И мы теперь получаемся прямо чуть ли ни насильниками. Да еще и педиками! Короче, полный капец!
– Да кому вы верите! – возмущаюсь я. – Этому умственно отсталому уборщику?! Да что он мог видеть! Чушь какая-то!
– А с тобой, Шеридан, у меня отдельный разговор, – сообщает мисс Мёрфи.
Потом она еще минут двадцать читает нам всем лекцию о хорошем поведении и отпускает пацанов. Она просит их завтра явиться с родителями. Парни уходят, а я остаюсь. Ну да, у нее же ко мне «отдельный разговор». Куда уж там! Я же корень мирового зла.
– Я до сих пор не позвонила твоим родителям, Джеффри, – начинает она, – только лишь потому, что все-таки надеюсь на твое благоразумие и раскаяние. Я надеюсь, ты сам сообщишь родителям, и я увижу одного из них завтра у себя.
Интересно, зачем она все время говорит «родители»? Зачем она говорит так, как будто эта Пола мне мать родная? Все же прекрасно знают, что у меня кроме отца никого нет. И вот тогда зачем мисс Мёрфи все время говорит «родители»? Что она хочет этим сказать?
Я стою, опустив глаза.
– Также я настаиваю на том, чтобы ты сегодня же поговорил с нашим психологом мисс Роарк, – продолжает директор. – Сегодня после уроков прошу тебя зайти к ней в кабинет.
Ну, понятно, думаю, это уже Бэнкс наплел про сигарету. Ну и ожог у него остался, конечно. Все, теперь начнется. Как же я ненавижу этих психологов! Все они одинаковые, задают одинаковые вопросы, получают одинаковые ответы, делают одинаковые выводы. Каждый раз одно и то же. Трудный подросток, немотивированная агрессия, неконтролируемые вспышки гнева, жестокость. Кажется, я что-то забыл… Такие бестолковые диагнозы, что я и не считаю нужным их помнить. Ну, хорошо, директор Мёрфи, к психологу так к психологу. Я утвердительно киваю головой, после чего отправляюсь на уроки.
В дверях кабинета мисс Роарк я сталкиваюсь с Кенди Рузвельт. Она как раз выходит. Ну да, наверняка она тоже «трудный подросток», у нее же столько всякого дерьма на лице! Весь этот пирсинг! К чему он ей, вообще?
– Надо же, – усмехается она, когда видит меня, – у нас все же есть что-то общее.
Не думаю. Она-то наверняка попала сюда за курение травки или за пьяный дебош в каком-нибудь рок-клубе. Но к черту Кенди! Я вхожу в кабинет и сажусь напротив мисс Роарк.
– Зачем ты сделал это, Джеффри? – спрашивает она после продолжительной вступительной части, которая у всех психологов абсолютно одинаковая.
Хотя мисс Роарк довольно сексуальная, я бы не хотел ее трахнуть. У нее длинные светлые волосы, собранные в хвост, хорошая фигура и большая грудь. Она еще не очень старая. Ей, наверное, лет сорок. Или около того. Но я бы не стал ее трахать. Думаю, она бы мне весь мозг вынесла своим психоанализом. У мисс Роарк, судя по кольцу на пальце, есть муж. Но все равно она дешевка, как и все женщины. Особенно женщины психологи. Я знал одну проститутку, так она в прошлом тоже была психологом.
– Зачем ты сделал это, Джеффри? – повторяет мисс Роарк.
– Что сделал?
– Прижег Лукаса сигаретой. Ты думаешь, это смешно?
– С чего вы взяли, что это я?
– Покажи свои руки, Джеффри!
Мне хочется послать ее подальше. Мне хочется нагрубить ей и послать к черту, но я разворачиваю руки ладонями вверх и протягиваю мисс Роарк. Конечно, она сразу видит мои шрамы. И надо быть уж совсем тупой, чтобы не догадаться, от чего они получены. Ну и что теперь?
– Это ожоги от сигарет? – спрашивает она.
– Я не понял, это вопрос?
– Да.
– Да.
– Что да?
– Да – это ответ.
Повисает пауза. Впрочем, недолгая. Психологи, они же любят поговорить.
– Тебя с шести лет воспитывает отец, так?
– Ну.
– Какие у вас с ним отношения?
– Прекрасные.
– Откуда у тебя эти ожоги, Джеффри?
– От сигарет. Вы не поняли?
– Кто это делает с тобой?
Я молчу.
– Это твой отец?
– Нет.
– Тогда кто? Мне ты можешь сказать. Никто ничего не узнает. Ты можешь довериться мне, Джеффри.
Как же меня бесят эти тупые разговоры! Я молчу. Даже отвечать не хочется на эти стандартные фуфловые вопросы. И она продолжает.
– Что с тобой творится? Что происходит? Мы все волнуемся за тебя, Джеффри.
Я молча смотрю на чернильное пятно на столе.
– У тебя период адаптации. Я понимаю, но если тебе нужна помощь, ты всегда можешь обратиться к нам. Ко мне или к директору Мёрфи. Ты знаешь об этом? Мы на твоей стороне в любом случае.
Ага, особенно в этом случае вы как раз все на моей стороне. Не смешите меня!
– Ты ведь знаешь это? – как бы уточняет мисс Роарк.
– Угу. Только мне не нужна помощь.
– Кто это сделал? – она указывает на мои руки.
Она сейчас намекает на моего отца, и меня это ужасно бесит. Все, она меня окончательно достала!
– Никто! – огрызаюсь я.
– Что значит никто? Такие отметины сами не появляются.
– Я сам. Я это сделал! Что вам еще надо?!
– Ты сам? – она от удивления чуть на стуле не подпрыгивает. И так всегда бывает. С каждым психологом. – Но почему?
– Потому!
– Джеффри! Ты сейчас говоришь правду? Ты не врешь мне?
– Да! – повышаю я голос. – Я сам это сделал! Черт, мне это нравится! Я просто кайфую. Да, я люблю боль и поэтому делаю это! Я даже могу порезать себя. Хотите?
– Не надо. Прошу, успокойся, Джеффри.
– Да я спокоен. Хотите, я сделаю это прямо тут? У вас есть сигарета?
– Перестань, пожалуйста!
– Хватит меня расспрашивать!
Тупые разговоры. Я просто издеваюсь над этой мисс Роарк, а она испугалась, вытянулась в струнку. Еще бы, перед ней вдруг оказался настоящий извращенец-мазохист. Кто знает, что он еще выкинет. Она, наверное, сейчас размышляет, насколько я опасен для окружающих. Опасен-опасен! По крайней мере, все, кто беседовал со мной до вас, именно так и считали.
– Я хочу поговорить с твоими родителями, – наконец заключает она.
– У меня только один родитель.
– У тебя есть еще мачеха.
– И что?
– Я хочу побеседовать с твоим отцом.
– Ну так и надо было говорить. Я могу уже идти?
– Да.
10. Стандартная процедура
Я думаю, если отец узнает про всю эту дебильную историю с сексуальным домогательством Лукаса Бэнкса, он очень расстроится. Больше всего на свете он ненавидит педиков. Да и я их ненавижу. Папа всегда старался уберечь меня от всего этого дерьма. И теперь, когда ему выложат историю про «принуждение к оральному сексу», это разобьет ему сердце. Конечно, все это чушь, но он будет просто раздавлен. Я-то его знаю. Я не хочу его расстраивать, поэтому после школы я подхожу к Поле.
– Можно попросить тебя кое о чем? – спрашиваю.
– Конечно, Джеффри. В чем дело?
– Да там в школе… В общем, я кое-что натворил и не хотел бы расстраивать папу. Но надо, чтобы кто-то пришел к директору. Может, ты могла бы сходить завтра?
– Что ты натворил?
– Да ничего особенного. Все, что они говорят, вообще, не правда. Но папу это убьет. Давай, ты сходишь и скажешь, что он не смог из-за работы?
– Ну, хорошо.
– Спасибо, Пола.
Если честно, я не очень-то верю в то, что Поле будут много чего обо мне говорить. Ну, так, думаю, поругают немного. Она же все-таки не мать мне. Но напрасно я так. Я очень сильно недооценил заботу директора и психолога обо мне. Они в подробностях выложили все Поле. И про сексуальное домогательство, и про сигарету, и про все мои прошлые драки и стычки, и про жестокость, и про неуважение. В общем, все до последней капли на нее вылили. И ей, видимо, так невыносимо стало, что она выложила все моему отцу. Вот сука! Ну зачем тогда я просил ее пойти вместо него в школу! Ненавижу ее!
Я весь вечер провожу у Эшли Мэйси. Ее родители работают допоздна. И вот, когда я возвращаюсь к себе, папа и Пола уже ждут меня. И оба такие обеспокоенные и злые.
– Как тебе такое в голову пришло?! – начинает возмущаться Пола, едва я переступаю порог.
Я смотрю на папу и понимаю, что он все знает.
– Спасибо! – говорю. – Пола, ты такая понимающая и милая, просто слов нет! Спасибо! Ты все отлично сделала!
– Не паясничай, Джефф! – отрезает отец, и я замолкаю.
Я стою, виновато опустив голову, а Пола еще несколько минут что-то говорит. Она бы распиналась, наверное, до следующего утра, если бы папа ее не заткнул.
– Ладно, хватит уже! – говорит он ей и потом обращается ко мне. – Мы сами разберемся. Пойдем, поговорим, сын.
Отец отправляет Полу накрывать ужин, и мы с ним выходим на задний двор.
Я смотрю на него и понимаю, насколько он зол и расстроен. Даже не знаю, что сейчас будет. Я даже думаю, возможно, стандартной процедурой мне в этот раз не отделаться.
– Ты что, правда, домогался этого парня? – начинает он.
– Нет, пап! Это глупости! Как ты мог такое подумать!
– Не важно, что я думаю, Джефф! Важно, что теперь думают о тебе в школе. Они говорят, что ты какой-то сраный гей или типа того. Ты думаешь, мне приятно такое слушать?! Сколько же мне учить тебя! Сколько объяснять!
