселенной! И главное, она так говорит, как будто наверняка знает. Вот и сейчас.
– О чем ты хочешь поговорить? – спрашиваю я таким тоном, чтобы Лиза поскорее свалила. – О чем? Опять об этой твоей вселенной? О том, что мир удивительно прекрасен?
– А почему ты так не любишь об этом говорить? – как будто не замечая моих издевательских интонаций, удивляется она.
– Да потому что это чушь! Где ты этого дерьма только начиталась!
– Не обязательно быть таким грубым, Джеффри…
– Сколько раз повторять, называйте меня Джефф!
– Хорошо, извини, – послушно отвечает Лиза. – Просто Джефф тебе совсем не идет.
– Ну, это уж не твое дело!
– Да что ты все время огрызаешься? Как будто я хочу тебя обидеть или что-то такое!
– А что ты все время заводишь эти свои бестолковые разговоры?
– Они не бестолковые!
– Да что ты?!
– Да!
– Ну и вали тогда к кому-нибудь, кто с тобой согласен! Тебе бы в сумасшедшем доме рассказывать всю эту хрень!
Она замолкает и склоняет голову на бок, как бы разглядывая меня. Как будто я какой-то редкий зверь или, вообще, инопланетянин.
– Тебе проще думать, что все вокруг хотят воевать с тобой? – не унимается она. – Почему?
– Черт! – у меня даже слов не хватает, чтобы с ней спорить. – Опять ты завела эту песню! Да ничего я не думаю! Мне, вообще, насрать на то, что творится вокруг!
Любая другая девчонка давно бы обиделась и не стала больше со мной разговаривать, но не Лиза. Она как будто и не слышит, как я с ней говорю. Вот интересно, она на самом деле такая добрая или просто глупая до невозможности. Мне и правда кажется иногда, что она умственно отсталая – так искренне всем восхищается. Но потом как загонит какую-нибудь тему про вселенную, звезды, бога и прочее, так кажется просто академиком наук.
– Покажи, что там у тебя? – она указывает на папку, в которой я спрятал очередной свой рисунок, едва моя сводная сестренка зашла в комнату.
– Ничего!
– Что жалко?
– Жалко! Отвали!
– Ты же рисуешь? Покажи!
– Отстань!
– Ну, хватит упираться! Что ты как ребенок!
Она еще меня ребенком называет! Тоже мне взрослая нашлась! Ничего про жизнь-то не знает! Не целовалась даже ни с кем ни разу! Что ты, умная!
– Слушай, Лиза, – говорю я уже сквозь зубы. – Ты меня бесишь. Уйди!
– Почему ты такой злой, Джеффри? Извини, Джефф.
– Потому что ты достала меня!
– Я просто хотела посмотреть рисунок, – обиженно надувая губы, произносит она.
– Я не хочу тебе ничего показывать! Это вообще не твое дело!
– Ну и пожалуйста!
С этими словами она выходит из моей комнаты. Слава богу, я думал, никогда от нее не отделаюсь.
И так всегда. То она привязалась ко мне с тем, что я левша; то с тем, что я никуда не выхожу из дома; то пристала, чтобы мы вместе сходили как-нибудь в парк; то все звала посмотреть на звезды. Нет, ну что ей от меня надо! Ей что, поговорить не с кем! Хотя друзей у нее, в самом деле, мало. Заходит иногда какая-то, вроде, подружка. Так у меня-то вообще никого – я же не кидаюсь на нее с объятиями. Все-таки, мне кажется, у нее не все дома.
3. Новенький
Наконец начинаются занятия в школе.
– Ребята, у вас в классе новенький, – говорит учительница английского мисс Токсон, в то время как я стою у доски перед всеми. – Его зовут Джеффри Шеридан. Он переехал к нам из Флориды.
Пока иду на свободное место, я рассматриваю своих новых одноклассников. Вот этот парень, в рубашке с закатанными рукавами и типа с модной прической, тут явно главный. Или, по крайней мере, хочет таковым казаться. У него наглая усмешка и тупое выражение лица. Да, в плане учебы он, наверное, полный ноль, но зато с девочками у него, похоже, проблем нет. Он не сводит с меня глаз, видимо, прикидывает, насколько я опасен для его авторитета. Он так оценивающе обводит меня взглядом с ног до головы, что я чувствую себя какой-то шлюхой на улице, которой готовятся назначить цену. Ну, ублюдок, если еще раз так на меня посмотришь, я тебя по стенке размажу, потому что на вид ты не такой уж здоровый.
– Как там во Флориде, Джеффри? – спрашивает он и усмехается.
– Жарко, – бросаю я в ответ.
– У нас тоже бывает жарко, – хохочет он.
Это Брэд, Брэд Кингсли.
Я иду дальше. Свободное место, как всегда, самое последнее.
Над этим парнем в стремном галстуке и интеллигентных очках, должно быть, все издеваются. Потому что вид у него уж больно забитый. Волосы аккуратно причесаны, руки на парте. Он худощавый и высокий. Я знаю таких, их сразу видно. Такие в каждом классе есть – мальчик для битья. Он смотрит на меня и, похоже, думает, неплохо было бы со мной подружиться. Но это вряд ли, чувак. Когда я прохожу мимо него, он натянуто улыбается. Ну и смешная у него рожа в этот момент! Я прямо не могу сдержать усмешки.
