Или она могла бы попритворяться ещё немного и посмотреть, что из этого выйдет. Посмотреть, что она могла бы сделать, что она могла бы спасти… что она могла бы довести до конца.
Никсу никогда не удавалось внедрить шпиона во дворец, успех был только на окраинах. Атлас был слишком осторожен в отношении того, кого они впускали в свои сверкающие золотом стены.
Возможно, это было самоубийство. Возможно, это было безумие. Возможно, это будет последняя ошибка, которую она когда-либо совершила. Но она медленно подняла голову, встретив взгляд Джерихо и её надежду с трепетом, со слезами, которые она вытряхнула из боли от приступа рвоты.
— Это правда, — прошептала она. — Всё это. Вы говорили правду.
Ухмылка Джерихо была воплощением радости, блестящей, совершенной и ужасной.
— Добро пожаловать домой, — прошептала она, как тисками сжав руками Сорен. — Солейл, добро пожаловать домой.
ГЛАВА 12
КАЛЛИАС
— Я просто не понимаю, — снова произнёс Вон, сев напротив стола Каллиаса, положив локти на колени и опустив голову на руки. — Как они могли выкрасть Солейл?
Повторение истории во второй… четвёртый… боги, возможно, даже в пятый раз казалось Каллиасу не по силам. Даже рассказать об этом однажды было трудно, особенно потому, что у истории даже не было конца. Просто хаотичное, невозможное начало и очень тонкая середина. Но поскольку Вон был мужем Джерихо, принцем-консортом и будущим королем Атласа, он не мог прямо сказать ему, что ему не хочется об этом говорить.
Острая боль начала зарываться прямо в центр его черепа. Было ли это из-за абсолютной катастрофы, в которую превратилась его жизнь, или из-за того, что он выпил уже третий бокал вина за час, ещё неизвестно. Обычно он не выпивал днём — ни разу после того инцидента — но после событий последних нескольких дней он заслужил это вино, чёрт возьми. Каждый маленький, ужасно сухой глоток.
— Десять лет назад, когда воинственному королю Никса пришла в голову блестящая идея расширить своё влияние на запад, он решил, что убить всех нас будет легче, чем открытое нападение, — пробормотал Каллиас, глядя в своё вино, — поэтому он послал агентов сжечь дворец дотла…
— Я знаю, Каллиас, — Вон бросил на него укоризненный взгляд. — Я был там. В ту ночь он убил двадцать шесть человек.
— Кажется, двадцать пять, — Каллиас медленно потягивал вино. — Мы думали, что Солейл не сбежала… огонь превратил её в пепел, как и всех остальных.
Вон постукивал пальцами по впалым щекам, его серые глаза были расфокусированными и встревоженными. Его чёрные волнистые волосы были собраны в беспорядочный узел, как будто у него едва хватило энергии, чтобы затянуть их так далеко, а его скулы выглядели достаточно острыми, чтобы перерезать горло, но, по крайней мере, на его лице был румянец. Сегодня он выглядел куда лучше, чем вчера.
— По-твоему, вместо этого они забрали её.
Снова эта ярость, которая поднималась и опадала, как умирающая волна.
— Да.
— Которая из них она? Как её звали?
— Принцесса Сорен, третья по старшинству. Солдат.
Вон кивнул.
— И они лишили её памяти? Какая-то магия? В этом нет никакого смысла. Мортем и Темпест не обладают магией разума.
— В том-то и дело. Джерихо не смогла найти никаких следов магии. Так что либо потеря памяти была побочным эффектом, какой-то травмой, которую она перенесла, либо у Никс есть что-то синтетическое, что мы не можем отследить.
При этих словах Вон выпрямился и на его лице отразился ужас.
— Яд, который может стереть память? И быть скрытым от магии?
У Каллиаса свело горло.
— Дай Бог, нет. Но мы должны рассмотреть и эту вероятность.
Никс никогда не умел производить яды так, как Атлас. Удивительно, как поклонники Смерти так плохо практиковались в деликатном решении этой проблемы. Но то, в чём им не хватало изящности и точности, они компенсировали своим умением обращаться с оружием. Если они каким-то образом освоили изучение ядов…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вон снова наклонился вперёд, изучая Каллиаса прищуренными глазами.
— Итак. Она нас не знает.
— Нет. Даже Финна, — ему стоило больших усилий сохранить свой голос ровным. — Джерихо раскопала одно воспоминание, но теперь Солейл не пускает нас обратно в голову. Независимо от того, что мы предлагаем.
— И без её согласия Джерихо не будет пробовать это сама.
— Именно.
Вон потер виски, недоверчиво качая головой.
— И что ты об этом думаешь?
Ему потребовалось мгновение, чтобы обдумать вопрос — никто ещё ему его не задавал.
— Что ж, у нас есть одно воспоминание для неё. Так что, по крайней мере, она больше не угрожает убить нас.
Слабый, отрывистый смех, который он пытался выдавить из себя, застрял в его горле, и больше походил на кашель. В любом случае, это было не смешно.
Примирить эту девушку из снега и камня, которая оскалила зубы, как волчица, когда увидела его лицо, с сестрой, которую он носил на плечах и учил плавать, оказалось, чёрт, почти невозможным. Та маленькая девочка пускала пузыри в своём молоке и делилась с ним своим десертом, когда беспокоилась, что он недостаточно наелся. Эта же пыталась разорвать ему горло голыми руками, а когда он сказал ей, кто она на самом деле, она рассмеялась и плюнула в него за то, что он даже предположил, что в её крови есть капля солёной воды.
— Это всё меняет, — рассеянно сказал Вон, постукивая пальцами по коленям. — Убийство это одно. Это элементарная война. Похищение и промывание мозгов Наследнице… Это другое.
Голова Каллиаса пульсировала.
— Я знаю.
Взгляд Вона смягчился. Он встал перед столом и положил на него ладони плашмя, наклонился, оказавшись на одном уровне с Каллиасом.
— Ты снова это делаешь, брат.
— Делаю что?
— Взваливаешь всё королевство на свои плечи. Опусти. Ему там не место. Джерихо — Наследница, и она знает, что делает. Мы в этом вместе, помнишь? Тебе не обязательно нести это бремя в одиночку.
Слова странным образом овладели Каллиасом, неприятно засев в его животе. Но он всё равно заставил себя улыбнуться.
— Я знаю. Спасибо, Вон.
— Я увижу тебя за ужином?
— Конечно.
Каллиас взял себя в руки, когда Вон уходил, приложив ручку к бумаге и создав иллюзию делового тона. Затем, когда дверь закрылась, он, наконец, обмяк, перенося этот груз обратно на свои плечи. Поскольку несмотря на то, что это было не его, никто не носил это бремя лучше него. Его плечи согнулись и опустились, чтобы освободить место для него, привыкая к его весу, и когда Каллиас, наконец, поднял этот груз… он подумал, что может действительно отпустить всё это.
Он закрыл глаза, на мгновение вдохнув тяжёлый морской воздух, дующий из открытого окна, и прислушался к рёву океана. Все окна в королевских покоях выходили на океан. Дворец вплотную примыкал к побережью, его стены очерчивали участок берега, предназначенный только для них. Граждан туда не пускали, кроме как со специального разрешения самой Адриаты.
Его брат и сестра будут ждать его сегодня вечером за ужином. Будут разговоры о Солейл, о её будущем и о будущем Атласа вместе с ней. Начнутся дебаты о том, как лучше всего её заново ассимилировать и как вернуть утраченные воспоминания. Как лучше сказать их родителям, что Никс сделал нечто худшее, чем они могли себе представить.
Каллиас вышел в холл. Посмотрел в одну сторону, потом в другую. Никого не было рядом, никого, кому он должен был бы улыбаться, или принимать поручения, или решать проблемы.
На самом краю тишины океан мурлыкал ему. Манил его.
Словно у них был свой собственный разум, его ноги повернулись к этому хаотичному, лишенному хозяина творению за пределами дворца, земель и войн. Превыше мёртвых сестёр и живых сестёр и всего того, что он был обречен потерять.
А потом он побежал.
