– Почему же ты не осталась? – на последнее слово он сделал особое ударение, будто сожалел, что Эл вернулась.
– Здесь мой дом, полеты, друзья.
– Так вот должен тебе сказать, что через несколько недель у тебя может не быть ни дома, ни полетов, ни друзей, а место твое будет в какой-нибудь тюрьме или колонии, откуда на Землю уже не возвращаются.
Командор увидел, как побледнел Алик. Мальчишка был ее другом и вообще был в нее влюблен, черт побери эту молодежь, ему как раз больше всех придется страдать. Он перевел взгляд с Алика на Эл. Она стиснула зубы, и желваки играли на скулах. В глазах Эл появился дьявольский блеск. Натворила беды и еще злится. Вот бестия! На курсе они общались друг с другом, как кошка с собакой. Роль кошки исполняла Эл, командор гонял ее до обидного больше, чем других. Имеешь талант, лезь из кожи, чтобы его оправдать. Она огрызалась, смела спорить с ним. Сокурсники шарахались от нее, чтобы гнев командора не перешел на них. Сколько раз он грозил вышвырнуть ее из академии. Но она была лучшей, так он и написал в сопровождении к ее диплому. Эл не знала и по старой привычке пошла в атаку.
– Если вы не верите мне, то тогда мне не о чем больше говорить, – резко заявила она и направилась к двери.
– Назад! – заорал Ставинский.
Алик вжался в кресло, Эл собиралась открыть дверь. Словно послушавшись команды, она резко развернулась. Но не тут то было.
– Никто не давал вам право на меня орать, – возразила она.
Такое Алик видел не впервые – раздраженного командора и не менее разъярённую его ученицу. Они стояли друг напротив друга, поза Эл была полна упрямства и достоинства, командор застыл со сжатыми кулаками и гневным выражением лица. Тут Алику пришла мысль, что Ставинский проиграет в этой стычке, она более спокойна и, кажется права. Незыблемость авторитета Ставинского пошатнулась в его глазах.
Эл усилием воли заставила себя хотя бы казаться спокойной. Здесь не театр, чтобы тянуть паузу. "Драка" никого не устраивала.
– Командор, сядьте и успокойтесь, – ровным голосом сказала она.
Ставинский неожиданно сел, а Эл села после него.
– В чем я не права? – спросила она.
– В том, что ложь никогда никого до добра не довела.
– Вы знаете правду обо мне?
Ставинский хмыкнул.
– А он знает? – он кивнул в сторону Алика.
– Да.
Алик испугался, что Ставинский начнет его расспрашивать, но командор ничего не спросил у него, снова накинулся на Эл.
– Значит, благородство взыграло. Чтоб тебе! Почему не осталась?
Эл сидела в кресле мрачнее тучи. Не такого свидания с командором она ждала, когда Алик сказал об отпуске, у Эл в сердце вспыхнула надежда, что хотя бы один человек поверит ей, Ставинский. Ей стало очень больно. Торн оказался тысячу раз прав. Эл и не предполагала, что станет так переживать. Действительно, как Алику, захотелось бросить всю эту возню и исчезнуть. От этой мысли стало еще противнее. Она уловила звук голоса Ставинского, откуда-то издали.
– Что? – переспросила она.
– Как намерена поступить?
Эл даже не посмотрела на него.
– По обстоятельствам, – был ответ. – Я не разобралась до конца.
Алик насторожился. Неужели мысль о побеге, наконец-то посетила ее упрямую голову. Он возликовал.
– Сбежишь? – резко спросил командор.
Эл подняла на него глаза. И тут командор ощутил укол совести. Взгляд девушки был полон пустоты, ему показалось, что край бездны приблизился к нему. Зрачки сильно расширились, а в них… Темнота. Ему стало холодно, так, что кончики пальцев свело судорогой. Что это! Ставинский не смог объяснить. Эл сейчас была словно не Эл, а какое-то существо, заполнившее пространство вокруг, комната исчезла, он плыл в холодной пустоте. Он хотел крикнуть, но понял, что не может кричать. Ощущая собственную ничтожность, он вдруг испытал ужас и понял, что не хочет умирать.
Он открыл глаза и увидел встревоженное лицо Светланы Бернц, его ассистентки, доктора психологии, а потом и Эл, немного испуганную, сжимавшую в руке что-то металлическое – карманный электрошок. Дышать было трудно.
– Что это было?
– Сердечный приступ, командор, – пояснила Светлана. – Не знала, что у вас больное сердце.
– Я тоже не знал, – сказал Ставинский и перевел взгляд на Эл.
Она стояла в двух шагах от кровати. Вид у нее был растерянный. Командор понял, что боится снова взглянуть ей в глаза.
– Где Алик? – спросил командор.
– В коридоре, ждет врачей, – пояснила Светлана. – Мы уже познакомились с Эл, я ей коротко объяснила, кто я.
– Я перенес смерть? – спросил Ставинский, – Что это было?
Он посмотрел на Эл. Она молчала.
– Обморок. Сразу видно, что такое с вами впервые, – деловито пояснила Светлана. – Что же тут случилось?
Вошли врачи и испуганный Алик. Командора увезли. Светлана отправилась с ними.
Суета стихла. Алик и Эл остались одни. Алик сел в кресло и замолчал. Он был растерян. В голове – беспорядок, Алик тупо смотрел перед собой. Эл осталась стоять посреди комнаты. Она была озадачена. При мысли, что обморок командора – ее вина, становилось не по себе. Ясно, Ставинский не тот на кого ей стоило рассчитывать. Эл мысленно вернулась к тому моменту, когда Ставинскому стало плохо. Она ощущала такой холод внутри, а источником этого холода был сам Ставинский. Она тогда подумала, что он бывает часто жесток и не справедлив к окружающим. Нельзя унижать людей. Чтобы испытал он, если бы эта пустота оказалась у него внутри, и Эл захотелось закричать, насколько сил хватит. Тогда то Ставинский и потерял сознание. Она мгновенно поняла: виной тому – она. Она машинально пустила в ход прибор из кармана. Сегодня она решила взять его с собой и носить постоянно, Эл не покидало чувство, что ей понадобиться оружие. Но таскать с собой излучатель в порту – абсурд, никому бы в голову не пришло. Оружие здесь не носили. Поэтому Эл выбрала этот маленький прибор с мощным зарядом, за оружие его здесь никто не примет, зато Эл знает, как пустить его в ход при нападении.
Ставинского тряхнуло, и он стал сползать с кресла, но оно было устроено так, что ни за что не дало бы человеку упасть, на случай если человек уснет в нем. Центр тяжести был найден и Ставинский полулежал, раскинув руки и ноги. Эл щупала пульс. Тогда появилась Светлана. Она вошла в комнату без стука, ей не потребовалось объяснений, через несколько мгновений она повторила действия Эл. От второго удара Ставинский задышал. Светлана коротко представилась:
– Светлана Бернц. Ну-ка молодой человек, зовите врачей. Одним нам не справиться.
Потом она стала давить на разные места на теле командора.
– Ты молодец. Сообразила, – похвалила она Эл. – Надеюсь узнать тебя получше.
Понятно, Светлана изучала ее. Ставинский привез ее с какой-то целью.Алик думал сейчас примерно о том же, спокойствие понемногу возвращалось, и он пытался осознать, что же произошло около пятнадцати минут назад.
– Неужели не найдется человек, который поверит мне? Просто так! Я не сделала ничего такого, что дало кому-то право оскорблять меня недоверием! Что я сделала? Почему я стала предателем в глазах других?… Какая нелепость… Бред какой-то, – громко возмутилась Эл.
У Алика забилось сердце. Он тоже был причастен к "лагерю недоверия", к тому кольцу, которое сжималось вокруг нее. Он только и делал, что сомневался, решая как ему поступить, и только теперь ощутил, каково сейчас Эл.
Она смотрела на него глазами обиженного ребенка. Эл страдала, как самый обыкновенный человек. Он захотел подойти к ней обнять, дать понять, что он здесь, и на него можно рассчитывать. Но Эл не дала ему такого шанса, она опередила его.
– Так. Со Ставинским ситуация понятна. Не буду дожидаться, пока он очухается. Я иду к Леону, пусть все начнется сейчас. Надоело тянуть время. Ставинский знает. Формальности соблюдены.
Она была у двери, когда вновь вошла Светлана. Встретившись взглядом с Эл, Светлана произнесла:
– У-у-у, да тут молнии летают. Не уходи, Эл. Я хочу познакомиться с тобой. Поговорим пять минут. Алик, займись нашим багажом. Это не трудно? – Хорошо. Только чтобы отослать меня, надо было просто попросить, – сказал он язвительно.
Она ему не нравилась. Светлана была остролицая, тонконосая, от чего ее лицо казалось очень вытянутым. Темные волосы вились и были уложены в аккуратную прическу. Подтянутость ее напоминала Ставинского. Алику такие женщины не нравились. Светлана напоминала орла, готового вонзить свои когти в добычу. Впечатление усиливал колкий взгляд, она насаживала человека на иглу как бабочку, чтобы разобрать, как он устроен.
Алик ухмыльнулся. "Эл не бабочка, об нее многие когти ломали", – подумал он.
