Не глядя на Лолу, мужчина сказал своему остолбеневшему спутнику:
— Сеня, бери чемоданы — приехали.
И шагнул к таможенной стойке.
* * *
Лола вглядывалась в бесчисленные аэропортовские табло, пытаясь понять: куда ей надо идти, чтобы попасть на тот самый экспресс, на котором, как объявили еще в полете, можно по самолетным билетам бесплатно доехать до метро? Ей нужна была станция «Дмитровская», потому что поблизости от этой станции, как откуда-то знала тетя Зоя, находилось несколько рабочих общежитий, в которые за сравнительно небольшую плату можно было устроиться на ночь. Что она будет делать потом, когда уже устроится — если вообще устроится — в общежитие, Лола совершенно не представляла. Но сейчас она об этом и не думала… Ее охватила такая паника и такой леденящий страх, какого она никогда не испытывала в жизни!
«Ну почему я, дура такая, в самом деле телеграмму не дала, не позвонила? — дрожа, словно от холода, тоскливо думала она. — Что за храбрость, что за гордость такая идиотская?!»
Она не знала, как правильно назвать то чувство, которое не позволило ей сообщить о приезде своим неизвестным родственникам. Но если бы они каким-нибудь чудом оказались сейчас здесь, в Домодедово, то она бросилась бы к ним как к самым близким людям. Она просто не представляла, что одиночество в огромном враждебном городе — еще и не в городе даже, а только в аэропорту — окажется таким ужасным и вся ее воля мгновенно будет этим ужасом парализована!
«Может, лучше прямо отсюда на Малую Дмитровку поехать? — тоскливо подумала она. — Далеко это, интересно? Или все-таки сначала до „Дмитровской“ добраться, может, это рядом — названия похожи…»
При чем здесь «Дмитровская», почему она уцепилась именно за это название, такое же незнакомое, как любые названия улиц и станций этого пугающего города, Лола не знала. Просто вертелось что-то в разом опустевшей голове.
— Девушка, кто вас встречает? — вдруг услышала она. И вздрогнула, как будто над нею раздался трубный глас. Однако глас был хотя и басистый, но отнюдь не трубный.
Стремительно обернувшись, Лола увидела всего-навсего «матраса» по имени Сеня. Она потеряла из виду Сеню и его начальника сразу же, как только те прошли контроль. А потом, растерявшись при мысли, что ей предстоит как-то устраиваться в этом жутком городе, и вовсе про них забыла. И вот теперь, словно из-под земли вынырнув, Сеня интересовался, кто ее встречает.
— Никто, — машинально ответила Лола. И тут же спохватилась: — А вам какое дело?
— Тогда пойдемте, — сказал он и, прежде чем она успела возразить, взял ее под руку.
Хватка у него была такая, что Лоле показалось: если она попытается высвободить руку, то он ее просто сломает.
— Куда это — пойдемте? — все-таки воскликнула она и сама услышала, как жалко, с дрожью звучит ее голос.
— В машину. Поговорить надо.
Не снисходя больше до объяснений, Сеня зашагал к выходу на улицу. Лола заскользила с ним рядом по гладкому полу; ноги не слушались ее.
Сеня открыл перед ней заднюю дверь машины — какой именно, Лола не поняла, успела только разглядеть, что черной и длинной, — и втолкнул ее в салон. Сам он уселся на переднее сидение рядом с шофером и предупредил:
— Двери заблокированы, дергать не надо.
— Здравствуйте, — услышала Лола. — Итак, я вас слушаю. Человек в стальном плаще сидел рядом с ней. Впрочем, не совсем и рядом: салон был так просторен, что их разделяло довольно большое расстояние. И с этого расстояния было видно, как холодно поблескивают в полумраке его глаза.
— И что же вы хотите услышать? — поинтересовалась она.
Наконец-то вместо ужаса она ощутила собранность и такую же, как у собеседника, холодность, которые вообще-то и были ее главными жизненными состояниями. Почему это вдруг произошло, Лола не поняла, но ей стало почти весело. Она словно бы встретилась с собой прежней, с собой всегдашней, и обрадовалась этой встрече.
— Хочу услышать, кто вам поручил за мной следить и какие последствия это будет для меня иметь.
— Мне никто ничего не поручал, — пожала плечами Лола. — Я увидела… То есть не совсем увидела, но это неважно. Можно считать, что увидела, как мальчишка что-то положил вам в карман. На этом рейсе могут подбросить наркотики, меня об этом предупреждали. И я решила предупредить вас.
— Кто вас предупреждал? — Его голос прозвучал настороженно.
— Какая разница? Этот человек не имеет к вам никакого отношения.
— Как знать, — усмехнулся собеседник. — Полчаса назад вы тоже не имели ко мне никакого отношения.
— А сейчас, по-вашему, имею? — с такой же, как у него, усмешкой спросила Лола.
— Уверен. Хотя вы упорно это отрицаете. Ну, неважно. Как вас зовут?
— А вам не кажется, что, прежде чем задавать этот вопрос, надо представиться самому?
— Кажется. Но еще мне кажется, что вы и сами прекрасно знаете, кто я. Ваше имя? — повторил он.
Лола поняла, что спорить с ним бесполезно. К тому же паспорт лежал у нее во внутреннем кармане пальто, и она была уверена, что для Сени не составит ни труда, ни стеснения в одно мгновенье его оттуда извлечь.
— Елена Васильевна Ермолова.
— Елена Васильевна? — переспросил он. — Странно. У вас что-то восточное есть во внешности. Какая-то почти неощутимая, но довольно эффектная перчинка. Откуда?
— Может быть, нарисовать мое генеалогическое древо? — сердито спросила Лола.
— Сеня, дай Елене Васильевне бумагу и ручку.
— Послушайте, вам что, больше нечего делать? — Он все-таки вывел ее из себя! — Зачем вам мое генеалогическое древо? Или вам просто доставляет удовольствие надо мной издеваться?
— Еще раз повторяю: я пытаюсь понять, кто вы такая и чего вам от меня надо.
— От вас мне надо только одного: чтобы вы немедленно выпустили меня из машины.
— Прямо на ходу?
Только теперь Лола заметила, что машина не стоит на месте, а плавно и бесшумно едет и, наверное, уже давно, потому что за окнами мелькают не аэропортовские строения, а придорожные деревья.
— Куда вы меня везете? — воскликнула она.
— В город. А по дороге, надеюсь, вы объясните мне более подробно, куда именно вам надо попасть и зачем.
— А если не объясню?
— Тогда я отвезу вас туда, куда сочту нужным.
Лола не знала, что на это ответить. Перед этим человеком она была так же беспомощна, как перед городом, в который он ее вез. Это была данность, не признавать которой было бы глупо.
— Хорошо, — кивнула она. — Я объясню. Только это действительно не имеет к вам никакого отношения. Вообще-то мне не надо никуда и низачем…
Машина бесшумно неслась вперед, рассекая октябрьские сумерки и незаметно начавшийся дождь. Выражение холодных глаз собеседника не менялось во время Лолиного короткого рассказа.
