– Почему ты назвала Курка? Он же инспектор? – спросил он.
– Он мне нравиться, кажется, что он будет копать до последнего и докопается до правды, а правда в том, что я не виновата. Я чувствую – он свой человек. Еще новости есть? Я не хочу ссориться, Алька. Остынь. Я тебя понимаю, я тоже хочу домой, мне бы на Землю попасть, вот разберусь и обещаю – мы вернемся.
"Вопрос – когда", – подумал Алик, а вслух сказал:
– Сюда летит Ставинский.
Эл улыбнулась.
– Я даже подумать о нем еще не успела, а он уже летит.
– Он выхлопотал тебе отпуск. На Землю. Теперь понимаешь, почему я настаиваю на возвращении. Это шанс, Эл. Вокруг тебя такое начинается. От Ставинского теперь зависит твоя судьба в Космофлоте, сможешь ли ты вообще летать.
– Да. От меня только перья полетят, – пошутила Эл. – Командор будет резок. Уйди в дальний угол. Вот туда, – Эл указала пальцем на нишу в углу.
Алик послушно ушел. Эл набрала код на видеофоне.
– Леона Дантела, пожалуйста, – уверенно сказала она.
В Космофлоте было принято обращаться по имени – это считалось вежливостью. Звания лишь определяли порядок, иерархию в управлении системой, а человеческие отношения, даже дружеские ценились особо. Космофлот – большая семья, – твердили в академии. Уровень коммуникации ценился высоко.
Дантел ответил не сразу. Сейчас он умолял про себя, кого уже сам не знал, чтобы Эл отсрочила визит.
– Я слушаю, – угрюмо сказал он.
– Леон, – Эл умышленно обратилась по имени, – отсрочьте мой рапорт, не могу сказать на сколько, как сочтете возможным. Я должна встретить командора Ставинского. Формально, я еще его курсант. Он летит сюда. Разумно его подождать.
На немой вопрос Леона Эл пожала плечами.
– Хорошо. Чтобы я тебя на службе до его прилета не видел, – не без удовлетворения согласился Леон.
Они поняли друг друга.
– Да, – с улыбкой ответила Эл.
Видеофон отключился, а Леон облегченно вздохнул. Это удача.Так же как Леон Дантел не видел Алика в комнате Эл, так и Эл не видела Курка в кабинете Дантела.Курк сел на свое прежнее место.
– Девушка, похоже, умна не погодам, – высказался Курк в никуда. Леон ничего на это не ответил. – Она права. Ставинский ее непосредственный наставник. Прежде всего, она ответит перед ним.
Курк почесал подбородок и лениво прикрыл глаза. Так продолжалось недолго.
– Ее любят коллеги? – наконец спросил он.
– Вообще-то на подобные вопросы я не обязан отвечать. Вы знаете правила.
– Знаю. Я хочу разобраться во всем до того, как закрутиться эта карусель, чтобы не страдать от предубеждений.
– Почему я должен вам верить?
– Единственное, что меня интересует, – протянул Курк, – это истина.
– Какое совпадение, – усмехнулся Леон.
– Вы ее защищаете, а значит, уважаете.
– Мне не на что жаловаться. Она отлично выполняет свою работу. Этот случай – исключение.
– И все-таки. Общительность, – напомнил Курк.
– Если дело не касается полетов, она со всеми ладит. Когда речь идет о работе, могут возникать спорные вопросы.
– Чем она это мотивирует?
– Тем, что от ее действий зависит жизнь людей и ее самой. Он чувствует ответственность.
– Не слишком самонадеянно?
– Она бывает права. У нее профессиональное чутье. Именно чутье. Она вживается в ситуацию, порой обгоняя стариков. Подготовка тоже хорошая, Эл свойственно досконально разбираться в ситуации. Для ее возраста – завидные качества. В одиночку она работает отлично. Мне как командиру не на что жаловаться.
– А в чем основная причина споров?
Леон вдруг обнаружил, что не знает ответа. Он не особо интересовался тем, о чем спорит Эл с техниками со всеми остальными, и спорит ли вообще.
– Не могу точно сказать. Мое мнение не даст полного ответа. До меня скандалы не доходят. Мои подчиненные сами решают споры. Тут люди опытные, сами разбираются. Но если предлагаю взять ее в группу, навязывать не приходится, не отказываются. Техники даже любят с ней работать. Она не лениться проверять все системы, что не все любят. А что до ссор, пожалуй, она жаждет самостоятельности. Ей восемнадцать, она доказывает право иметь свое мнение. Вспомните себя в ее возрасте.
– А приказы?
– В конечном счете, она их выполняет.
– Но спорит?
– Она будущий капитан, даже уже капитан. Она должна уметь думать. У нее есть право на свое мнение. Плохо, что она отстаивает его с пеной у рта. С годами пройдет.
– По рапортам с Тобоса у нее был нервный срыв.
Курку было важно мнение Дантела, он год работал с девушкой. Курк был очень внимателен.
– Она участвовала в ликвидации трех аварий. Добровольно. Я не слышал, чтобы она впадала в панику или истерику, ни сразу, ни потом. Да, она впечатлительна, это нормально, но срывов не было. И еще, если вы вчера были внимательны, то заметили, что она была весьма сдержана и спокойна, а ведь это после семидневного управления кораблем, а может и больше.
– Откуда вам известно?
– Наблюдатели сообщили. У них глаз опытный, трое подтвердили, что корабль садился не автоматически, вручную. Отметили, что так пилотирует очень уставший человек. После такого напряжения люди превращаются в комок нервов.
– Она не сообщила о неполадках на борту?
– Она оставила все для официального рапорта, потом я отдам "Дельту" вам, я уже отстранил техников от обслуживания. Сколько времени займет экспертиза никто не знает, но постарайтесь быстрее, мне необходим этот катер для топографической разведки, поэтому разбирать его я не позволю, приглашайте сколько хотите специалистов, но оставьте "Дельту" для работы.
– Меня интересует только память машины.
– Не сомневаюсь.
– Вы, я чувствую, будете защищать Эл, – заключил Курк.
– Я буду действовать в соответствии со своими обязанностями.
– Но вы умышленно оттягиваете ее рапорт.
– Она очень измотана – это, во-первых, а во-вторых, я даю ей время хорошо подумать над своими действиями. Она, я уверен, знает о своих нарушениях.
– Раскается ли? – усомнился Курк. – Значит, об измене речи не идет.
– Она вернулась. Согласитесь, веский аргумент.
– У меня есть данные, что за одну только неделю появлялось до десяти таких заблудших, как Эл. У меня есть данные, что они провели в Галактисе какое-то время, то же под видом ремонта, и создается впечатление, что наши границы облеплены кораблями Галактиса. Показания всех пилотов похожи. Полет, поломка, ремонт, вербовка. Кто-то сразу признается, у кого совесть, кто-то позднее, под давлением. Они контактировали с Галактисом гораздо плотнее, чем предполагает устав. Так что у меня есть повод думать плохо. Другой вопрос, что я сомневаюсь в версии о дезертирстве Эл, но поверьте, что мое мнение выслушают, но могут не принять к сведению.
– На наших границах стоит флот Галактиса. Что ж, возможно, они чего-то добиваются, но не очень уж откровенно?
– Они всегда всего добиваются настойчиво.
Потом разговор перешел на Галактис и обстановку вообще. Леон успокоился, под конец беседы он называл Курка по имени, Расселом. Это был добрый знак.
***Моложавый Ставинский, не дожидаясь пока опустят трап до конца, спрыгнул с метровой высоты и сразу стал искать глазами Эл и Алика. За ним следовала темноволосая ассистентка, она сообщила, что заберет багаж и догонит их. Пока шла регистрация, Ставинский не произнес ни слова. Молчал он до тех пор, пока они не добрались до его номера в гостинице.
– Значит, пока я вытаскиваю тебя из одной дыры, ты уже залезла в другую? – начал он грозно. Ни здравствуйте, ни до свидания. Командор был раздражен. – Расскажи все подробно и по порядку.
Обе фразы предназначались Эл. Она очень его уважала и не думала обижаться.
Эл обстоятельно стала рассказывать о событиях последнего полета. Конечно, остались в тайне разговоры с Торном, как и его имя, принц и визит на его планету, такое даже командору рассказывать нельзя, это Эл считала слишком важным для себя и для своих новых друзей. Не случись конфликт, она с радостью поделилась бы с командором. Его подозрительность отозвалась в ней ответной подозрительностью.
Ставинский не заметил в ней особых перемен, точность изложения дала понять, что Эл готовилась к разговору.
Эл не рассказала и о неофициальном свидании с инспекторами, а надо было. Ставинский слушал с непроницаемым, грозным лицом.
Он шумно выдохнул и спросил:
– Почему же ты не осталась? – на последнее слово он сделал особое ударение, будто сожалел, что Эл вернулась.
– Здесь мой дом, полеты, друзья.
